An ordinary sex life (OSL)

Книга 6. Глава 21. Нью-Йорк II. Часть 1.

— СРЕДА, 9 ЯНВАРЯ 2008 —

Мой будильник сработал бы в 7 утра, но я проснулся раньше и выключил его прежде чем он зазвонил, несмотря на смену часовых поясов. Я долго лежал в постели, уставившись в потолок и задумавшись. И когда на самом деле наступило 7 часов утра, я посмотрел вниз на голову, лежавшую на моей левой руке, перекатился и начал целовать ее шею сзади, потянувшись к ее груди.

Рания застонала во сне, сначала издавая раздраженные звуки, но через несколько секунд они стали более нежным, удовлетворенным мурлыканьем. Одна из ее рук скользнула по моей, помогая мне обхватить ее грудь. И она вздохнула и прижалась щекой немного глубже к подушке, прежде чем мило отшатнуться от щекотливого ощущения моих губ на ее шее.

«Который сейчас час?» пробормотала она, ее глаза все еще были закрыты.

«7 утра, рабочий день» ответил я.

Она вздохнула, вытянула ноги и выгнула спину, прежде чем вытянуть обе руки вперед, чтобы потянуться. Вытянув руки, она перекатилась на спину и вытянула руки к потолку. Но затем она резко опустила руки на грудь и причмокнула губами, сонно пытаясь открыть глаза и посмотреть на меня. «Доброе утро» поприветствовала она с застенчивой улыбкой.

«И тебе доброго утра» тепло ответил я, прежде чем наклониться, чтобы клюнуть ее губы.

Радостно напевая с невинным выражением лица, которое делало ее похожей на довольную школьницу, она улыбнулась, закрыв глаза, и уткнулась лицом мне в грудь. Я обнял ее и крепко обнял. И, глубоко вздохнув, я задал вопрос, который мучил меня все утро.

«Хэй эээ… Что ты помнишь о прошлой ночи?»

«Хм?» пробормотала она мне в грудь. Откинув голову назад, она посмотрела на меня, нахмурив брови. «Ты имеешь в виду, помню ли я королевский трах, который ты устроил мне шестью способами вчера вечером?»

Я усмехнулся и покачал головой. «После. Незадолго до того, как ты потеряла сознание. Ты, э… Ты что-то пробормотала».

Рания несколько раз моргнула и выглядела задумчивой. Затем, медленно качая головой, она с сожалением посмотрела на меня и сказала: «Извини, не помню. Полагаю, я пробормотала это так неразборчиво, что ты не смог этого понять?»

«Ну, вообще-то нет. Я слышал тебя громко и отчетливо». Я приподнял брови. «Ты сказала: «Думаю, я люблю тебя».

Глаза Рании широко открылись. «Я сказала что?»

Я натянуто улыбнулся ей. «На самом деле, полное предложение было: «Блять, Бен. Я думаю, что люблю тебя».

«Ну, так лучше» с облегчением сказала Рания, сверкнув мне улыбкой. «Я, должно быть, была в бреду от всех оргазмов».

Я пожал плечами. «Должно быть».

Рания рассмеялась слишком громко. «Я, наверное, действительно напугала тебя. Девушка, которую ты едва знаешь, проповедует любовь после двух ночей, когда вы трахали друг друга до безумия. Не совсем то, что хотел бы услышать Казанова». Она выглядела немного нервной, краснея и отводя глаза.

Я вздохнул и нахмурился. «Зачем ты это делаешь?»

Она смущенно посмотрела на меня. «Делаю что?»

«Продолжаешь относить меня к категории хищников, вся цель которых — добавить ещё одну зарубку на спинку кровати. Я не Казанова».

«Мне жаль. Я не пыталась тебя оскорбить». Она заметно сжалась передо мной.

Я снова вздохнул. «Я не обижаюсь. Я просто пытаюсь понять. И я пытаюсь понять, где мы находимся друг с другом. Минута, ты выглядишь абсолютно счастливой быть здесь со мной. В следующее мгновение ты, похоже, ждешь, что я отброшу тебя в сторону, как мусор».

Рания дважды моргнула, глядя на мою грудь. «Ну, разве ты не собираешься?»

«Конечно, нет».

«Что же тогда будет в субботу? Что произойдет, когда ты вернешься в Калифорнию, а я останусь?»

Я сделал глубокий вдох. «Чего хочешь ты?»

«Я не знаю. Чего ТЫ хочешь?» Она снова смотрела на мою грудь, отказываясь смотреть мне в глаза.

Наклонившись, я осторожно приподнял ее подбородок и заставил посмотреть на меня. «Я хочу поцеловать тебя на прощание, поблагодарить за чудесную неделю, проведенную вместе, и пообещать остаться друзьями. Я не хочу вводить тебя в заблуждение, заставляя думать, что это превратится в серьезные романтические отношения, по крайней мере, не сразу. Я ухожу от этого с Адриенной, а ты восстанавливаешься после своего разрыва. Я не думаю, что потеря контроля над нашими эмоциями и отскок — это правильный поступок для любого из нас. Мы молоды — ты даже моложе меня — слишком молоды, чтобы иметь какие-либо ожидания вечности друг от друга всего после двух ночей. Но в то же время я хочу, чтобы ты понимала, что ты НЕ просто зарубка на моем столбике кровати. Ты особенная. Ты мне действительно нравишься. Вот почему я хочу провести это время с тобой».

Рания взглянула на меня, но снова смотрела на мои губы, несмотря на то, что я продолжал держать ее подбородок. «Ты мне тоже нравишься. И ты прав: отскок — не то, что нам нужно. Так что я согласна: лучше всего в субботу расстаться друзьями».

«Я рад, что мы согласны».

Она посмотрела на меня, ее глаза были зажаты, и одарила меня столь же напряженной улыбкой. Затем она откатилась от меня и соскользнула с кровати.

Я могу быть довольно тупым, когда дело доходит до распознавания эмоций девочек, но я знал достаточно, чтобы признать, что все не так решительно, как хотелось бы, чтобы я поверил ее словам. «Рания…» крикнул я ей вслед.

«Нам нужно одеться. Я не могу снова опоздать на работу» крикнула она через плечо, направляясь в ванную.

Я быстро спрыгнул с кровати и последовал за ней. Она включила раковину и начала брызгать на лицо. Ее туалетные принадлежности и косметика уже были разложены на полочке. Я потянулся, чтобы погладить ее по спине, встал рядом с ней и смотрел на нее сбоку, а не на ее отражение в зеркале. «Меньше всего я хочу причинить тебе боль. Я просто пытаюсь быть честным».

«Спасибо за честность» ответила она с мокрым лицом, глядя на мое отражение. Она взяла тюбик с жидкостью для умывания. «Но я уже большая девочка, а не влюбленный подросток. Я могу позаботиться о себе».

«Я знаю, что ты можешь. Но также кажется, что между нами есть эмоциональная стена, которой раньше не было, и я не хочу, чтобы ты выходила из этого гостиничного номера с какими-либо сожалениями».

«Я в порядке» настаивала она, умывая лицо.

Я приподнял бровь и уставился на ее отражение. «Это «в порядке», как в словаре? Или «в порядке», как я это определяю?»

Это заставило Ранию усмехнуться, и она остановилась, чтобы умыться, прежде чем встать прямо и вытереть щеки полотенцем. «Я в порядке, как в словаре. Спасибо за беспокойство, но у нас все в порядке. Я прекрасно провела время эти последние пару ночей, и я с нетерпением жду…» она ​​замолчала, чтобы быстро сосчитать в своей голове, «… возможность разделить еще три. Но на самом деле у меня нет никаких ожиданий, хорошо?»

«Ты уверена?»

«Я уверена» твердо заявила она и погладила мою щеку, прежде чем притянуть мою голову к себе для поцелуя.

Поцелуй Рании сотворил чудеса, успокаивая меня, и она тепло улыбнулась мне, когда вырвалась. Но потом она начала давить мне на грудь, говоря: «А теперь прочь. Мне нужно в туалет».

Я защитно поднял руки и с улыбкой попятился. «Я ухожу, ухожу».

Она все время улыбалась, закрывая дверь в ванную. Оставшись один в спальне, я глубоко вздохнул, медленно выдохнул и направился к шкафу, чтобы одеться.

Рания вышла с работы в 17:00 и села на метро до Манхэттена. Когда мы с Джун приехали, они с Мун ждали в вестибюле JKE, и мы вчетвером остались недалеко от Уолл-стрит, чтобы сделать еще покупки, осмотреть достопримечательности и перекусить.

Ужин был в хорошем, но тесном вегетарианском ресторане. Мун больше времени хихикала и щекотала Джун, чем на самом деле ела стоящий перед ней салат. Рания тоже мало ела. На самом деле, Рания в целом была довольно подавленной. Она все еще улыбалась, болтала и даже флиртовала со мной. Но я мог сказать, что ее первоначальный энтузиазм по поводу наших расцветающих отношений начал ослабевать теперь, когда это была наша третья ночь вместе, и я начал немного сомневаться, доживем ли мы даже до субботы.

Не то чтобы я хотел спорить с ней об этом. Воскресные утренние предупреждения Ким об эмоциональной конфронтации были все еще свежи в моей памяти, и я понял, что попытка сделать из её настроения серьезную проблему сделает именно это: серьезную проблему. Создание более серьезной проблемы, скорее всего, в конечном итоге будет самым быстрым способом гарантировать, что Рания никогда больше не поедет на метро, ​​чтобы навестить меня после работы, и, возможно, я уже совершил ошибку, спросив ее о большом Л-слове сегодня утром.

Я подыграю. Этим утром она настояла на том, что с ней «все в порядке», и я собирался вести себя так, как если бы я думал, что между нами «все в порядке». Но я также собирался попытаться добраться до корня проблемы… постепенно.

Мун решила, что мы вчетвером прокатимся на пароме Статен-Айленд не для того, чтобы куда-нибудь поехать, а просто чтобы посмотреть достопримечательности. Он оказался идеальным для того, что я имел в виду, так как лучшие виды на панораму Манхэттена открывались с боковых террас, ночной воздух был по-прежнему холоден, а звуки волн и ветра почти заглушали беседу, если только человек, с которым вы разговариваете, не был всего в нескольких дюймах от вас.

Рания прижалась к моей груди, для тепла, так и для личного разговора. Я повернулся спиной к встречному ветру, чтобы защитить ее, и расстегнул пальто, чтобы обернуть его вокруг ее стройного тела. Прямо у меня под подбородком она продолжала бегло комментировать достопримечательности, которые узнавала, например, мост Верразано-Нарроуз, соединяющий Бруклин, Статую Свободы и даже некоторые небольшие здания на береговой линии, которых не было ни в одном туристическом путеводителе.

Но даже коренной житель Нью-Йорка мало что мог сказать об этом пейзаже. Между рассказом о путешествии Рании я спросил, как прошел ее рабочий день, как дела у ее семьи, и не возникли ли у них подозрения по поводу того, что она проводит эти три ночи вдали от дома, особенно в будние дни.

Ее мама подозрительно спросила, не встречалась ли она с «мальчиком». Это подозрение было не новым; ее мама задавала тот же вопрос до Хасана. Рания сказала ей то же самое, что всегда говорила ей: что ее мама встретится с ним только в том случае, если все станет серьезно, иначе, черт возьми, она ни за что не хотела бы, чтобы ее мама напугала парня раньше.

Работа есть работа, говорить было особо нечего. Она оплачивала ее счета. Она рассказала мне о жутком коллеге, который продолжал смотреть на нее, но не хотел с ней разговаривать. Она подумала, что он, вероятно, дрочил в туалете, просматривая журнальные страницы с ее рекламой косметики. Я засмеялся и сказал ей, что делал это сам в колледже для первого журнала Адриенна Sports Illustrated, хотя, конечно, не в туалете.

Это побудило Ранию спросить об Адриенне. Ей было грустно, что ее старая подруга на самом деле не поддерживала с ней связь. Судя по всему, Адриенна по-прежнему регулярно писала Мун сообщения, и они встречались, когда она была в городе. Но с тех пор, как Рания бросила моделирование и вернулась домой, она получала известия о все еще известной супермодели только из новостей, таблоидов или от Мун.

Я сказал ей, что, насколько я знаю, у Адриенны все хорошо, что она очень счастлива со своей новой девушкой, и что я счастлив за них обеих. Они хорошо подходят друг другу.

«А как насчет тебя?» тихо спросила Рания, глядя на меня своими большими карими оленьими глазами. Портовый ветер развевал её волосы на лбу. «Ты был ее парнем со школы, и вне зависимости от того, назвала ли она публично себя лесбиянкой, я знаю правду. Я видела это собственными глазами, когда вы вдвоем побывали здесь вместе. Она любила тебя. Ей нравилось заниматься с тобой любовью. То, что у вас двоих было… это было настоящим».

«Было, но теперь все кончено» тихо сказал я, глубоко вздохнув и глядя поверх головы Рании.

«Что случилось?»

Я вздохнул. «Мы разошлись. Мы… мы разлюбили. Такое случается».

«Но почему? Все время, пока она жила здесь, в Нью-Йорке, она не переставала любить тебя. Должна признаться, когда она рассказывала нам истории о своем бывшем парне Бене, я ей не верила. У нее был этот отстраненный взгляд, когда она говорила о тебе, и, честно говоря, я думала, что этот взгляд означает, что она выдумывает тебя. Я думала, что она сочиняет какую-то фантастическую историю, полную подробностей, потому что она пыталась продать идею о том, что она на самом деле гетеросексуальна, хотя на самом деле это не было правдой. Но это было правдой. Этот взгляд в ее глазах был из-за того, как сильно она любила тебя. И, честно говоря, мы были абсолютно ШОКИРОВАНЫ, узнав, что вы двое разорвали помолвку».

«На самом деле это была моя вина. Я сделал это с собой. Меня отвлекли другие вещи. Я вкладывал всю свою энергию и внимание в другие отношения. Я считал ее само собой разумеющимся, просто продолжал двигаться, полагая, что она всегда будет рядом, а потом однажды…» вздохнул я.

«Однажды ты поднял глаза, а она ушла» грустно закончила Рания.

Но я отрицательно покачал головой. «Нет, она все еще была там. Она никогда никуда не уходила. Да, она довольно много путешествовала, но не то чтобы она вернулась в Нью-Йорк. Она была прямо там, ждала меня в нашей общей квартире, по-прежнему влюбленная в меня, как всегда».

«Вот что случилось потом?»

Я снова выдохнул, глубоко вздохнул и признался: «Однажды… Однажды я проснулся и… Я больше ее не любил».

«Что?»

Я покачал головой. «Я больше не любил ее. То есть, я все еще любил ее и всегда буду любить, но я больше не был «влюблен» в нее. У меня не было этого всеобъемлющего желания быть с ней как можно дольше. Я не скучал по ней, когда мы были в разлуке. Мы занимались любовью, мы трахали друг друга до безумия, потом поцеловались, и каждый проводил остаток дня не оглядываясь».

«Фаза медового месяца закончилась».

Я снова покачал головой. «Я просто… я не знаю… я не знаю, когда это случилось. Не знаю, как это случилось. Я просто знаю, что это произошло».

«Не было большого непростительного греха? Никто не изменил, не так ли?»

«Нет, абсолютно нет».

«Какая-то маленькая причуда ее личности, которую ты наконец осознал и она тебя достала? Подорвала твою привязанность?»

«Нет, ничего подобного».

«Ничего подобного? Однажды ты проснулся и понял, что больше не любишь её, без особой причины?»

«Это было не так просто».

«Так что же случилось? Ты просто пришёл к этому осознанию, сказал ей, что разлюбил, даже не смог назвать ей настоящую причину и расстался с ней? Потому что я должна сказать, что это довольно дерьмовый способ обращения с кем-либо».

В голосе Рании была резкая боль, поэтому я несколько раз моргнул и внимательно посмотрел на нее. Она быстро отвела глаза, но я нежно взял ее за щеку и снова направил ко мне. Нахмурившись и изо всех сил пытаясь выразить свою озабоченность ею, я мягко спросил: «Это то, что случилось с тобой и Хасаном?»

Рания снова отвела глаза и сглотнула. Она позволила мне прижать ее к себе, но ее взгляд был прикован к моей груди. Сделав глубокий вдох, она медленно выдохнула и, наконец, снова взглянула на меня. «Примерно».

«Мне жаль».

«Мудак» фыркнула Рания и оттолкнула меня, бормоча: «Отпусти меня».

Я ослабил хватку, но не отпускал ее полностью. Она попятилась, гнев вспыхнул в ее глазах, когда она посмотрела на меня. Я уже видел этот взгляд у дверей на балконе ночного клуба, когда она впервые обвинила меня в том, что я просто пытаюсь залезть в ее трусики. Там была какая-то старая обида, которую она проецировала на меня.

«Я не он» осторожно напомнил я ей. «Я не Хасан».

Рания поджала губы и прищурила глаза, ведя в уме какие-то внутренние споры. Очевидно, она знала, что я на самом деле не Хасан, но она еще не решила, похож ли я на Хасана.

К счастью для меня, она глубоко вздохнула и снова прижалась к моей груди, повернувшись, чтобы прижаться щекой к моему плечу. «Я знаю, что это не так» тихо пробормотала она, едва слышно из-за фонового шума. Затем она повторила: «Я знаю, что это не так».

Я ничего не сказал. Я просто держал ее и гладил по волосам.

Рания на мгновение вздрогнула, выдохнула и, наконец, вдохнула, когда снова посмотрела на меня. «Мне жаль».

«Тебе не нужно извиняться».

«Я думаю, что боль все еще острая. Понимаешь, иногда бывает сложно осмыслить произошедшее? Никто не изменил. Не было большого непростительного греха. Он был великолепен. Он был хорош. Он был добрым. Все шло хорошо, до субботы перед Новым годом, и вот в один миг я спрашивала его о наших планах пойти куда-нибудь в канун Нового года, и совершенно неожиданно он сказал мне, что расстается со мной».

«Мне жаль».

«Он настаивал, что я не сделала ничего плохого. Он сказал, что не было ничего особенного, ничего, что я могла бы контролировать. Он сказал, что я милая, красивая, умная и сексуальная. Он ладил с моими родителями, и мои родители ладили с его родителями. Но после почти года, проведенного вместе, он просто… не был влюблен в меня. Большая искра, на которую он надеялся, так и не материализовалась, и он не думал, что она когда-нибудь появится. Он не думал, что было бы справедливо, встречаться со мной и помешать мне найти человека, который любил бы меня так, как я того действительно хотела. Поэтому он сказал, что расстается со мной ради моего же блага».

«Мне жаль».

«Это то, что произошло между тобой и Адриенной? Ты понял, что не был «влюблен» в нее и расстался ради ее же блага?»

«Что-то подобное». Я глубоко вздохнул и подумал, как объяснить. «Мы очень разные люди, Адриенна и я. Ты видела кое-что из этого, когда мы были вместе. Она мисс Центр Внимание: танцует, экспериментирует с наркотиками и путешествует по всему миру. Я работаю на дневной работе, и у меня дома есть маленький сын, о котором нужно заботиться. Мы обручились довольно внезапно и несколько случайно. Мы никогда по-настоящему не решали проблемы, которые должны были решить будущие муж и жена, например, где и когда поселиться. Что еще более важно, мы так и не ответили на вопрос: «Ты хочешь детей?». Она знает, что я хочу, но я знаю, что она нет. Может, мы оба думали, что сможем изменить мнение друг друга? Я действительно надеялся что со временем она захочет завести со мной детей, и я уверен, что часть её надежд возлагалась на то, что я буду в порядке с тем единственным сыном, который у меня уже есть».

«Похоже скорее на то, что у вас двоих были непримиримые разногласия, чем на «не было причин расстаться».

«Может быть. Но дело в том, что мы никогда не говорили об этом. Мы просто продолжали жить, действуя по рутине, сохраняя статус-кво. В некотором смысле я чувствую, что мы могли бы продолжать так жить вечно, ничего не меняя. Но статус-кво никогда не остается неизменным».

«Разве я этого не знаю».

«И, если ты ищешь какое-то большое событие, причину, по которой мы расстались, я думаю, ты могла бы сказать, что это произошло из-за Саши».

Рания нахмурилась. «Новой девушки Адриенны?»

«Старой/новой. Саша первоначально была моей девушкой, когда я учился на последнем курсе колледжа. Адриенна вернулась в мою жизнь, они поладили, и через некоторое время стало логичнее называть нас «трио». У меня было две девушки, и Адриенна и Саша тоже были девушками друг для друга».

У Рании отвисла челюсть. «Твоя первая девушка украла у тебя Адриенну?»

Я поморщился. «Я бы не сказал, что она украла у меня Адриенну».

Рания фыркнула. «Гм, она сейчас с ней, а ты больше нет. Похоже на воровство».

«Просто так получилось. Я знаю, что Саша не хотела, чтобы это произошло».

«Я уверена, что ты не хотел разлюбить Адриенну. Но это случилось».

Я вздохнул. «Так и было. Однажды я взглянул и понял, как они влюблены друг в друга. Они проводили ВСЁ свое время вместе, и я стал второстепенным. Они везде ходили без меня. Их любовь друг к другу расцвела. И когда я понял, что теряю их, я решил поговорить с ними об этом».

«И что случилось потом?»

Я пожал плечами. «Они извинились, предложили проводить со мной больше времени и восстановить наши трехсторонние отношения».

Рания недоверчиво посмотрела на меня. «И что, ты им отказал?»

Я вздохнул и беспомощно посмотрел на нее. «Я больше не был в них влюблен. Они были счастливы вместе. Так что я их освободил. Блять, я даже не пострадал. Адриенна сказала, что я всегда знал, что у нас ничего не получится. Она сказала, что я знаю, кто она такая, знаю, что она не из тех, кто остепеняется и заводит детей, и всегда знал, что наша помолвка в конечном итоге потерпит неудачу. Поэтому, когда это произошло, я просто принял это и двинулся дальше. Все ожидали, что я испытаю эту огромную эмоциональную потерю, но все, что я чувствовал, было онемением. И я думаю, что мое отсутствие эмоций по этому поводу беспокоило — до сих пор беспокоит — Адриенну больше всего на свете».

Рания посмотрела на меня, изучая меня. «Ты все еще онемел, не так ли?»

Я взглянул вниз и приподнял бровь, глядя на нее.

«Ты даже со мной онемевший. Конечно, я переживаю разрыв, и ты переживаешь разрыв, так что терять голову и с головой проваливаться в отношение — это не совсем то, что стоит делать. Но… ты все еще онемевший. Ты не мог бы даже подумать о том, чтобы начать со мной настоящие отношения, даже если бы почувствовал такую ​​связь».

Я нахмурился. «Я не знаю. Как я могу это сказать?»

«Ты знаешь, когда знаешь, но со мной ты явно не знаешь». Рания снова начала толкать меня в грудь, и я ослабил хватку, чтобы позволить ей сделать шаг назад. На этот раз она полностью отошла и сделала несколько шагов по перилам, прежде чем повернуться ко мне. Вздохнув, она удрученно пробормотала: «Я сплю с роботом».

Я нахмурился и шагнул к ней, раскинув руки. «Мне жаль. Я никогда не хотел, чтобы мой груз…»

«Нет. Стоп. Все нормально». Она отступила на шаг, чтобы сохранить дистанцию ​​между нами, а также подняла обе руки. «Все нормально. Я на тебя не сержусь. Ты честен, и я это ценю. Ты поделился некоторыми довольно интимными подробностями того, что происходит в твоей жизни, и я рада, что ты достаточно хорошо думаешь обо мне как о человеке, чтобы сделать это. Хорошо, что я знаю, где я нахожусь с тобой. Я не спала с тобой в ту первую ночь, надеясь что мы влюбимся друг в друга или что-то в этом роде, но хорошо, что я понимаю, что шансы убедить тебя полюбить меня практически равны нулю. Это знание поддерживает меня. Это удерживает МЕНЯ от потери головы из-за тебя, потому что было бы так легко потерять голову из-за тебя. Было бы легко позволить своим эмоциям унести меня и погрузить в другую ситуация, когда я люблю парня больше, чем он меня. Лучше мне заранее знать счет, правда? Так что… спасибо… за это».

В ее словах звучало «спасибо», но ее тон был смесью «ты хладнокровная рептилия» и «я лучше проведу ночь с пьяным бродягой из Квинса, чем с тобой». Я защитно поднял руки, бросил на нее серьезный взгляд и заявил: «Меньше всего я хочу сделать тебе больно».

«Я знаю это. Я ценю это». Рания попыталась улыбнуться мне, но это была явно вынужденная улыбка.

Я наконец опустил руки и грустно посмотрел на нее.

После того, как мы сошли с парома, Рания сразу же отправилась домой.