An ordinary sex life (OSL)

Книга 5. Глава 4. Невозвратные затраты. Часть 2

«Твой первый вопрос очевиден: как я стала стриптизершей?»

Я поморщился. «Я не осуждаю то, что ты делаешь для заработка».

«Я знаю это, но это кое-что обо мне, чего ты раньше не знал, и я уже знаю, что тебе любопытно. Тебе было достаточно любопытно, чтобы написать мне карточку с просьбой, чтобы начать конфронтацию…

«Диалог» поправил я.

Саша улыбнулась. «Как угодно».

«Ну, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сказала мне, что была официанткой в ​​клубе в центре города, обычно работая два вечера по выходным».

«Это правда. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО официантка. Клиентам нравится такое социальное взаимодействие с нами перед тем, как мы выходим на сцену. Это позволяет им видеть в нас больше, чем просто сексуальные объекты, а также это делает сексуальный аспект, который появляется позже более важным, э… интимным».

Я вспомнил особое возбуждение, которое испытывал, наблюдая за Анжеликой на сцене, зная, что она была нашей официанткой в тот вечер, и мне пришлось согласиться. «Я думаю, ты также говорила, что меньше всего ты бы хотела, чтобы я и мои друзья пообедали там».

«Хорошо, ЭТОТ корабль уже отплыл».

Я ухмыльнулся и кивнул. А потом, совершенно не желая этого, я позволил своим глазам упасть на уровень ее груди, вспоминая, как они выглядели, когда она мельком обнажила их всего в футе от меня.

«Бен, серьезно?»

Я перевел взгляд на ее глаза, застенчиво покраснев. «Прости, прости. Ничего не могу поделать. Обычно ты такая… закрытая».

«Как сейчас?» Она положила руки на бедра и подтолкнула грудь вперед, заставив свои сиськи выступить из объемного свитера, который был на ней надет. Из-за свитера ее тело все еще оставалось относительно бесформенным, но вмятины не скрывали размера.

«Почему это вообще так? С таким телом, как твое, почему ты его скрываешь? Немного макияжа. Мешковатая одежда. Ты можешь осмотреть кампус и увидеть, что тысячи девушек, у которых нет твоего телосложения, все еще одеваются, чтобы произвести впечатление, способные только мечтать, чтобы у них были твои формы».

«Я достаточно выставлена напоказ, тебе не кажется? Несмотря на то, что я делаю то, что делаю, я не шлюха чужого внимания. Кроме того, я здесь, чтобы учиться, а не связываться со всем этим. Я лучше сосредотачиваюсь на учебе, когда ко мне не подходят парни и не пытаются меня закадрить. К тому же, последнее, чего я хочу — это чтобы кто-то, кто действительно был в клубе, узнал меня, пока я здесь. Флирт и секс — эти вещи для моего парня».

Я понимающе кивнул, но Саша смотрела сквозь стену.

«… БЫЛИ для…», — закончила она, как будто только сейчас вспомнив, что рассталась с Родом.

Я ждал ее, позволяя ей собраться без всякого давления.

В конце концов она это сделала и, глубоко вздохнув, снова сосредоточилась на мне. И приглушенным голосом она начала: «Итак, это возвращает нас к первоначальному вопросу: как я стала стриптизершей? Или, может быть, что более важно: почему?»

Я жестом пригласил ее продолжить.

Она вздохнула. «Первая причина очевидна: мне нужны деньги. И что бы ты ни говорил о стриптизе, зарплата огромна. Но опять же, как и плата за обучение».

Я удивленно моргнул. «Ты раздеваешься, чтобы оплатить учебу в колледже?»

Она искоса улыбнулась мне. «Неужели это настолько клише? У меня нет собственных денег. И у меня нет никакой поддержки со стороны семьи. О, у меня есть пара академических стипендий, но почти каждый цент, который я зарабатываю, идет на оплату обучения и жилья. Колледж не из дешевых, и работа на полную ставку сократит мое учебное время слишком сильно. Работа в клубе была для меня лучшим способом заработать как можно больше денег, трудясь только по выходным».

Мой рот открылся. «Вау… эээ… ладно». Я медленно кивнул, переваривая все это. Если бы Саша тут же остановилась на этом моменте, у меня все было бы хорошо. Ей нужна была работа, чтобы оплачивать учебу, и она нашла такую, которая могла бы ей в этом помочь. Не у каждой бедной студентки было такое тело, как у нее, чтобы зарабатывать деньги так, как она, поэтому она буквально работала с тем, что у нее было. Я не мог осуждать ее за это.

«Ты помнишь, когда купил мне тот рюкзак? Роликовый?»

«Конечно».

«Ты понятия не имеешь, что это значило для меня в то время. Ты помнишь, что у меня в то время была травма бедра?»

«Да».

«Ну, как ты мог догадаться, я повредила его во время работы. Те кольца, подвешенные к потолку… Не многие девушки могут это сделать. Но дело не в этом. Мне нужно было отдохнуть или обратиться к врачу, чтобы он как следует вылечил меня, но я буквально не могла себе этого позволить. Если я не работаю, я не зарабатываю деньги. Но даже в этом случае я не могла танцевать на 100 %, и в некоторые дни боль была настолько сильной, что я едва могла работать официанткой, не говоря уже о том, чтобы выходить на сцену. Денег было очень мало, и я имела в виду именно это, когда сказала, что не смогу вернуть тебе деньги».

«Я никогда и не просил».

«И я знаю это. Я ценю это. Я действительно не из тех, кто выпрашивает благотворительность. Но тогда… я… я действительно не была в состоянии сказать «нет».

Я пожал плечами, как будто в этом не было ничего страшного.

Тогда Саша вздохнула, и это было больше, чем обычный выдох. В этот момент ее взгляд был печальным, действительно и по-настоящему грустным. И вдруг она оглядела мою комнату, как будто впервые увидела ее. «Ты… твоя семья… владеет этим местом?» — нерешительно спросила она.

Я отрицательно покачал головой. «Долгосрочная аренда. Владелец — друг семьи Авроры. Они дают нам скидку, меньше той, которую они могли бы получить от обычных студентов, особенно для дома, расположенного так близко к кампусу. Взамен, я в значительной степени взял на себя всё обслуживание, и мы не беспокоим их обычными жалобами арендаторов».

«Сколько стоит арендная плата? Погоди, неважно. Я этого не спрашивала», — быстро добавила Саша, прежде чем выглядеть огорченной. Она на мгновение прикусила губу, глядя в пол, но затем посмотрела на меня и сказала: «У твоей семьи действительно хватает денег, не так ли?»

Это было больше утверждение, чем вопрос, и я удивленно моргнул. «Ну… я бы не сказал, что мы богаты или что-то в этом роде. Но у моих родителей довольно хорошая работа. Мы… я бы сказал, что мы из высшего среднего класса».

«Мы тоже. Ну… во всяком случае, раньше были».

«Были раньше?»

Саша снова выдохнула, а затем положила руки на колени и с их помощью поднялась и встала с кресла. Она снова подошла к окну, скрестила руки на груди и выглянула. Но даже отсюда я мог сказать, что ее глаза не были сосредоточены ни на чем за окном.

«В детстве я никогда не знала, чем именно зарабатывал на жизнь мой отец. На самом деле, что понимает ребенок? Все, что я знала, это то, что он носил костюм на работу и каждый день ездил на большом черном мерседесе в город. Мы переехали в симпатичный дом по соседству с семьей Рода, ты уже знаешь эту часть. Моя мама была домохозяйкой. Мы никогда не были богатыми, но у меня никогда не было недостатка в чем-либо. У нас было достаточно, чтобы поехать на семейные каникулы и купить рождественские подарки, не беспокоясь насчет выплаты ипотеки. И оба моих родителя каждый день подталкивали меня к тому, чтобы я была лучшей ученицей, которой я могла бы быть».

«Звучит здорово».

Она посмотрела на меня с задумчивой улыбкой на лице. «Так и было. Но потом все прошло».

«Прошло?»

Взгляд Саши снова был в окно. «Я до сих пор не знаю всех деталей. Мне было всего шестнадцать. Папу посадили за рэкет или что-то в этом роде. Они заморозили все наши активы, а банк лишил дом права выкупа. Мама боролась с этим несколько месяцев, поэтому нас не выселили сразу. Но она начала употреблять наркотики и примерно за неделю до того, как нас ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выселили, она исчезла».

Я моргнул. «Исчезла?»

Первая слеза выступила на щеке Саши. «Однажды я пришла домой из школы и обнаружила, что пропала большая часть ее одежды, а также все ее украшения, телевизор и компьютер. Рядом с телефоном была записка, написанная ее почерком, в которой говорилось: «Мне очень жаль. Я люблю тебя». Она ушла. Вот и все».

После этого Саша еще долго молчала, только плакала. Она прижалась подбородком к груди и крепко обняла себя. И, не думая об этом, я встал со стула и пошел за ней, сначала нежно потерев ее плечо, а затем подошел ближе и обнял ее за талию чуть ниже ее скрещенных рук.

Я не прикасался к ней, кроме этого. Ее затылок упирался мне в подбородок, и я повернулся, чтобы подставить щеку, чтобы она не чувствовала, как на нее давит костяная шишка. Действуя только инстинктивно, я осторожно покачивал нас обоих в течение минуты или двух, прежде чем мой мозг догнал то, что я делал, и я внезапно забеспокоился, не собирается ли она вывернуться и ударить меня или что-то в этом роде.

Она этого не сделала. Собственно, через некоторое время она снова прижалась ко мне. Ее зад был чуть ниже моего таза, но эрекция была абсолютно последним, что могло случиться со мной прямо сейчас. Очевидно, от боли, Саша плакала все сильнее, пока она практически не рыдала, и я начал задаваться вопросом, как редко она позволяла себе вернуться к этой части своего прошлого.

В конце концов, рыдания прекратились, и, еще раз всхлипнув, она успокоилась. Она выпрямилась, и я воспринял это как сигнал, чтобы отпустить ее и отступить. Она обернулась и нашла коробку с салфетками, которую я хранил на тумбочке, вытерла глаза и высморкалась, вернулась в кресло и села. Я последовал ее примеру и тоже сел на стул.

«Знаешь», — начал я, когда она, казалось, успокоилась. «Тебе не нужно мне больше ничего рассказывать».

«Мне нужно. Нужно». Она твердо кивнула. Затем, глубоко вздохнув, она посмотрела на меня покрасневшими глазами и продолжила: «Все это произошло пять лет назад, когда я училась в младших классах. Я была в ужасе от того, что оба родителя ушли и не к кому обратиться».

«Понятно».

Качая головой и глядя в какую-то точку у меня за левым плечом, Саша быстро заговорила. «Первое, о чем я подумала, это о моем юридическом статусе. Мне только исполнилось 17 лет, и я все еще была несовершеннолетней. Последнее, чего я хотела — это оказаться в каком-то приюте и переехать в другой город подальше от моей школы и моих друзей. Я сама пошла в полицейский участок и объяснила, что моя мама исчезла, а мой отец находится в тюрьме. Они были очень милы со мной там и помогли мне разобраться со всеми документами. В общем, я хотела быть формально эмансипированной, но они не согласились бы на это, если я не смогла доказать финансовую самодостаточность. Без возможности позаботиться о себе или найти прикрытие, мне пришлось бы пойти в приют».

«Но ты этого не сделала».

Она снова посмотрела на меня и покачала головой. «Вот тут и появились Ванденберги. Как наши соседи, они видели, что творилось в моем доме какое-то время. Вся их семья вышла на лужайку, когда появились полицейские, чтобы арестовать моего отца, и мистер Ванденберг на самом деле пытался защитить моего отца, не с применением насилия, конечно, но возражая против предложений об аресте, требуя предъявить ордер и тому подобное. Он адвокат, я упоминала об этом?»

«Нет, но все в порядке».

«В любом случае, миссис Ванденберг всегда приходила проведать меня, и, конечно, Род был обеспокоен. Мы еще не встречались или что-то в этом роде, но мы все знали, что он заботится обо мне. Когда полиция сказала, что мне нужны доказательства, что я могу позаботьтесь о себе, моя первая мысль была о Ванденбергах. Все это очень сложно с юридическим жаргоном, но дело в том, что они подписали соглашение, чтобы заботиться обо мне, пока мне не исполнится 18 лет».

«Ты стала их подопечной».

«По сути».

Я усмехнулся и покачал головой. «Адриенна. Ты когда-нибудь встречалась с Адриенной? Нет? Длинная история, но в результате моя семья сделала то же самое с ней».

«Действительно?»

Я кивнул.

«Маленький мир». Слабая улыбка коснулась лица Саши. «Когда-нибудь мне придется попросить тебя рассказать полную историю».

«Конечно».

«Как бы то ни было, я переехала к Ванденбергам в тот день, когда мой дом был возвращён в муниципальную собственность. У них был дом с тремя спальнями, так что я переехала в комнату Кита, который переехал в комнату Рода, чему Род ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не был счастлив. С другой стороны, он был очень взволнован тем, что я буду жить с ними, и его мама сказала мне, что он никогда не содержал ни себя, ни свою комнату в такой чистоте до тех пор».

Я сумел улыбнуться, думая о том, как любой 17-летний мальчик справится с тем, чтобы девушка, которую он любил, переехала в соседнюю комнату. Это было легко представить. В конце концов, я сам был на его месте.

Но потом улыбка Саши померкла. «Все это произошло прямо перед экзаменами, и мне потребовалось всё, что у меня было, чтобы сосредоточиться на них. Когда школа закончилась, и мы ушли на каникулы, Род хотел проводить все свое время со мной, как внутри, так и за пределами дома. Он мне достаточно нравился. И через некоторое время я подумала, почему бы и НЕ он? У меня никогда не было парня раньше. И… ну… ты наверно подумаешь, что я совершенно ужасна из-за этого…»

Ее голос затих, но я ничего не сказал. Я подумал, что могу угадать, что она собирается сказать дальше, но не хотел угадывать неправильно.

Я не ошибся. «Я полагаю, я думала, что я «должна» ему, понимаешь? Моя семья полностью бросила меня. У меня совсем не было денег, и вся еда, которую мне давали, доставалась мне по доброте сердец Ванденбергов. Они и слышать не хотели, чтобы я устроилась на подработку, просто чтобы я могла платить им за квартиру, и они считали меня частью своей семьи, когда приходило время покупать новую одежду, делать рождественские покупки или что-то еще. Они давали мне ТАК много, и я чувствовала… ну… как я бы могла НЕ встречаться с ним, понимаешь?»

«Род когда-нибудь знал, что ты чувствуешь?»

«Я никогда ничего не говорила, но думаю, он всегда это знал. Конечно, он ясно выразил свой интерес еще до того, как все пошло наперекосяк, и я не ходила с ним ни на одно свидание. Даже…» Саша закусила губу и внимательно смотрела на пол, заламывая руки. «Даже отдавая ему свою девственность сразу после того, как начался наш выпускной курс, я решила, что к тому времени я была должна это ему».

Я поморщился.

Саша вздохнула. «Дело не в том, что мне было наплевать на него. Мне нравился секс с ним. Это заставляло меня чувствовать себя защищенной, утешенной. И я была счастлива, что могу доставить ему удовольствие. Но я думаю, он всегда беспокоился, что, если бы не моя ситуация с родителями я бы вообще никогда не стала встречаться с ним. И я думаю, что он всегда боялся, что я брошу его».

Я проглотил свой ответ и посмотрел в пол.

Саша все равно догадалась. «Я думаю, он был прав».

Когда она снова долго молчала, я глубоко вздохнул и, наконец, сказал: «Ты сама говорила: оставаться вместе после окончания учебы означало бы по-настоящему остепениться с ним. Ты не была готова к этому».

«Я знаю. Но я все еще презренный человек из-за того, что сделала».

«А что ты СДЕЛАЛА? Ты солгала ему, сказав, что любишь его и хочешь быть с ним навсегда?»

Что, как это тебе сказала Аврора?

Замолчи. Сейчас не время.

Саша покачала головой. «Нет, нет. Во всяком случае, я всегда говорила ему, что мы молоды и у нас впереди вся наша жизнь».

«Ты когда-нибудь ГОВОРИЛА ему, что вы вместе только потому, что ты чувствовала, что обязана ему?»

«Нет! И на самом деле это было нечто большее. Есть часть меня, которая чувствовала себя… обязанной. Но он мне действительно нравился. Он один из хороших парней, и я ценила его за это. Я действительно приложила усилия к тому, чтобы быть ему хорошей девушкой, и я никогда не изменяла ему в наших отношениях».

«Итак, судя по всему, что ты мне рассказала, ты делала этого парня очень счастливым более четырех лет. Он всегда хотел тебя, и он, наконец, был с тобой. Было бы намного лучше, если бы он никогда не был с тобой, а? Как ты думаешь, он бы предпочел этот вариант?»

Саша нахмурилась. «Возможно нет».

«Тогда почему ты чувствуешь себя «презренной»? Ты не сделала ничего плохого. Ты просто никогда не чувствовал той любви к нему, которую он испытывал к тебе. Это грустно, но это не преступление».

«Я ЗНАЮ. Это просто… После всего, через что мы прошли… После всего, что его семья сделала для меня…»

«Вы не можете оставаться с кем-то до конца своей жизни из-за обязательств перед его семьей».

«Я ЗНАЮ. Это просто…» — простонала она и закрыла лицо руками. Я дал ей немного времени, а затем, в конце концов, потянулся и успокаивающе потер ее колено.

В конце концов она вздохнула и положила руку на мою, потирая меня. Затем она, наконец, опустила вторую руку и села прямее. С задумчивой улыбкой она покачала головой и сказала: «Знаешь, что в этом самое безумное? Со всем этим и со всей моей виной, это была идея Рода расстаться».

Я вскинул голову. «Действительно?»

Она кивнула. «О, я уверена, что он на самом деле не хотел этого. На самом деле, он, вероятно, поднял это только как… тест… или что-то в этом роде, чтобы заставить меня по-настоящему посвятить себя ему. Но однажды, может быть, за месяц до того, как мы действительно расстались, прямо в начале учёбы, он сказал, что действительно хочет разобраться в природе наших отношений или что-то в этом роде. Он сказал, что устал от попыток принуждения — я точно не помню. Но он сказал, что, если я действительно не люблю его, тогда, может быть, нам было бы лучше расстаться. Он сказал, что лучше покончить с этим, чем затягивать, если бы мы не хотели оставаться вместе вечно».

Я понимающе кивнул.

Саша снова начала обнимать себя, а также немного покачиваться взад и вперед на стуле. Я остался там, где был, позволяя ей пройти через все эмоции и воспоминания, крутящиеся у нее в голове. Я как бы полагал, что в конце концов она успокоится и возобновит свой рассказ с того места, на котором остановилась.

На самом деле она так и сделала, но не так, как я ожидал. В одну минуту она раскачивалась, чтобы успокоиться, в следующую она встала, смеясь, и начала ходить взад и вперед по комнате с глупой ухмылкой на лице.

«Чего?» Я наконец спросил, когда Саша в четвертый раз прикрыла рот, чтобы скрыть тихий смех. Она все пыталась что-то сказать, но смех снова поднимался.

Мой вопрос только заставил ее вздрогнуть и остановиться еще дважды, прежде чем она смогла сдержать приступ смеха. И протяжно вздохнув, она покачала головой и, наконец, заметила: «Я ВСЁ ЕЩЁ не рассказала тебе, как я стала стриптизершей».

Я пожал плечами, как будто это не имело большого значения. Откровения о ее семейной жизни и заброшенности уже были достаточно революционными.

«Это довольно простая история. Я знала, что не смогу остаться с Ванденбергами навсегда. Я стану совершеннолетней, когда мне исполнится 18 лет, и во время зимних каникул в выпускном классе я начала работать официанткой. Они все еще не позволяли мне платить аренду, но я наотрез отказалась позволить им платить за мое образование в колледже. Моя первая работа была в «Чили» в Сан-Бруно. Потом я устроилась на работу в элитное итальянское заведение в Южном Сан-Франциско. И это была моя коллега-официантка, которая начала работать в одном из шикарных стрип-клубов в центре города и пригласила меня присоединиться к ней. Просто официанткой, заметь, а не танцовщицей. Зарплата была чертовски больше, и как только меня приняли в Кэл, я поняла, что мне понадобится гораздо больше денег, чем я зарабатывала в итальянском заведении. В клубе я терпела много дерьма от парней, которые не знали, как держать свои руки при себе, но я зарабатывала на приличную жизнь. Проблема была в том, что я не работала достаточно много часов, так как все еще пыталась закончить свой выпускной год в средней школе. И Роду действительно не нравилась идея, что я буду работать в стрип-клубе, и точка. Знание того, что другие мужчины смотрели на меня, одетую в эту очень короткую униформу официанток, вызывало у него вспышку ревности, с чем, я думаю, ты сталкивался раз или два».

Я кивнул, вспомнив угрозы со стороны тупоголового парня Саши. Что ж, может теперь мне придется переосмыслить оценку его «тупоголовости».

Несмотря на то, что мне исполнилось восемнадцать, прежде чем я закончила учебу, я согласился остаться с ними, пока не закончу. Но затем, как только школа закончилась, я сняла комнату по объявлению и переехала».

«И ты обратилась к стриптизу, чтобы покрыть свои расходы».

«Только в Ноктюрне. В первый раз, когда я туда поехала, я поняла, что это подходящее место для меня. Если бы это было в другом месте, я бы этого не сделала. Работа среди всей порочности бара с выпивкой и обнажённой плотью заставляла меня цепенеть от мысли о том, чтобы снять одежду. Каждый вечер, когда меня щупали во время доставки коктейлей, это не казалось такой уж большой разницей с выступлениями на сцене. По крайней мере, к этому я привыкла».

«Ах, точно. У тебя была танцевальная подготовка, не так ли?»

Саша покраснела. Она все еще ходила по комнате, а теперь остановилась и выполнила изящный пируэт, подняв одну руку в воздух, прямо как балерина. «Влияние моей мамы. Она сама была танцовщицей, и в хорошие времена она следила за тем, чтобы я посещала много занятий. Модерн, джаз, бальные танцы… даже немного хип-хопа». Ее голос сорвался. «Все это, конечно, ушло».

Я пожал плечами. «Такова жизнь».

Она все еще смотрела на то место на полу, что и минуту до этого. «Я все еще плакала перед сном, когда вернулась домой в ту первую ночь. Я приняла действительно долгий, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО горячий душ. Я тёрла себя около часа, пока кожа не начала шелушиться. Не могла избавиться от ощущения, что я… грязная. Я не позволяла Роду прикасаться ко мне в течение недели. Это было, наверное… это был самый близкий момент, когда я подошла к тому, чтобы сдаться и вернуться к его семье. Но было лето, и у меня не было другой работы. Я вернулась работать в следующую ночь, и в следующую, и в следующую, и тем летом я заработала немало денег».

«Так ты к этому привыкла?»

«К чему? К работе?»

Я вздрогнул, чувствуя себя плохо из-за вопроса, но мне было слишком любопытно, чтобы не спрашивать. «Снимать одежду перед платящими незнакомцами».

Саша на мгновение просто смотрела в пространство. Она молчала, и я не собирался ей мешать. И через пять минут она заговорила, не поворачиваясь ко мне. «Я полагаю, «привыкла к этому» — правильное описание для того лета. Сначала я ненавидела это, думаю, как некоторые люди ненавидят свою работу и боятся ходить на нее каждый день. Но я больше ее не ненавижу. Есть тонкая грань между стриптизом и проституцией, но я категорически не переступаю эту грань, и меня это утешает. И, как ни странно, если быть совершенно честной, в работе есть элемент, который мне действительно нравится. Это вдохновляет — манипулировать парнем… или даже девушкой…тем, как ты выглядишь и как ты двигаешься. Это представление, и если девушка не получает хоть какой — то вид кайфа от этого, она долго не протянет. Я видела, как другие девушки приходили и уходили, просто не подходящие для такой работы. Но прошло уже больше трех лет, и я уже не просто «привыкла». Хотя было бы неплохо иметь финансовую безопасность, чтобы заняться чем-то еще, сейчас мне это действительно нравится».

Она снова начала смотреть в окно, и я долго изучал ее, пытаясь совместить свой прежний образ с женщиной, которую я видел перед собой сейчас. Все время, пока я ее знал, Саша была красивой, но сдержанной девушкой, не склонной к привлечению внимания к себе. Когда я думал о ней, у меня в голове возникал образ скромной, прилежной молодой брюнетки, которая преуменьшала свою привлекательность в пользу академической сосредоточенности. Обнаружить, что под мешковатыми свитерами скрывается чувственная экзотическая танцовщица, которая чувствовала себя вдохновлённой своей способностью манипулировать людьми, было, откровенно говоря, сногсшибательно.

Не говоря уже о… немного захватывающе…

Снова опустившись, Саша переплела пальцы и вытянула руки перед собой, прежде чем разделить руки и растянуть их в стороны, снова непреднамеренно выпячивая грудь вперед. Однако она не обратила на меня внимания, так как прижалась к спинке сиденья и подперла лицо рукой, упираясь локтем в подлокотник.

«Однако не все шло гладко», — продолжила она. «Пару раз мне приходилось менять квартиру, один раз я потеряла залог. Потом была авария, которая уничтожила мою машину, когда у меня не было страховки на случай столкновения. И, конечно же, Род и его семья всегда пытались убедить меня переехать обратно, что только сделало меня еще более твердой в моем решении быть независимой. Я думаю, это потому, что я всегда знала, что мы с ним в конце концов расстанемся. Оставаться вместе навсегда никогда не было частью моих долгосрочных планов; я всегда знала, что на самом деле я его не люблю. И если бы я оставалась с ними дольше, чем закончив учебу, как я могла бы расстаться с ним? Насколько МНОГО я была бы им должна? Даже сейчас я продолжаю обещать себе, что я верну им аренду и все остальное, что они мне дали».

Я приподнял брови при этом. Она назвала себя упрямой, но я знал, что когда эта девушка что-то решала, она действительно была одержимой своей целью.

«А теперь это все, что осталось».

Я не смотрел прямо на нее, мои мысли блуждали над всем, что она мне рассказывала. Но сейчас я обратил на нее свой взгляд и обнаружил, что она держала тонкое золотое ожерелье, которое было спрятано под ее свитером, хотя теперь, когда я подумал об этом, я мог видеть его у неё на шее сзади время от времени, когда ее волосы не мешали. И я не мог не задаться вопросом, что Аврора сейчас делает с её браслетом.

«Ничего особенного, просто простая вещь, которую Род купил в JCPenney в первый месяц, когда мы начали встречаться. Вероятно, это просто покрытие, а не настоящее золото. Но оно было от него, и я всегда носила его для него». Закинув пятки на подушку сиденья, она обеими руками внимательно осмотрела ожерелье.

Я позволил ей разглядывать его, символ их отношений и всего, что у них было раньше.

Но теперь это было закончено, и, как если бы её мысли шли в том же направлении, Саша уронила переднюю часть и потянулась за шею, нащупывая пальцами застежку, когда она прокомментировала: «Наверное, пора его снять».

Она поигралась с ним несколько секунд, повернув все ожерелье против часовой стрелки, а затем немного по часовой стрелке. «Тупая застежка. Это крошечный винтик, а не обычный крючок. Я никогда не могу просто нащупать его пальцами. Всегда приходится подходить к зеркалу».

Но я встал, когда она впервые показала, что не может его найти, и я уже стоял на коленях рядом креслом, когда она упомянула зеркало. Поэтому вместо того, чтобы встать, она просто отвернулась от меня и убрала волосы в сторону, чтобы я мог хорошо разглядеть.

Может быть, в том, что я снимал ожерелье, которое подарил ей ее бывший парень, был какой-то символизм. Может, это действительно ничего не значило, и я просто делал одолжение другу.

Что, черт возьми, ты делаешь, и точка?

Я нашел застежку достаточно легко и в считанные секунды открутил ее. Но в тот момент, когда мои пальцы задели ее шею сзади, она напряглась, и я почувствовал, как тот же электрический разряд пробежал по моему предплечью. Вероятно, это была статика, но даже в этом случае ощущение заставило мое сердце биться немного быстрее. И, несмотря на то, что я делал все возможное, чтобы сосредоточиться на текущей задаче, я чувствовал, как моя кожа краснеет от прилива тепла.

Спустя несколько мгновений застежка расстегнулась, и ожерелье ослабло на шее Саши. Она протянула руку и ухватилась за его переднюю часть, а я отпустил оба конца, так что оно соскользнуло по ее плечам и не мешало. Я все еще стоял на коленях там, где был, когда она повернулась ко мне лицом, и, поскольку я не отступил, наши лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Оглядываясь назад, я уверен, что она тоже немного наклонилась вперед, иначе она была бы на пару дюймов дальше, но мы были так близко друг к другу. А потом ее глаза опустились, чтобы посмотреть прямо на мои губы.

Я наклонился. Она наклонилась. И мы оба сморщили губы.

Но в последний момент я напрягся и остался на месте. Саша больше не сокращала разрыв, по крайней мере, до тех пор, пока она не повернула лицо, а затем приблизилась и не поцеловала меня в щеку. Я почувствовал, как дрожь пробежала по моему позвоночнику от прикосновения ее губ, но затем она встала, и я тоже поднялся на ноги, используя подлокотник в качестве рычага.

«Такая вот моя история», — сказала она небрежно, не глядя на меня, отойдя на шаг или два.

«Ты была права: длинная история», — неубедительно ответил я.

Я точно не помню, что было сказано после этого. Саша что-то сказала о том, что ей нужно вернуться домой, так как это был школьный вечер. Я сказал, что мы увидимся завтра в классе, и что она должна придумать, что она хотела бы рассказать Берту и Ким. Саша тут же попыталась попрощаться, но Белый Рыцарь во мне внезапно вспомнил, что на улице темно и станция BART в Беркли не так близко от дома, как мне хотелось бы с точки зрения безопасности. Саша уверяла, что с ней все будет в порядке, и что она знает, как о себе позаботиться. Я настоял на том, чтобы подвезти ее, так как мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы найти место для парковки, когда вернусь. По крайней мере, на этот раз мое рыцарство победило ее упрямство. И я отвез ее на вокзал с минимумом светской беседы.

Когда я вернулся, все девочки были в гостиной и смотрели фильм. Но я все еще думал о Саше и обо всем, что она рассказала мне сегодня вечером. И мои мысли были об Авроре, о том, стоит ли мне двигаться дальше и означает ли это иметь какое-то отношение к этой… путанице… в которой я чувствовал себя по поводу Саши. Например, какого черта я просто пытался поцеловать ее? ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ? Разве она не ясно выразила свои чувства по поводу связи со мной?

Разве она не посылает тебе довольно запутанные сигналы?

Я молча прошел мимо девушек и приступил к вечернему распорядку. Я принял душ и переоделся в пижамные брюки без рубашки, так как вечер был относительно теплым. Сидя на краю кровати, я уставился на свой стол, задаваясь вопросом, следует ли мне отвлечься на учёбу или спуститься вниз, чтобы посмотреть остальную часть фильма, вместо того, чтобы зацикливаться на Саше и ее открывающей глаза предыстории или зацикливаться на Авроре и моих оставшихся чувствах к ней, или зацикливаться на Авроре против Саши, или на том, что вообще происходит с Сашей, или… АРГХ!

Сосредоточься! Учеба или кино! Выбери одно!

Но, прежде чем я смог решить, так или иначе, дверь моей спальни открылась.

DJ проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. Она тоже была одета для сна, что означало, что она была без бюстгальтера и в одной из моих мешковатых футболок, которая заканчивалась чуть ниже задницы, и пижамными шортами. Я просто взглянул на нее, когда она подошла прямо ко мне, а затем прижала мою голову к своей груди, и, несмотря на все, что произошло сегодня вечером, я почувствовал, как кровь перенаправляется в мою промежность и заставляет Биг-Бен набухнуть.

«Долгий вечер?» — тихо спросила она.

«Что-то вроде того».

«Хочешь, чтобы я тебя отвлекла?»

Я только задумался об этом на секунду. Затем, подняв голову, я схватил DJ за талию и затащил ее на кровать вместе со мной.