An ordinary sex life (OSL)

Книга 5. Глава 32. Личные интересы. Часть 5

С усталым стоном я рухнул на пассажирское сиденье «Мустанга», закрыл глаза и позволил себе откинуть голову назад. Дверь все еще была открыта, а моя правая нога все еще стояла на тротуаре, и я не собирался сдвигать их какое-то время.

К счастью, Адриенна была терпеливой. Она села с водительской стороны, закрыла дверь и взглянула на меня. «Устал?»

Я приподнял сонное веко и злобно посмотрел на нее. «Как ты думаешь?»

После разговора о чувстве вины и кремации мы с Эмбер вернулись в квартиру Линн, чтобы поесть и пообщаться. С их заискиванием перед Адриенной, девочки нашли время, чтобы выразить мне свои добрые пожелания, чтобы я выздоравливал, и поблагодарить меня за то, что я не слишком сильно пострадал. К тому времени мои волосы снова выросли в очень тонкий слой пуха, и всем хотелось потереть мою голову. И, конечно же, у всех была масса вопросов.

Пейдж тоже была там, заранее договорившись о том, чтобы приехать учиться с Бертом, не зная, что я приеду. Линн, в частности, была в мрачном настроении, так как Адриенна рассказала ей об Элис, но ей пришлось уйти на занятия, так и не получив возможности поговорить со мной об этом. Другие девушки приходили и уходили, и я обнаружил, что мне нужно повторить многое из того, что я уже объяснил, когда прибыли Шафран, Ивонн и Марси.

К счастью, хотя они задавали много вопросов, никто не заставлял меня делать что-то действительно тяжелое, и общение с девушками действительно помогло мне отвлечься. Но у меня все еще оставалось мало энергии, и через некоторое время стало ясно, что я устал, и Адриенна объявила, что нам пора собираться.

«Может, нам пора домой», — предложила она теперь, когда мы были в машине. «Уложить тебя в постель, и я имею в виду «постель», как для сна. Пока тебе нужно спать каждый день, а сейчас уже поздно».

Моргнув обоими глазами, я глубоко вздохнул и покачал головой. «Не могу. Ты же знаешь, я не могу».

«Конечно, можешь. Ты уже так долго её откладывал. Еще один день не будет иметь большого значения. Если она находится под домашним арестом, ты знаешь, что она все равно будет там, когда ты приедешь. Ты только что был эмоционально выжат, разговаривая с Эмбер обо всем. Тебе нужен перерыв».

«Мне всегда нужен перерыв. Всегда есть что-то ещё, более срочное. Каждый раз, когда я был готов пойти навестить ее, что-то еще происходило. Может быть это судьба. Может быть я не был готов поговорить с ней. Может быть, были какие-то вещи посерьезнее. Или, может быть, какое-то высшее существо просто любит издеваться надо мной».

«Издевается оно или нет, это высшее существо должно немного тебя любить. Ты не можешь сказать, что прожил плохую жизнь, и, что более важно, ты все еще жив, несмотря на всё, что произошло».

«Верно-верно». Я сделал глубокий вдох. «Конечно, может быть, и нет высшего существа. Может, это просто совпадения. Я не собираюсь утверждать, что знаю, что правильно, или есть ли вообще правильный ответ. Я точно знаю, что не могу сидеть на заднице. и ждать, пока Судьба придет ко мне. Мне приснился сон о том, как могла бы сложиться моя жизнь в следующие четыре месяца, и это было здорово. Возможно, это было не идеально, но все же было слишком хорошо, чтобы быть правдой».

«Ну, за исключением того, что меня все время не было».

«Да, эта часть определенно отстой». Я вздохнул. «В остальном, однако, мы оба знаем, что мне бы понравилось, если бы моя жизнь действительно сложилась таким образом или, по крайней мере, как-то похоже. Но этого не происходит. Люди умерли. Отношения не изменились, волшебным образом починив себя. «Жили долго и счастливо» не настанет для меня само по себе. Я должен сделать шаг вперед и ЗАНИМАТЬСЯ вещами».

«Например пойти к ней сейчас, вместо того чтобы откладывать ее на другой день».

Я кивнул. «Эмбер была права. Это полное клише, но жизнь драгоценна. Каждый вдох, который я делаю, может быть моим последним. Так что я больше не буду ждать. Я не позволю себе останавливаться из-за нерешительности или беспокойства по поводу «что, если». Итак, я решаю, чего я хочу, и то, чего я хочу, так это быть с ней и быть со своим сыном. Не потому, что я «должен», а потому, что я хочу».

Адриенна кивнула и улыбнулась мне.

«Так что больше не нужно ждать», — твердо заявил я. «Больше не нужно откладывать дела на другой день. Конечно, она не родит еще несколько месяцев. Конечно, она совершенно здорова, защищена и в порядке. Но я думаю, что давно пора перестать позволять себе отвлекаться. Что если что-то случится? Что, если возникнут другие проблемы? Она заслуживает того, чтобы быть в приоритете, а я пренебрегал ею слишком долго».

«Ты все еще собираешься выполнить свой план?»

Я кивнул. «Чертовски верно».

«Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать?»

Я несколько раз моргнул, улыбнулся Адриенне и спросил: «Ты сама когда-нибудь сожалела об этом?»

Адриенна, слабо улыбнувшись мне в ответ, покачала головой и ответила: «Ни на секунду».

«Тогда давай проедемся».

Случайный луч солнечного света разбудил меня, и на секунду я запаниковал, что, вопреки моим желаниям, Адриенна привела меня домой в Беркли и уложила спать. Но когда я резко поднялся и повернул голову влево и вправо, чтобы осмотреть окрестности, я понял, что все еще нахожусь в «Мустанге» и что Адриенна припарковала машину под тенистым деревом в знакомом районе пригорода.

«Ты в порядке?» — спросила она со стороны водителя, озабоченно приподняв брови. Ремень безопасности Адриенны был отстегнут, и она держала свой Blackberry в руке.

Я несколько раз моргнул, чтобы стряхнуть паутину сна, и прижался к спинке сиденья. Когда я сделал это, то обнаружил, что заходящее солнце отражается в зеркале бокового обзора прямо мне в лицо, что и разбудило меня. Выпрямившись, так что ослепляющее отражение упало ниже на мое тело, я вздохнул и пробормотал: «Который час?»

«Около пяти», — ответила Адриенна, вытаскивая пакет «Зиплок» с бутылочками с рецептами внутри. «Кстати, ты должен принять следующий раунд лекарств».

Я застонал и взял сумку. «Ты дала мне поспать почти два часа?»

«Тебе это было нужно, особенно после того дня, который у тебя уже был».

Я вздохнул и занялся открытием бутылочек с рецептами и бутылок с водой. Мы покинули квартиру Линн после 15:00, что было позже, чем я ожидал изначально, но я все же полагал, что у меня будет достаточно времени поговорить с Ким до того, как ее отец вернется домой.

Но, может быть, больше нет. С одной стороны, это действительно не имеет значения; решение, к которому я пришел, в любом случае должно быть продиктовано мистером Фукузаки. С другой стороны, мне было бы легче сказать то, что я должен был сказать, БЕЗ устрашающего пожилого человека, смотрящего на меня.

Выпив таблетки, я ахнул и позволил затылку шлепнуться о подголовник. Сделав глубокий вдох, я собрался с силами и велел своему телу полностью проснуться. И, повернувшись к Адриенне, я кивнул и сказал: «Поехали».

Поджав губы, Адриенна выглядела так, словно хотела что-то сказать. Но вместо этого она просто пристегнула ремень безопасности, включила зажигание и отъехала от тротуара.

Через несколько минут мы свернули направо, на подъездную дорожку к очень знакомому дому. Выключив зажигание, Адриенна взглянула на меня и спросила: «Ты хочешь, чтобы я осталась в машине?»

Я покачал головой. «Нет, нет причин скрывать то, что будет сказано».

«Но это между тобой и Ким».

«Она все еще будет свободно говорить перед тобой, как и я. Это нормально». Я распахнул пассажирскую дверь и осторожно встал, мои конечности сначала почувствовали слабость из-за того, что какое-то время не двигались.

Когда я позвонил, не последовало немедленной реакции. Мы с Адриенной молча подождали, пока не стало неловко, и я снова нажал на дверной звонок. Когда прошло еще тридцать секунд или около того, Адриенна посмотрела на меня и предложила: «Может, ее нет дома?» Но как раз тогда мы услышали щелчок открывающегося замка, и она добавила: «…или, может быть, она там».

Я улыбнулся и посмотрел вперед. Несколько мгновений спустя Ким открыла дверь в фартуке и синем платке, удерживающем ее волосы. Ее голая правая рука прикрыла рот, когда он широко открылся, но даже ее рот проигрывал по сравнению с тем, насколько большими были ее глаза, когда она смотрела на нас.

«Привет, Ким», — поприветствовал я с настолько сильной улыбкой, насколько смог.

Возможно, мне следовало собраться с духом, пытаясь быть дальновидным, учитывая, как она отреагировала в первый раз, когда я зашёл к ней домой без предупреждения, не говоря уже о том, как она поступила так же в моем собственном сне в коме. Как и тогда, Ким бросилась вперед и КРЕПКО поцеловала меня.

Несмотря на слабость, мои ноги подогнулись лишь на мгновение, прежде чем я выпрямился и удержался в вертикальном положении, когда Ким обвила руками мою шею и сомкнула свои губы на моих. Я пошел дальше и позволил себе снова погрузиться в этот поцелуй, питаясь ее страстной энергией и используя ее, чтобы подпитывать мою уверенность в том, что это будет только первый поцелуй из многих, многих грядущих.

В конце концов, мы оба затаили дыхание. Мы отодвинулись друг от друга достаточно далеко, чтобы смотреть друг другу в глаза, и на лице Ким появилась обнадеживающая улыбка, когда она посмотрела на меня. Я посмотрел на нее, и в глазах у меня появился огонек. Она узнала это, ее выражение изменилось на любопытство, и я думаю, что впервые за долгое время она не совсем понимала, что я буду делать дальше.

«Прежде чем мы сядем и поговорим об этом, ты собираешься кое-что мне объяснить», — начал я, мой командный тон не допускал никаких возражений. «Расскажи мне о беременности матери, когда она вынашивала тебя, и о том, как она умерла».

Ким заметно побледнела и тяжело сглотнула. Но когда она ослабила хватку на моих руках, я крепко обнял ее, посмотрел ей в глаза и посмотрел на нее взглядом, который требовал ответов СЕЙЧАС.

Вздохнув, Ким на мгновение взглянула на Адриенну, прежде чем снова взглянуть на меня, когда она объяснила: «У моей матери была четвертая беременность, и сначала все было нормально. Не было никаких проблем с вынашиванием или родами моих трех старших братьев, и моя семья вела очень активный образ жизни. Моя мама продолжала работать. Они ездили на семейные каникулы. Мои братья очень увлекались спортом. Однажды моя мама отвела Джона на его футбольный матч; мой отец остался дома с Майком и Ником. Случайный мяч попал в мою маму. Ничего серьезного; ее даже не сбили с ног. Но в ту ночь она жаловалась на боли в животе, боли, которые оставались с ней до конца беременности. Ее врачи не могли их понять. Боли были непоследовательными, и каждая проверка говорила моим родителям, что и мать, и ребенок были совершенно здоровы».

Голос Ким затих, и свет в ее глазах погас, когда она смотрела в середину моей груди. Я крепче сжал ее, окружив ее силой и теплом, и она повернулась щекой в ​​мои объятия.

«Доктора так и не назвали моему отцу точную причину смерти», — продолжила Ким тихим голосом. «Все, что я знаю, это то, что всего через несколько мгновений после того, как я родилась, сердце моей матери остановилось. Они пытались сделать все возможное, чтобы ее оживить, но она ушла».

Адриенна села на подлокотник ближайшего дивана, прикрыв одной рукой рот, а другой обхватив живот.

«У моего отца не было ни ответов, ни причин. Он винил футбольный мяч и хотел подать в суд на мальчика, который его бросил. Он вытащил Джона из своей футбольной команды и вместо этого толкнул Майка и Ника в баскетбол. Мне не разрешали заниматься организованным спортом… когда-либо, правда. Я играла только дома с моими братьями. Он всегда очень защищал меня и был параноиком, что мне когда-либо могут причинить вред. Так было всегда».

Я понимающе кивнул, обеими руками обхватил щеки Ким и приподнял ее лицо, чтобы она посмотрела мне в глаза. Теперь, когда последняя часть головоломки была у меня в голове, я ничего не сказал. Вместо этого я своими глазами хотел, чтобы Ким поняла, что я наконец-то понял, кем я ей был нужен для неё:

НЕ её Мастером. По крайней мере, не в общепринятом смысле этого слова.

О, я понял вскоре после того, как очнулся по-настоящему, что моя фантазия в коме, когда Ким оказалась НЕ сабмиссивом, на самом деле была не чем иным, как принятием желаемого за действительное. С таким исходом мне было бы намного легче справиться. Если бы стереотипно сдержанная, покорная японская гейша была не чем иным, как фасадом — если бы она была действительно способной молодой женщиной, которая просто манипулировала мной, чтобы я взял на себя роль для нее, в то время как она могла реально позаботиться о себе — тогда я был бы абсолютно снят с крючка. В моих грёзах всё, что я должен был сделать, это быть «собой», не меняя ничего в моем образе жизни и не предпринимая никаких шагов к улучшению.

В мечтах мне ни хрена не пришлось делать. Ким проделала всю работу, чтобы убедить своего отца позволить ей вернуться в мою жизнь, и все решение легло мне на колени вместе с аккуратным поклоном. Она оставалась дома, пока не родится ребенок. Мне пришлось поиграть в гарем с DJ, Адриенной, Сашей, Энди, Брук и даже с Авророй. И, в конце концов, Ким приходила с прекрасным букетом радости, приготовленным и доставленным, и мне даже пальцем не пришлось пошевелить.

Хорошо.

Но я знал, что в реальности все будет не так просто, начиная с Ким.

В ту ночь Синко де Майо в спальне Пейтон я пришел к нескольким осознаниям: что Ким была умной девушкой. Что она знала, что я не принадлежу к типу «Мастеров». Что она любила меня за «меня», помимо того, что верила в человека, которым я мог стать. И в конце концов я понял, ПОЧЕМУ Ким позволила мне слепым войти в дом своего отца, чтобы объявить о беременности:

Потому что она ожидала, что я проиграю.

Когда я остановился, чтобы подумать, Ким, вероятно, была самым умным человеком из всех, кого я знал — всегда наблюдала, всегда думала, всегда рассчитывала. Ким знала своего отца. Ким знала меня. Она знала, как он отреагирует на известие о ее беременности: паранойей. Она знала, что он не позволит ей покинуть дом без защиты, не говоря уже о том, чтобы остаться в колледже, в пятидесяти милях от дома, где он не может за ней присматривать. Она знала, что он не подпустит ее ближе чем на сотню ярдов к футбольному мячу или любым другим летающим объектам, которые могут ударить ее и вызвать боли в животе посреди ночи. И она определенно знала, что он не доверит ее безопасность парню, который даже не любит ее в ответ.

Неважно, женюсь я на ней или нет. Если бы я БЫЛ ее женихом, он мог бы передать власть будущему мужу своей дочери, но даже это, как я полагал, было бы неудачным. Я кое-что узнал из разговора со своим отцом несколько дней назад: мистер Фукузаки был ее отцом, единственным, который у неё был. И независимо от того, какие еще близкие были у неё в жизни — в том числе и я — забота о ней в конечном итоге ложилась на него.

Взяв Ким за руку, я отпустил наши объятия и повёл ее в гостиную. Адриенна осталась сидеть на подлокотнике, а мы с Ким сели на другой диван, наши колени были наклонены друг к другу, а я держал ее руки в своих. И после глубокого вздоха я начал с заявления: «Я бы не бросил тебя в ту ночь, когда мы сказали твоей семье, что ты беременна. Я бы не бросил тебя, если бы не одно обстоятельство».

На глазах у Ким были слезы, когда она пробормотала: «Я сказала тебе идти».

Я медленно кивнул. «Последние несколько месяцев я ругал себя за то, что не стал сильнее в тот момент, за то, что умолял тебя пойти со мной и просил вместо того, чтобы командовать. Твой отец, безусловно, командовал, приказывал тебе подчиняться. Долгое время Я думал о моих недостатках как «Мастера», о не соответствующим тоне или громкости. Размышлял, мог ли я когда-либо заставить себя быть таким, чтобы кричать на тебя, как он сделал. Берт и Виктория твердили мне собраться, быть более решительным, взять доминирующую личность, которую я показывал в спальне, и перенести ее в мою повседневную жизнь. Я не думал, что смогу это сделать. Я ВСЁ ЕЩЕ не думаю, что смогу это сделать. Но теперь я понял, что мне не нужно это, потому что, хотя я был сбит с толку и думал, что должен быть таким, теперь я понимаю, что нет. Потому что ТЫ не хочешь, чтобы я был таким, не так ли?»

Смахнув слезы, Ким слегка улыбнулась мне и покачала головой.

«Виктория однажды сказала мне, что мое сочувствие — не слабость. Скорее, это был ключ к тому, чтобы стать ТВОИМ Мастером. Конечно, она также поощряла меня становиться более доминирующим, так что не похоже, чтобы она обо всём этом догадалась. Суть: Я позволил своей голове затуманиться всей этой штукой с доминантным альфа-самцом вместо того, чтобы признать, что тебе действительно нужно от меня. И, несмотря на все твоё настойчивое желание, чтобы я был твоим «Мастером», ты действительно влюбилась в мое сочувствие».

Улыбка Ким немного расширилась.

«Я бы не оставил тебя в ту ночь. Если бы ты решила остаться со мной, я бы прошёл через ад, чтобы удержать тебя со мной и будь прокляты желания твоего отца. Но ты отпустила мою руку. Ты сказала: «Просто иди»… дважды. И даже когда я сопротивлялся Майку, отталкивающему меня, ты протянула ко мне руку ладонью и сказала, чтобы я «остановился». И ты знаешь, что я сделал?»

Ким улыбнулась. «Ты остановился».

«Я сделал. Потому что, что бы ни происходило, ты хотела, чтобы я сделал именно это. Может быть, настоящий «Мастер» бросил бы вызов твоему отцу и защитил бы своё право владения тобой, несмотря ни на что, но ты всегда знала, что это не я. Ты говорила мне раньше, что знаешь то, что знаешь, и знаешь, чего не знаешь. И ты знаешь, чего хочешь, и знаешь, чего не хочешь. И — Я-, Мастер или нет, всегда буду уважать это». Я глубоко вздохнул, поднес пальцы к щеке Ким и нежно погладил ее, говоря: «Как бы это ни убило меня, я оставил тебя с твоим отцом, потому что ты этого хотела».

Ким улыбнулась и кивнула.

«Подожди-подожди-подожди-подожди», — произнесла Адриенна, подняв одну руку, как будто она была в классе, а другой потерла лоб. «Означает ли это, что Ким не покорная? Означает ли это, что она не хочет, чтобы ты был её Мастером? Потому что, мне очень жаль, но похоже, что ты пытаешься задним числом оправдать отказ от нее четыре месяца назад как «я всего лишь делал то, что она хотела, чтобы я делал», как будто она была нормальным, не сабмиссивным человеком».

Я усмехнулся и покачал головой, опустив руки на колени и повернувшись, чтобы посмотреть на Адриенну. «Нет, она все еще покорная, по крайней мере, в определенном смысле».

«Определенном смысле»? — скептически спросила Адриенна.

Я снова повернулся к Ким и улыбнулся. «В спальне, конечно. Ты не можешь притвориться, как ты любишь, когда я беру твое тело под свой контроль и делаю с ним всё, что хочу».

Ким покраснела, но одарила меня озорной ухмылкой.

«И во многих аспектах жизни ей гораздо удобнее быть ведомой, чем брать на себя инициативу». Я снова повернулся к Адриенне. «Подумай о любом случае, когда тебе было все равно, что мы ели на ужин. Может быть, у тебя были бы микроскопические предпочтения между стейк-хаусом и суши, но в конечном итоге ты была довольна тем, что я хотел съесть, потому что ты знала, что это сделает меня счастливее».

«Конечно».

«Теперь увеличь это, примерно в миллиард раз, на широкий спектр решений, которые должны быть приняты в любой день, и ты получишь то, что значит быть Ким. Она хочет хорошо выглядеть, но она хочет хорошо выглядеть для меня, поэтому она позволяет мне выбирать ее наряд, прическу и макияж. Зная, что я не особо разбираюсь в том, чтобы отдавать ей команды и принимать все эти мелкие решения Каждый Божий День, она научилась достаточно самореализоваться, чтобы выбирать свою одежду, укладывать волосы и всё такое. Но это помогает уменьшить мою ношу и, в конечном итоге, доставить мне удовольствие, и даже тогда она принимает эти решения, основываясь на том, что, по ее мнению, мне понравится».

«Потому что она любит тебя».

Я улыбнулся и снова посмотрел на Ким. «Потому что она любит меня. Я всё еще сомневаюсь, что заслуживаю ее, но она всё еще любит меня».

«Ты заслуживаешь меня», — заговорила Ким.

«Хотя он на самом деле не из мастеров-альфа-самцов», — прокомментировала Адриенна.

Я кивнул. «Ей не нужен мастер-альфа-самец. Вообще-то, у нее уже есть один: ее отец».

Адриенна нахмурила брови. «И разве она не хотела, чтобы ты заменил его? Потому что он ее отец, не может заботиться о ней вечно и не может дать ей детей и семью?»

Я покачал головой. «Да и нет. Да, она понимает, что он не может заботиться о ней вечно. Но нет, она не хочет клона своего отца. Скорее, она хочет быть СВОБОДНОЙ от своего отца».

Адриенна моргнула. «Я не улавливаю».

«Личность Ким дает ей утешение в защите, которую даёт ей отец. Его безусловная любовь и полная преданность заботе о ней заставляют ее чувствовать себя в безопасности. Каждую минуту своей жизни, от рождения до настоящего времени она чувствовала эту безопасность. Мой папа рассказывал мне о том, как в детстве позволял мне ползать по геодезическим куполам и как я никогда не смотрел вниз; никогда не осознавал, что он был рядом, чтобы поймать меня, когда я падал. Ну, Ким всегда смотрела вниз и всегда видела своего отца прямо под ней. Это часть, которую она любит. Вот почему её так привлекаю я и моя личность Белого Рыцаря».

«Потому что она знает, что если ты обязуешься защищать ее, ты сделаешь для этого абсолютно все, что в твоих силах», — закончила за меня Адриенна, обводя правую верхнюю часть ее головы.

Теперь Ким протянула руку и провела пальцами по моей ране, хотя и достаточно осторожно, чтобы не причинить мне никакой боли. «Мне очень жаль, что я не смогла навестить тебя в больнице. Мой отец не позволил».

«Это я должен извиняться за то, что почти оставил нашего сына без отца», — мрачно заявил я.

Ким закрыла глаза, глубоко вздохнула и на мгновение склонила голову.

«Кроме того, Берт сказал мне сегодня днем, что ты позвонила ему, чтобы проверить меня. Я знаю, что ты бы пришла, если бы могла». Глубоко вздохнув, я снова повернулся к Адриенне. «Но вернемся к теме: хотя отец, готовый поймать ее, это хорошо, но отец, всегда нависающей над ней, было не так приятно. Ким никогда не разрешали заниматься командными видами спорта. Ей никогда не разрешали никуда ходить без присмотра ее старших братьев. И, я предполагаю, что твой отец никогда даже не позволял тебе ходить на свидания с друзьями».

Ким покраснела и отрицательно покачала головой.

«Попадание в ловушку чрезмерной защиты отца не было тем, что она хотела воспроизвести. Ким знает, чего она хочет, и забота ее отца была препятствием для этих желаний, как и всего остального. Я являюсь прекрасным примером. Она хочет меня, и она хочет быть со мной, но она знает, что ее отец никогда не позволит ей уехать из этого дома, пока она еще беременна, а может быть, даже после этого».

«Так что ты собираешься с этим делать?» — спросила Адриенна. «Наконец-то бросить вызов его власти над ней? Приказать ей пойти с тобой и пусть он осмелится остановить вас обоих?»

Я покачал головой. «Нет, я позволю ей остаться здесь, пока не родится ребенок».

Адриенна моргнула. «Подожди, что ты собираешься?»

Я кивнул. «Эта беременность — разгар паранойи ее отца. Это как нападение на замок в его самой сильной точке. Это просто глупо».

«Но если ты знаешь, что Ким хочет быть с тобой…»

«Она будет, со временем. Но суть: она знает, что ДОЛЖНА быть здесь, потому что она все еще очень любит своего отца и знает, насколько важна для него ее безопасность. Это важно для НЕЁ. Даже выше того, чтобы быть со мной. Даже выше выпуска через полторы недели. Вот почему она сказала мне уйти в ту первую ночь. Хотя это убило ее, когда она это сделала».

«Да, я этого не понимаю. Ты сказал, что она сгорбилась, была побеждена, плакала и все такое. Не совсем то, что говорит язык тела человека, разыгрывающего ситуацию так, как она ожидала».

«Потому что даже если бы ее отец и я отреагировали так, как она ожидала, это не означало, что ей это НРАВИТСЯ. В идеальном мире ее отец не нервничал бы из-за этой беременности, и он позволил бы ей остаться в кампусе, остаться со мной и закончить степень. Она НЕ ХОТЕЛА бросать меня, хотя знала, что это должно произойти».

Адриенна нахмурилась. «Ладно, ладно, думаю, я все это понимаю. Но одного я все еще не понимаю: почему она просто не СКАЗАЛА тебе все это, прежде чем ты попал в ёбанную ловушку?»

Я вздохнул, закатил глаза и покачал головой. «Потому что, если она ДАЛА БЫ мне объяснение, это разрушит цель. Определенные уроки можно извлечь с помощью обучения. Другие уроки должны быть изучены из опыта. Если бы Ким сказала мне в тот момент, когда узнала, что беременна, что ей придется бросить школу и сидеть дома, пока не родится ребенок, я бы не понял. Тогда я еще не разбирался во всех этих Мастер-Саб вещах, не пришел к пониманию, которое у меня есть сейчас. Плюс, в некотором смысле, я думаю, что она действительно хотела проверить меня».

«Так это БЫЛ тест?»

«Думаю, две части», — сказал я, повернувшись к Ким и внимательно изучая ее лицо. Я хотел посмотреть, подтвердят ли ее реакции мои мысли. «Прежде всего, Ким хотела проверить мою самоотдачу. Зачать ребёнка в первую очередь было своего рода рефлексивной эмоциональной реакцией; я думаю, мы все это знаем. Нельзя сказать, что она не хотела ребенка. Она уже официально заявила, что хочет быть матерью больше всего на свете, и рождение ребенка вместе со мной только укрепит нашу связь в долгосрочной перспективе. Тем не менее, она хотела посмотреть, как я отреагирую. На самом деле, моя жизнь была бы намного проще, если бы мне ненужно было о ней заботиться. Она настроила меня на легкий выход: пусть о ней позаботится отец. Конечно, я мог бы взять на себя обязательство быть частью жизни моего сына, но если я уйду, если я переложу бремя ответственности на ее отца, то я докажу, что я не был тем мужчиной, в котором она нуждалась во мне. Это означало бы, что она действительно принадлежала своему отцу, по крайней мере, до тех пор, пока не появился ее настоящий мистер Единственный».

«Но разве ты не этим занимаешься сейчас? Позволяешь её отцу держать ее здесь?»

Я покачал головой. «В функции — да, но я собираюсь взять это на себя сейчас, даже если она останется здесь. Это отличается от того, чтобы просто продолжать свою жизнь и не брать на себя ответственность за нее».

«Ну, СЕЙЧАС может быть. Но в течение многих месяцев ты определенно не брал на себя ответственность».

«И за это мне очень жаль, Ким», — сказал я, снова повернувшись и взяв ее за руки. «Мне жаль, что я позволил тебе так долго оставаться в одиночестве во время твоей беременности. Ты заслужила лучшего, заслужила, чтобы я отвез тебя на прием к акушеру, принёс тебе подушки для спины и держал тебя за волосы, пока тебя рвало в туалете… все эти мелочи».

«Всё в порядке», — ответила она. «На самом деле у меня не было утреннего недомогания, так что тебе не пришлось бы держать меня за волосы. Что касается остального, я бы все равно тебе не позволила. Тебе нужно было закончить последний год в колледже, и я все равно забочусь о тебе достаточно, чтобы захотеть, чтобы ты сосредоточился на этом. Даже если бы ты пришёл ко мне раньше и попытался «взять на себя ответственность», как ты это выразил, я бы уговорила тебя остаться в кампусе и поверить, что обо мне хорошо заботятся. На самом деле, ничего бы не изменилось. Ты все еще был бы в Беркли, а я бы осталась здесь».

Я нахмурился. «Гм, я мог бы настоять на том, чтобы позаботиться о тебе хоть немного лучше».

Ким подарила мне улыбку Моны Лизы. «Ты бы настоял на том, чтобы остаться со мной, чтобы заботиться обо мне, что в конечном итоге означало бы переехать в этот дом и ездить на занятия. Я бы не хотела, чтобы ты это сделал, и я бы уговорила тебя остаться в Беркли». Она казалась вполне уверенной в себе.

Я усмехнулся, посмотрел на Адриенну и указал на Ким. «Видишь, что я имею в виду? Она знает, чего хочет. И даже если бы я был «Мастером», она знает, что добилась бы своего».

Адриенна ухмыльнулась и покачала головой. «Итак, ты сказал, что тест состоял из двух частей. Первая заключалась в проверке твоей самоотдачи и проверке, бросишь ли ты её. Что было вторым тестом?»

Я пожал плечами. «Буду ли я «дрался за нее» или нет. Альфа-самец дрался бы, но мы говорили об этом. Черт, альфа-самка, как Виктория, дралась бы. Вот почему Виктория продолжала говорить мне, чтобы я сражался за нее; это то, что она сделала бы, и одна из причин, почему Ким не хотела, чтобы Виктория была ее «Мастером» на долгое время. Но то, что я послушал, как она сказала мне «просто иди», было правильным ответом. Я сделал то, что хотела КИМ — даже если в то время я этого не осознавал — вместо того, чтобы сцепиться с ее отцом и вступить в схватку. Теперь я думаю, что она бы не возражала, если бы я был не такой уж «плаксивой киской» — как будто она не стала бы возражать если бы я осознал все это немного раньше — но в конце концов мне пришлось бы позволить ей остаться с отцом той ночью вместо того, чтобы уйти в эгоистическое путешествие и настаивать, чтобы я мог оставить ее только ради победы. Как я уже сказал, Ким не хочет другого властного Мастера, и у нас никогда не было бы стереотипных отношений Дом/саб, о которых ты могла бы прочитать. Ей нужен кто-то, кто защитит ее, но ТАКЖЕ поймет ее. Опять же, мое сочувствие на самом деле является ключом к тому, чтобы стать ЕЁ Мастером».

«Ты мне нужен», — искренне сказала Ким, глядя мне в глаза.

Я улыбнулся и кивнул, отвечая: «И, когда я останавливаюсь и думаю об этом, ты мне нужна».

Ким лучезарно улыбнулась мне.

Адриенна нахмурилась, глядя между нами. «Подожди, чего?»

Я улыбнулся, но встал, протягивая руки, и начал: «Я объясню через минуту, но сначала мне действительно нужно пописать».

Вернувшись в гостиную, я обнаружил, что Ким налила три чашки чая и что они с Адриенной дружелюбно болтали. Адриенна также гладила Ким живот с почти мечтательным выражением лица, и на мгновение я задумался, на что могла бы быть похожа жизнь, если бы Адриенна когда-нибудь вынашивала моего ребенка.

Это была хорошая мысль.

Но я вырвался из задумчивости и снова присоединился к дамам, спросив: «Так Ким уже объяснила тебе, почему она мне нужна так же сильно, как и я ей?»

Адриенна покачала головой. «Нет. Мы отложили обсуждение Бена/Ким, которое странно совместимо с Домом/сабой, и поговорили о других, более легких темах».

«Можете продолжать», — сказал я, наклоняясь вперед и беря третью чашку.

«Нет, нет. Я хочу услышать это объяснение», — сказала Адриенна.

Я пожал плечами. «На самом деле это довольно просто: мы с ней очень похожи».

Адриенна нахмурилась. «Похожи? Тебе придется объяснить мне это по буквам, потому что я не вижу в тебе много покорного».

«Что ж, я, конечно, не Доминант, но мы не будем вдаваться в подробности. Смысл в том, что мне нужно, чтобы кто-то заботился обо мне так же сильно, как Ким нужно, чтобы кто-то заботился о ней. Мы оба ставим потребности тех, о ком заботимся, выше себя. Для меня это означает довольно очевидный риск для шеи…» Я медленно провел по шраму от пули на моей левой щеке, чтобы Адриенна увидела, и она покраснела от смущения. «…и это иногда означает, что я собираюсь делать то, что не обязательно в МОИХ интересах. Вот тут и приходит Ким. Мне нужен кто-то, кто БУДЕТ заботиться о моих интересах вопреки мне. Кто-то, кто скажет мне Я идиот и принимаю неправильное решение. Кто-то с непредвзятым мнением, кто может дать мне совет, который я сам не увижу».

Адриенна нахмурилась. «Ты всегда приходишь ко МНЕ за советом. Или Брук, или Брэнди, или кому-то еще в семье».

Я вздохнул. «Я знаю, что ты имеешь в виду хорошее, но иногда твой совет предназначен для того, чтобы сделать меня счастливым, потому что, нравится тебе это или нет, это исходит из чувства вины — вины за то, что ты стала моей «сестрой», а не девушкой или женой, которой я, возможно, хотел, чтобы ты была. Я не говорю, что твое сердце не в том месте, но давай посмотрим правде в глаза: некоторые из твоих советов в этом году не очень удались для меня».

Адриенна нахмурилась. «Так что, ты перестанешь меня слушать?»

«Конечно, нет. Я просто говорю, что ты пристрастна».

«А твой сабмиссив менее пристрастна?»

«Ким мыслит более рационально, чем ты или я. Она менее эмоциональна в принятии решений. Это не значит, что она всегда права, но я все же думаю, что моя жизнь будет намного лучше, если она будет действовать как мой здравый смысл, выясняя, что лучше для меня, несмотря на себя».

Адриенна фыркнула.

«Ким нужен кто-то, о ком она будет заботиться — и, конечно же, она будет заботиться о нашем сыне — но она также позаботится обо мне. В конечном счете, дело не в том, что она так сильно нуждается в «Мастере», а в том, что забота обо мне дает ей чувство цели и направления, а также дает ей защитника. Я буду присматривать за ней, она будет присматривать за мной, и нам обоим от этого будет лучше».

Адриенна всплеснула руками. «Так вот и все? Ты вернулся, чтобы взять на себя ответственность за нее, и она соглашается, что в конце концов пойдет с тобой. Но, конечно, остается еще одно довольно серьезное осложнение».

Мы с Ким посмотрели друг на друга, глубоко вздохнули и кивнули.

«Ее отец».

«Абсолютно нет. Моя дочь и мой внук останутся здесь». Мистер Фукузаки скрестил руки на груди и бесстрастно уставился на место за моим правым плечом, даже не глядя мне в глаза. Его тон был неприемлемым. «Я разрешаю тебе навещать. Я разрешаю тебе быть частью жизни твоего сына. Но ты будешь соблюдать мои ограничения, или я подам судебный иск, чтобы обеспечить их соблюдение».

«Ваши угрозы судебного иска беззубые», — парировал я, не в силах выдержать такой бесстрастный взгляд. Я знал, что у меня нет контроля со стороны пожилого мужчины, но меня это не особо заботило. Мы спорили десять минут подряд с тех пор, как он пришел домой и обнаружил, что я, Ким и Адриенна единым фронтом сообщают ему, что Ким и его внук переедут жить со мной, как только родится ребенок. «Ким не маленькая девочка. Она 21-летний взрослый человек, имеющий все законные права делать всё, что ей заблагорассудится. И я отец ее ребенка; у меня больше законных прав на вашего внука, чем у вас».

«Суды будут решать в пользу матери. Ким примет решение остаться здесь».

«Она уже решила пойти со мной».

«Тогда она передумает. Кимико останется». Его взгляд остановился на ее лице. «Ты БУДЕШЬ подчиняться!»

Я чувствовал, как она колеблется рядом со мной, но я сжал ее руку и крепко держал, собирая все свои силы. В прошлый раз, когда у нас был этот разговор, она уступила и сказала мне идти. Но на этот раз, даже если она сдастся, я знал, что она действительно хотела пойти со мной, и, в отличие от прошлого, я был теперь готов выступить лицом к лицу с ее отцом, чтобы удержать ее.

«Нет, она не будет», — медленно произнес я, выдавливая слова сквозь зубы, прищурив глаза и практически заставив мистера Фукузаки встретиться со мной взглядом. «Вы не видите, как она склоняет голову и подтверждает вашу команду прямо сейчас, не так ли, сэр?»

Глаза мистера Фукузаки тоже сузились, и он повторил грубым голосом. «Кимико! Ты. Будешь. Повиноваться!»

Ким взяла меня за руку, опустила глаза и отрицательно покачала головой.

«ПОДЧИНЯЙСЯ!»

Она снова покачала головой.

«ПОДЧИНЯЙСЯ!»

Тем не менее, она покачала головой.

Мистер Фукузаки выглядел так, будто собирался сойти с ума. Я практически видел, как пар выходит из его ушей. И, пытаясь отразить его гнев, прежде чем он действительно взорвался, я сделал шаг вперед и встал между ним и ней.

«Я уже сказал вам, что она останется в этом доме и под вашей властью, пока не родит», — твердо заявил я, приподняв брови, пока я искал его лицо, чтобы убедиться, что привлек его внимание. «Мы оба понимаем, что потерять жену было очень сложно, и понимаем, насколько для вас важно, чтобы вы уберегли свою единственную дочь. Если у Ким или ребенка будут серьезные проблемы со здоровьем, я позволю вам оставить ее и вашего внука здесь до тех пор, пока их состояние не стабилизируется. Но как только и Ким, и мой сын будут в безопасности, я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО перевезу их к себе жить».

«Они. Останутся. Здесь», — тихо, почти шепотом, прорычал он.

«Мне очень жаль. Но так не будет».

Мистер Фукузаки глубоко вздохнул и покачал головой. «Я пойду на компромисс. Я позволю тебе посещать без ограничений. Я не буду просить тебя о финансовой поддержке. Кимико сказала мне, что ты планируешь получить степень MBA. Ты можешь это сделать, и я позабочусь о своей дочери и твоём сыне. Это была бы идеальная ситуация для тебя».

Это тоже была ловушка. Я немедленно покачал головой и ответил: «Я не буду одним из тех парней, которые позволяют кому-то ЕЩЁ растить своего ребенка. Я получу работу и буду материально поддерживать свою семью. Я полностью намерен быть родителем, и это означает жить с моим сыном».

«Ты не представляешь, что значит быть родителем. Ты не готов к такой ответственности».

«Ни один новый родитель никогда не будет готов, но они учатся. Я буду учиться. Я беру на себя ответственность за своего сына, и я сделаю всё, что в моих силах. ВЫ можете навещать. Я буду приветствовать поддержку бабушек и дедушек — подарки для младших и все такое. Но работа отца ложится на МЕНЯ. Я хочу быть отцом своего сына. Конечно, вы понимаете, насколько это важно на самом деле».

«-Я- всегда понимал важность того, чтобы быть отцом. Не думаю, чтобы мне читали нотации. Как долго ты это понимал?»

Я немного сдулся и честно посмотрел на него. «Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, я признаю. Мне 22 года, и я, честно говоря, не ожидал, что стану папой так скоро. Я занимался последним семестром колледжа и позволил себе отвлекаться на множество других проблем».

«Насколько я понимаю, тебя чуть не убили». Взгляд мистера Фукузаки упал прямо на повязку на моей голове. «Твои действия не внушают мне уверенности в твоей способности защитить мою семью».

«Эта травма — пример моей преданности делу защиты моей семьи. Это произошло в результате попытки спасти кого-то, кто имел для меня значение. У меня еще два шрама от пуль, когда я защищал мою младшую сестру и эту девушку». Я указал прямо на Адриенну, которая покраснела и секунду смотрела себе под ноги. «Я уже шагал в ад и рисковал своей жизнью ради людей, которые мне небезразличны, и можем поспорить, что я бы сделал столько же ради Ким».

«Ты погибнешь, а кто останется, чтобы заботиться о моей дочери и внуке?»

Я вздохнул и кивнул, понимая. «Я сделал свои ошибки и учусь на собственном опыте. Возможно, вы были гораздо более надежным и ответственным молодым человеком в моем возрасте, но я работаю над этим. Это мой сын, и Я СОБИРАЮСЬ позаботиться о нем. Я не хочу, чтобы кто-то еще просыпался посреди ночи, чтобы успокоить моего ребенка. Я хочу, чтобы мой сын был связан со МНОЙ, а я — с ним. Я хочу знать, на что это похоже, и когда он станет подростком, я собираюсь устроить ему ад за то, каким несчастным он сделал меня, когда был ребенком. Ким и мой сын БУДУТ жить со мной. Я ГОВОРЮ что это произойдет, а не СПРАШИВАЮ вашего разрешения».

«Спрашиваешь или нет, у тебя нет моего разрешения. Взрослая она или нет, она моя дочь, и она БУДЕТ подчиняться. Ты тот, кто утверждает, что моя дочь — покорная, и что ей нужен Мастер. Хорошо, если это в случае, — Я- буду этим Мастером, а не ты».

Я глубоко вздохнул, оглянулся на Ким и сказал: «Хорошо. Как насчет этого? Мы позволим Ким решать за себя. Пусть ОНА скажет тебе, чего она хочет».

Глаза Ким широко открылись, и она уставилась на меня, как будто она действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хотела говорить ни слова своему отцу. Вот почему она меня выбрала, верно? Я пришёл сюда, чтобы взять на себя ответственность за нее, а это означало, что я буду сражаться в этой битве с ее отцом, чтобы ЕЙ не пришлось вступать с ним в конфронтацию. Как бы она ни хотела быть со мной, СКАЗАТЬ своему отцу, что делать, было совершенно чуждым понятием.

Мистер Фукузаки узнал этот взгляд и самодовольно улыбнулся.

Повернувшись к Ким, я взял ее за щеки обеими руками и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Она все время нервно смотрела мне в глаза, и я успокаивающе улыбнулся ей. Затем я посмотрел на Адриенну, которая наблюдала за этим разговором широко раскрытыми глазами и нервничала, особенно потому, что она знала, что мистер Фукузаки знал о нашем секс-видео. Ее присутствие и мое очевидное отсутствие моральных качеств составили основную часть первых десяти минут спора, прежде чем мы даже перешли к части разговора «Где будут жить Ким и ребенок».

«Адриенна, дай мне это сейчас».

Ее глаза широко открылись. «Ты хочешь это СЕЙЧАС?»

Я успокаивающе улыбнулся ей и протянул руку.

«Э-э, не в… частном порядке?» Адриенна запнулась, все еще колеблясь, ее глаза метнулись к мистеру Фукузаки и обратно.

«Сейчас подходит», — ответил я, пожав плечами, все еще держа руку открытой.

Закатив глаза и вздохнув, ясно давая понять, что она думает, что я сошёл с ума, Адриенна полезла в сумочку и вынула предмет, который мы приобрели, прежде чем поехать в Стэнфорд. Это был кожаный ошейник с D-образным кольцом и поводком, очень похожий на ошейник Адриенны «Питомец Тигра», за исключением того, что этот был окрашен в ярко-розовый цвет. Она передала его мне в руки, и я снова повернулся к Ким.

Ким широко раскрытыми глазами посмотрела на своего отца, который хмурился, но в то же время проявлял любопытство. Мы с Адриенной взяли ошейник с явной целью передать его Ким сегодня, но сделать это на глазах у ее отца не входило в первоначальный план, и Ким и Адриенна очень нервничали из-за того, как он будет реагировать.

Но я продолжал. Повернув ремешок, я подал ошейник Ким, чтобы она смогла прочесть шитье на нем. Глазам Ким удалось еще больше расшириться, когда она уставилась на него и посмотрела на меня. «Личные интересы? Правда?»

Я усмехнулся и пожал плечами. «Я оценил иронию. Потому что главное именно в этом. Этот ошейник не олицетворяет Силу или Контроль. Речь идет о доверии: верь мне, верь, что я позабочусь о тебе, верь, что я буду заботиться о твоих интересах в глубине души. И это, в конечном счете, и означает подобное решение: твой личный интерес».

Ким взглянула на ошейник, а затем взглянула на Адриенну.

Я тоже посмотрел и улыбнулся. Адриенна выудила из сумочки свой собственный ошейник «Питомец Тигра» и надела его. Она улыбнулась нам обоим и взяла меня за руку. Сложив пальцы, я сжал её.

«Ладно, это ПИЗДЕЦ».

Все мы обернулись и обнаружили, что Майк Фукузаки, младший из старших братьев Ким, вернулся домой. Его глаза были распахнуты ШИРОКО, и его челюсть лежала на полу, когда он пристально смотрел на Адриенну.

Я решил проигнорировать его. Это было не о нем; это было обо мне, Ким и ее отце. Снова сжав руку Адриенна, я поднял ярко-розовый воротник Ким и объяснил: «Адриенна получила воротник для себя еще до того, как уехала из Беркли, но мы взяли на себя обязательства друг перед другом еще в старшей школе. Именно осознание смысла, скрытого за ее ошейником, вдохновило меня понять, что тебе действительно нужно от меня. Ошейник символический, а не функциональный. Мы оба знаем, что я не из «Мастеров». Дело не в командах, первой позиции или чем-то еще в этом роде. -Я- не надеваю его на тебя. ТЫ надеваешь его на себя».

Я протянул ошейник вперед, и Ким инстинктивно потянулась за ним. Она не надела его, а поднесла к лицу и внимательно изучала вышивку.

«Это всегда было о том, чего ТЫ хочешь. Ты хочешь, чтобы я был твоим, цитирую, «Мастером»? Хорошо. Покорись мне. Я позабочусь о тебе. Я позабочусь о нашем ребенке. Но если ты скорее хочешь быть со своим отцом, тогда это твой выбор. И не притворяйся, будто ты не способна сделать этот выбор. Мастеру не нужен саб. Сабу НУЖЕН Мастер, и саб выбирает быть с Мастером. Вот что значит подчиняться. Это ты говоришь: «Я ОТДАЮСЬ тебе». Ты не хочешь меня? Я приму это. Но я действительно не думаю, что это так».

После минутной паузы Ким расстегнула воротник и подняла его к шее. Только тогда ее отец сделал шаг вперед и недоверчиво ахнул: «Кимико!»

Она остановилась, хотя все еще прижимая розовую кожу к шее. Повернувшись к отцу лицом, она умоляюще посмотрела на него.

«Я приказываю тебе не делать этого!» — резко заявил он.

Её глаза метнулись ко мне, и я мог сказать, что в ее взгляде была мольба. Она хотела, чтобы Я приказал ей это сделать.

«Я не могу этого сделать», — сказал я ей. «Некоторые команды я могу дать, но не эту. Ты должна выбрать это для себя. В этом весь смысл ошейника. Надеть его будет ТВОИМ решением, а не моим».

«Кимико!» — рявкнул ее отец. «Ты НЕ наденешь это!»

Сделав два шага вперед, я снова встал между Ким и ее отцом. Собрав все свое мужество, я повернулся к нему лицом, со всей силой решимости в моих глазах, на которую я мог собраться. И я просто сказал: «Единственный способ удержать ее здесь — это давать ей эту команду каждый день до конца ее жизни. Вы сказали, что вас не устраивает мысль о том, что она покорная. Вы сказали, что это не та жизнь, которую вы хотели для своей дочери. Я предупреждаю вас, что если вы оставите её здесь, вы дадите ей именно такую ​​жизнь».

Зубы мистера Фукузаки начали скрипеть.

«ЭТОТ выбор за Вами», — сказал я ему. «Вы можете приказать ей остаться здесь и держать ее в качестве покорной до конца ее жизни. Или вы можете отпустить ее, позволить ей продолжать созревать и позволить ей обрести независимость вместе со мной. Она уже добилась такого большого прогресса за последние пару лет, которые она провела со мной, не так ли? Скажите, что вы не заметили. Я знаю, что вы хотите для неё самого лучшего. Но, пожалуйста, спросите себя, обращаться с ней как с ребенком и говорить ей, что делать всю жизнь это то, чего вы действительно, действительно хотите?»

«Я НЕ отношусь к ней как к ребенку».

«Вы отдаёте ей команды, но я даю ей выбор. Никакого давления, только варианты. Она не выживет в реальном мире полностью одна, пока нет. Она ценит комфорт и безопасность и того, кто любит и заботится о ней. Вы и ее прошлое, и ее настоящее. Вы ее отец. Она ВСЕГДА будет любить вас, где бы она ни была. Но вы не можете быть её будущим, и я думаю, вы это знаете. Я понимаю ее, и я забочусь о ней, и да, я люблю ее как мать моего будущего ребенка. Мне нравится, что она самый умный человек, которого я когда-либо знал, и я был бы счастлив, если бы она была рядом со мной и помогала мне воспитывать нашего сына всю оставшуюся жизнь».

«Но почему ты не женишься на ней?» Лицо мистера Фукузаки смягчилось, и я увидел боль в его глазах. Он посмотрел на Адриенну и снова на меня, на его лице было разочарование. Он действительно хотел только самого лучшего для Ким, и он просто не мог представить, что она живет с кем-то, кроме мужа, который защитит ее.

«Простите, я не могу помочь», — ответил я. «У нас нет таких отношений, и я не могу честно сказать, что они когда-либо будут. Но Ким знает это, и она все равно хочет быть со мной. Всё, что я могу пообещать прямо сейчас, это то, что я БУДУ о ней заботиться. До тех пор, пока я ей нужен. Если со временем она найдет кого-то еще, за кого ОНА решит выйти замуж, я приму это. Но до того дня, я обещаю ВАМ, сэр, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обезопасить ее».

Мистер Фукузаки тяжело дышал, его губы сжимались и разжимались, как будто он жевал свой язык. Его ноздри раздувались, он смотрел на меня, он смотрел на Ким, и он даже смотрел на Майка, который просто смотрел на него в ответ. Он несколько раз моргнул, снова посмотрел на Ким и на мгновение показался готовым заплакать.

«Пусть ОНА выберет», — мягко сказал я. «Разве это не то, чего вы всегда хотели для нее? Ваша дочь выросла. Она собирается стать самостоятельной матерью. Я никогда не буду пытаться держать ее или вашего внука подальше от вас. Но это что-то, что вы должны позволить ЕЙ решить за себя».

Всё еще тяжело дыша, мистер Фукузаки закрыл глаза и поморщился, как будто у него заболел мозг. Я знал это чувство. Но, сделав глубокий вдох, он пошел вперед, обошел меня и встал прямо перед Ким. Подняв руки вверх, он обхватил рукой один конец ошейника и снял его.

Ким позволила ему забрать это у нее.

Адриенна резко вдохнула и закрыла лицо рукой. Я сглотнул, опасаясь, что, несмотря на все мои попытки убедить его, мистер Фукузаки ВСЕ ЕЩЕ не отпускал ее.

Но, после нескольких секунд пристального взгляда на воротник, и особенно пристального взгляда на слова «Личные интересы», он вздохнул и вернул воротник Ким. А затем он наклонился впереди поцеловал в макушку.

«Ты решаешь сама, дочь моя», — тихо сказал он. «Ты сама решаешь, что в твоих интересах». А затем он повернулся и пошел обратно к тому месту, где стоял раньше.

Ким была в шоке. Долгое время она просто тупо пялилась на отца, широко раскрыв глаза и открыв рот. Но еще через несколько секунд она посмотрела на меня, ШИРОКО улыбнулась и надела ошейник.

Только тогда я выдохнул, хотя и не осознавал, что задерживал дыхание. Адриенна тоже вздохнула и позволила своим плечам опуститься от огромного напряжения, которое она испытывала. И она быстро подошла ко мне и обняла меня за талию.

Улыбаясь, я проводил нас обоих вперед, пока мы не оказались прямо перед Ким. Она пропустила конец воротника через последнюю петлю и затянула его на шее. И все еще улыбаясь, Ким обняла меня за шею и сказала: «Я выбираю тебя».

А потом она поцеловала меня.

Примечание к части Конец главы.