An ordinary sex life (OSL)

Книга 5. Глава 31. Прощание. Часть 2

Я принял душ после обеда, хотя и не без посторонней помощи. Пусть моя голова больше не была забинтована, мне не разрешили мочить швы до завтрашнего дня, поэтому Адриенна усадила меня на скамейку и использовала съемную насадку для душа, чтобы вымыть меня самой. Вероятно, это был первый раз в моей жизни, когда я проводил столько времени с обнаженной, мокрой Адриенной, не получая эрекции. Но хотя с моим оборудованием все было в порядке, я просто не был в настроении даже останавливать ее, когда она использовала мыльные руки, чтобы начать дразнить меня в надежде немного поднять настроение.

Мы были в своей комнате, одевались, когда папа постучал в дверь. Я еще не надел рубашку, но мы убедились, что Адриенна презентабельна, прежде чем пригласить его. И я понял, что молот, который не упал прошлой ночью, наконец-то опустится, когда он спросил: «Адриенна, ты не оставишь нас на несколько минут?»

Коротко склонив голову, Адриенна попрощалась и закрыла за собой дверь. Я закончил надевать рубашку и жестом пригласил отца присоединиться ко мне в гостиной. Я сел в свое обычное кресло, и секунду спустя папа вздохнул, когда он сидел на краю сиденья передо мной, с локтями на коленях и сцепленными руками, когда он наклонился вперед ко мне.

«Как ты себя чувствуешь?» — начал он теплым, но твердым тоном. Мы оба знали, что ему нужно сделать мне выговор.

Я кивнул. «Довольно хорошо, учитывая все обстоятельства. Похоже, обезболивающие хорошо справляются со своей задачей, превращая мои раскалывающиеся головные боли в простые пульсирующие головные боли. Если честно, худшее — это только что начавшийся зуд. Я знаю, что это означает, что моя кожа заживает, но желание протянуть руку и начать царапать мои швы ногтями сводит с ума».

«Врач сказал, что ты можешь принимать Бенадрил, верно?»

Я кивнул. «Я, вероятно, сделаю это сегодня вечером, просто чтобы убедиться, что я не сдеру их во сне. Сейчас это вызывает у меня сонливость, и я чувствую, что в последнее время слишком много спал».

Папа одарил меня дразнящей улыбкой, имитируя область в верхней правой части своей головы. «Ну, по крайней мере, тебе больше не нужно беспокоиться о изголовье кровати».

Я закатил глаза, думая о том, как они побрили эту сторону моей головы для хирургического дренажа. Остальные мои волосы были все еще на месте, но все это выглядело достаточно странно, и я уже настоял на том, чтобы стричь все свои волосы и дать им снова равномерно отрасти. В любом случае, за последние четыре месяца я привык сбривать и снова отращивать волосы, даже если на самом деле они никогда толком не отрастали.

Мы оба успокоились, позволяя слишком надолго повиснуть его неубедительной шутке. Папа пытался сломать лед, прежде чем по-настоящему взяться за дело, но сейчас я бы предпочел просто покончить с этим.

Глубоко вздохнув, папа выпрямился и приподнял локти на подлокотниках. Я приготовился к упрекам в разочаровании в моих принятых решениях, но вместо этого он грустно посмотрел на меня и сказал: «Мне очень жаль, сынок. Я не выполнил свою работу отца».

Я удивленно моргнул и приподнял бровь. «Хм?»

«Это…» — начал он, снова обводя правую верхнюю часть своей головы, — «частично моя вина. Задолго до того, как дело дошло до этого, появились признаки того, что ты начинаешь лезть не в свое дело. Между мной, твоей матерью и Эвансами были некоторые дискуссии о том, начинаешь ли ты терять чувство перспективы или нет. Но все это время я больше, чем кто-либо другой, настаивал на том, что ты можешь справиться с собой, что ты взрослый мужчина, способный отвечать за свою собственную жизнь, и — я- уговорил всех остальных позволить тебе продолжать без нашего вмешательства».

Я продолжал моргать, не понимая, повторив: «Хм?»

«Твоя мать считала, что мне следовало сесть и поговорить с тобой об этом давным-давно. Конечно, если бы другие люди могли понаблюдать за нашей ситуацией и посмотреть, как мы справляемся, они могли бы осудить нас за наши собственные решения больше, чем за твои. Но мы сделали все возможное, чтобы воспитать тебя наилучшим образом, как только могли, способом, не так сильно отличающимся от нашего собственного воспитания. Мы гордились уровнем независимости, который наши дети проявляли с самого раннего возраста, в то время как другим родителям приходится держать нянь и других опекунов, присматривающих за их детьми, потому что даже их подростки не могут позаботиться о себе на самых элементарных уровнях. Но моя гордость чуть не стоила тебе жизни, и об этом я очень сожалею».

Нахмурившись и приподняв бровь, я смущенно посмотрела на отца. «Э-э, то, что я получил пулю не имеет никакого отношения к тебе».

«Всё, что ты делаешь имеет абсолютное отношение ко мне. Ты мой сын».

«С теоретической точки зрения это звучит нормально, но ты даже не знал, куда я пошёл той ночью». Внезапно меня осенила мысль, и я добавил, нахмурив брови: «Ты ведь не знал?»

Папа покачал головой и объяснил: «И вот здесь я тебя подвел».

Я все еще не понимал. Папа встал со стула и зашагал вокруг него. Я заметил некоторые из моих собственных манер в том, как он держал руки за спиной, когда он на мгновение подошел к окну, прежде чем вернуться и наклониться вперед, упершись руками в спинку кресла. «Ты помнишь детские спортивные площадки? Большие прямоугольные конструкции для лазанья или геодезические купола, по которым ты всегда ползал в детстве? Я заметил, что их больше не делают; слишком много судебных исков».

Я нахмурился, не понимая, к чему он это ведет, но пожал плечами и прислонился к спинке стула.

«Ты начал ходить до того, как тебе исполнился год, и карабкался по каждой конструкции, которую мог найти, до того, как тебе исполнилось полтора года. Твоя мама думала, что я сошёл с ума, потому что я позволил тебе залезать на часть этого игрового оборудования, в то время как на знаках четко указано они созданы для детей в возрасте от 5 до 12 лет. Но ты любил лазить и жаловался, если я не позволял. Поэтому я тебе позволял».

Я пожал плечами, начиная понимать, к чему он это ведет. «Хорошо».

«Ты почти никогда не смотрел вниз. Никакого страха. С другой стороны, Брэнди была маленькой напуганной кошкой. Ей было четыре года, и она не хотела подниматься на три фута над землей, даже если кто-то держал ее за руку, но не ты. Ты хотел подниматься все выше и выше, пока не достигнешь вершины, и уже нечего будет побеждать. И ты никогда не смотрел вниз».

«Это должно быть аналогией того, что я игнорирую риски моих действий или что-то в этом роде?»

«Или что-то в этом роде. Мы доберемся до того, что ты игнорируешь риски через минуту, но дело в том, что ты всегда карабкался, как будто был совершенно один. Ты был исключительно сосредоточен на стоящей перед тобой задаче и никогда не останавливался, чтобы посмотреть, где я, пока ты не достигал вершины и не решал закричать: «Папа, я сделал это!»

«Хорошо».

«Дело в том, что у тебя не получалось это каждый раз. Когда ты был маленьким, ты падал чаще, чем добивался успеха. Когда тебе было два года, ты, вероятно, делал это в половине случаев. И даже когда тебе было пять лет, ты все равно падал время от времени, в основном потому, что ты торопился и не был осторожен».

Я ухмыльнулся и пожал плечами. «Думаю, с пяти лет мало что изменилось».

Папа улыбнулся и печально покачал головой. «Да, не очень. Но ты помнишь, что происходило каждый раз, когда ты падал?»

«Я поднимался и пробовал еще раз?»

«Близко». Папа глубоко вздохнул и пристально посмотрел на меня, когда он свернул обратно перед стулом и сел. «Я был там, чтобы поймать тебя».

Я моргнул и подумал об этом.

«Ты никогда не обращал внимания на то, был я там или нет. Но я всегда был прямо под тобой, готовый поймать, когда ты упадешь. Помочь. Одно из моих самых сильных воспоминаний — это то, что ты стоял на платформе под потолочной лестницей. Думаю, тебе было около четырех. Ты был недостаточно высок, чтобы добраться до первой перекладины, но ты не позволил мне поднять тебя. Ты, должно быть, прыгал на эту планку двадцать раз, и я всегда ловил тебя. Ты всегда с досадой толкал меня в грудь и настаивал, чтобы можешь сделать это самостоятельно, но я всегда ловил тебя».

«Ура, отец года», — протянул я. «Ты объяснил свою точку зрения».

Он нахмурился, услышав мой защитный тон, с разочарованным выражением лица. «Дело в том, что с того времени как вам исполнилось десять, мы начали давать вам понять свой собственный путь, и мы сделали все возможное, чтобы стимулировать вашу независимость. Не только твою, но всех твоих сестёр, даже близнецов. Мы позволяем вам принимать массу решений в вашей жизни, от того, какую одежду вы хотите носить в первом классе, до организации вашего ежедневного расписания в старшей школе, чтобы совместить как социализацию, так и время, чтобы закончить домашнее задание. Мы всегда стремились научить вас самодостаточности, и за исключением того, что ты, по-видимому, никогда не научился готовить до этого года, я думаю, что мы, как родители, проделали довольно хорошую работу».

Я сел прямо и искренне кивнул. «Я думаю, что да, со всеми нами: Брэнди, Брук, Эдем, Эмма. Я искренне верю, что мы все сильные, уверенные и способные люди».

Папа улыбнулся и кивнул. «Дело в том, что мы позволили вам всем думать, что вы идете по жизни в одиночку. Мы сделали все возможное, чтобы оставаться в тени, чтобы вы могли принимать свои собственные решения, и не зависели от нас, в том, чтобы дать вам все ответы. Но это не значит, что нас не было рядом. Это не значит, что мы не участвовали. Вы всегда лазили по этим игровым площадкам в одиночку. Но у вас всегда была подстраховка».

Мои глаза сузились, пока я вспоминал свое детство. Несмотря на все, что папа только что сказал о том, чтобы позволить нам принимать собственные решения, я не мог вспомнить каких-либо значительных периодов времени, когда моих родителей не было рядом. До школы моя память была немного туманной. Мои дни с 13 лет и ранее просто не были для меня так важны сейчас, за исключением, возможно, моих ранних воспоминаний об Авроре. Но когда я подумал о том, как мои родители позволили мне составить собственный график и выяснить, как втиснуть в уроки и учебу вместе с временем, проведенным с друзьями, я понял, что они все еще были там, каждый день, спрашивая, все ли я закончил, выполнил ли мои обязанности по дому и задавая вопросы о том, как дела в школе. Я подумал о том, что мои родители, казалось, всегда знали, что происходит в жизни моих друзей, и понял, что им всегда удавалось заставить меня СКАЗАТЬ им, что происходило в жизни моих друзей за ужином или по выходным. Я думал о понимающих взглядах, которыми мама одарила меня после того, как я начал заниматься сексом с Кирой Макнил, и как она даже не удивилась, когда я спал с Брэнди, а затем с Брук. Я подумал о том, как она делала комментарий, а потом просто смотрела на меня какое-то время, пока я не выдавал больше деталей, чем я изначально намеревался. И, прежде всего, я вспомнил, как решил с близнецами лишить их девственности, когда им исполнится 15, а затем передумал, только чтобы обнаружить, что мама знала все это время и никогда не позволила бы мне пройти через это в первый раз.

Папа снова заговорил. «Иногда ты так отвлекался на любую игрушку или задачу, которая стояла перед тобой, что забывал, что мы были там, пока мы не ловили тебя. Иногда мы намеренно ДАВАЛИ тебе упасть, потому что мы знали, что ты справишься с этим и научишься на своих ошибках. Но никогда не думай, что нам с твоей мамой было всё равно. Никогда не думай, что мы не обращали внимания. Потому что мы обращаем внимание. Нам не все равно. И мы искренне думали, что к тому времени, как ты переехал сюда, чтобы поступить в колледж, ты был готов жить сам по себе».

Теперь настала моя очередь указать на правую верхнюю часть головы. «Всё свидетельствует об обратном».

Папа вздохнул. «И в этом я тебя подвёл».

«Ты меня не подвел. Я взрослый мужчина».

«И я твой отец, твой ЕДИНСТВЕННЫЙ отец. Работа быть твоим отцом ложится на МЕНЯ, и только на меня. Твоя мать, конечно же, была вовлечена. Но, может быть, это мужское дело, потому что я должен признать, что уделял тебе больше времени и внимания, чем твоим сестрам. Я изо всех сил старался дать вам хорошую основу, чтобы быть более активным и вовлеченным в вашу жизнь в подростковом возрасте. Но как только ты поступил в старшую школу, я намеренно отступил немного назад, чтобы позволить тебе учиться на своих ошибках. За эти годы ты установил очень прочные связи со своими сестрами, делясь друг с другом советами и все больше участвуя в заботе друг о друге, как с Брэнди, так и с Брук. Это те виды доверительных отношений, которые останутся с тобой еще долго после того, как мы с твоей матерью умрем».

Я нахмурился и подумал об этом. Я вспомнил, как в детстве бегал к родителям каждый раз, когда мне нужен был совет или утешение. Но определенно, будучи подростком, я чувствовал, что больше обращаюсь к своим сестрам или даже к Кире за советом. Я полагал, что это была моя подростковая потребность отстаивать независимость, и, возможно, так оно и было. Но мне и в голову не приходило, что мои родители намеренно отошли от меня, чтобы наблюдать, как я взрослею самостоятельно.

Папа продолжал. «Ясно, что с тех пор, как ты приехал сюда, я был гораздо меньше вовлечён. Это простой вопрос географии, и за последние два года ты был дома всего дважды. Я поддерживал связь с Джеком и Диной, регулярно получал новости о тебе от сестер, в том числе от Адриенны. Я слышал о некоторых передрягах, в которые ты попал, в том числе о сексуальной жизни, которая, откровенно говоря, была гораздо более разнообразной, чем моя собственная. Я слышал о твоих успехах и неудачах. Я следил за твоими романтическими драмами и особенно за тем, что было с Авророй. И мы ВСЕ внимательно следили за тем, как DJ забеременела».

«Ах. Это».

Папа медленно выдохнул. «Когда DJ забеременела, мы поняли, что это был несчастный случай. Если не мешать вам двоим заняться сексом, это было довольно неизбежно. Когда вы решили пожениться, мы с ее родителями сели и много обсуждали это, решив, что мы не хотим вмешиваться. Ты и DJ могли бы быть очень счастливы вместе, и все ещё можете, если честно. Возможно, ты не помнишь всех вопросов, которые мы задавали в то время, но мы приложили много усилий, чтобы убедиться, что твоя голова находится в нужном месте, когда дошло до идеи остепениться с DJ. Брук, особенно, хотела видеть вас обоих счастливыми, и она совершенно очевидно, была против аборта. Брук утверждала, что для вас двоих и вашего ребенка будет лучше, если вы двое поженитесь».

«Да, ладно, этого не произошло». Покачав головой, я закрыл глаза и добавил: «А потом я пошел и сделал с Ким что-то действительно импульсивное».

Брови отца приподнялись, и он согласно со мной кивнул.

Папа вздохнул и покачал головой. «Твоя мать хотела, чтобы я приехал прямо сюда, когда мы узнали о Ким. Я думаю, она хотела, чтобы я спросил тебя в упор: «Сынок… Что за хуйню ты творишь?»

Я усмехнулся на это.

«Понимаешь, это только что выдвинуло на первый план серию монументально необдуманных решений, которые ты принял, не посоветовавшись с нами: предложение, аборт, оплодотворение Ким. И действительно ли мне нужно упоминать определенное видео твоего пениса, плавающее в Интернете? Я понимаю, что вы пытались помочь карьере Адриенны, но неужели ты не мог остановиться, чтобы подумать о том, как это повлияет на твою жизнь и карьеру? И я не говорю, что тебе нужно было спрашивать нашего одобрения, прежде чем делать предложение DJ, но дети обычно говорят своим родителям, что предложение хотя бы рассматривается, заблаговременно, не говоря уже о том, чтобы традиционно спросить разрешения у родителей невесты».

«Технически, я уже просил Эвансов разрешить жениться на их дочери. Когда я спрашивал об Авроре, Джек сказал: «Я бы дал тебе разрешение на любую из них».

«Я говорю серьезно», — торжественно заявил папа. «Ты сделал предложение, не посоветовавшись с нами, что, возможно, не было таким уж большим делом. Но больше всего нас беспокоило то, что ты и DJ сделали аборт, не посоветовавшись с нами».

«Это было решение DJ. Это ее тело и…»

«Мы не отказываем DJ в праве решать, но мы были бы признательны за возможность поговорить об этом. Мы ВСЕ думали, что аборт даже не рассматривался, а затем вы двое ослепили всех, сказав нам: «Дело сделано», а затем усугубили это тем, что сразу же покинули дом Эвансов. Дине, особенно, было очень больно, что с ней даже не посоветовались».

«Дина просто попыталась бы отговорить DJ от этого».

«И ты был бы против, если бы она это сделала? Кажется, я припоминаю, что и ты, и Брук пытались совершить один и тот же подвиг. Очевидно, ты просил Адриенну о помощи. Может быть, мама DJ преуспела бы там, где вы потерпели неудачу. Возможно женщина, которой DJ доверяет больше всех, когда дело доходит до опыта материнства, могла бы сказать что-нибудь, чтобы помочь своей младшей дочери справиться с ситуацией. Джек и Дина — ее родители, чертовски хорошие, на мой взгляд, и они, вероятно, поддержали бы ее так, как ты — мальчик, которого она боялась потерять — не мог».

«Я сделал все возможное».

«Я не сомневаюсь, что так и было. Но вы не позволили нам помочь. Ты хоть представляешь, как сильно Дину потрясло, когда она узнала, что ты и DJ приняли такое решение без ее ведома. Ты знаешь, насколько беспомощной она почувствовал себя позже, когда DJ впала в ту депрессию? По крайней мере, у Брук хватило здравого смысла вовлечь ее в ЭТУ ситуацию. Я понимаю, что Дина иногда может быть немного властной, когда дело доходит до того, чтобы женить тебя на одной из ее девушек, но в то же время она любит своих дочерей так, как ты даже не можешь представить».

«Я понимаю, я понимаю».

«Правда? Посмотри, что произошло: беременность прервана, отношения разрушены, DJ на грани самоубийства, настолько чувствуя себя виноватой при одном лишь твоём виде, что Брук и все мы сочли за лучшее держать тебя подальше от DJ. Возможно, даже ее родители не смогли бы уговорить DJ оставить ребенка, если бы они были частью этого первоначального решения, но, возможно, возможно, их влияние могло в конечном итоге означать, что вы с DJ не расстались бы».

Я почувствовал, как мои внутренности сворачиваются морским узлом. Что если?

«Что касается Ким, ну…» — продолжил папа, пожав плечами, — «в конце концов мы решили не вмешиваться в тот момент. Ясно, что ты был эмоционально нестабилен, и хотя мы изо всех сил старались сообщить, что поддерживали любые решения в отношении Ким, которые ты принимал, возможно, тебе было бы лучше, если бы мы попытались поддерживать более регулярные контакты. Но аборт никогда не рассматривался — мы уже знали, что ты захочешь оставить ребенка и поддержать его мать — так что мы мало что могли сказать. Мы с твоей мамой не планировали стать бабушкой и дедушкой, и, хотя всем четверым родителям было легче принимать вещи, когда DJ забеременела, мы не могли допустить, чтобы наши эгоистичные желания преобладали над тем, что, в конечном итоге, ты выбираешь в партнере».

«Я не собираюсь жениться на Ким».

«Я знаю это. Всё, что твои сестры рассказывали мне о твоих отношениях с ней, указывало на то, что брак — это то, чего вы оба не хотите. И это хорошо, я думаю. Рождение одного ребенка — недостаточная причина для свадьбы».

«Что ж, тогда я рад, что мы с тобой согласны».

«Конечно, вскоре после этого все резко пошло не так, и, насколько я понимаю, Ким сейчас дома со своей семьей. Но, хотя нас не было рядом, чтобы поговорить об этой ситуации тогда, мы были бы счастливы поговорить об этом сейчас, когда мы здесь. Я могу даже пойти с тобой в гости к Фукузаки, и я могу поговорить с ним как отец с отцом».

«Боже мой, нет».

Папа усмехнулся. «Я так и думал, что нет. Ну, по крайней мере, я могу быть стенкой, чтобы ты мог обсудить свои надежды, желания и опасения по поводу ситуации, и, возможно, богатый опыт твоего старика поможет найти решение, которое будет работать для всех участников».

Я поморщился и глубоко вздохнул. «Может быть, но не сейчас, а?»

Папа пожал плечами. «Конечно, нет. У нас есть другие, более насущные проблемы, о которых стоит поговорить». Он снова изобразил правую верхнюю часть головы.

Я поморщился и потер лоб. Неужели еще рано принимать обезболивающие?

Папа потер лоб, как и я, с таким видом, будто не возражал бы против собственной порции обезболивающих. «Послушай, все это стало тревожным сигналом не только для тебя, но и для всех нас. Воспитывая Брэнди, мы могли доверять ей, чтобы она не пыталась прыгнуть через голову до такой степени. У нас были взлеты и падения, когда мы учились быть родителями, и, возможно, мы немного больше нервничали и немного больше опекали ее с самого начала. Когда дело дошло до твоего воспитания, мы были гораздо более расслабленными и… ну… снисходительными. Отчасти это связано с тем, что ты не старший, но ты и не один из самых младших. К тому же ты мальчик; это может быть несправедливо, но это правда. Твоя мама всегда говорила, что с тобой ей нужно беспокоиться только об одном пенисе. С твоими сестрами она должна волноваться обо ВСЕХ членах».

Я снова усмехнулся.

«Итак, мы дали тебе гораздо больше свободы действий, чем было с твоими сестрами. Это почти настигло нас, когда все это с братом Адриенны рухнуло, и ты получил свои первые два шрама от пуль. Мы надеялись, что это было уроком не бросаться с головой в опасные ситуации, которые могут оказаться за пределами твоих возможностей».

Я поджал губы и покачал головой. «У него была Эмма».

«Я понимаю. По крайней мере, я понимаю ЭТО. На этот раз? Ни одна из твоих сестер не была в опасности. Пытаться найти женщину, которую ты едва знал, в доме, полном наркодилеров? Сынок… о какой хуйне ты думал?»

Я закрыл лицо ладонью. «Я… я был идиотом».

«Чертовски точно. И, если тебе от этого станет легче, твоя мать в другой комнате ругает Адриенну, в первую очередь за то, что она тебя туда пустила».

Я скривился и посмотрел на стену, ведущую в другую спальню. Вместо того, чтобы помочь мне почувствовать себя лучше, это знание только заставило меня почувствовать себя хуже из-за того, что Адриенна тоже попала в беду.

«И, что еще хуже, так это то, что ты позволил Брук и DJ тоже пойти туда! Честно говоря, я думаю, что это самая разочаровывающая часть всего этого. Я могу понять вас двоих, которые верят, что справитесь сами, но давать младшим девочкам продолжать возвращаться туда снова и снова?»

«Я СКАЗАЛ им, чем было это место. Я предупреждал их».

«Но ты не остановил их. Что же, может быть, Брук и DJ — легально взрослые люди, и они могут принимать свои собственные решения. Но я не думаю, что тебе когда-либо приходило в голову сообщить МНЕ, что моя дочь ходит в известный наркопритон и что ЭТО должно измениться! Как ты думаешь, Джек Эванс не хотел бы знать, что DJ подвергает себя опасности? Мы с твоей матерью не в районе залива. Мы в пятистах милях отсюда, и мы доверяли старшему брату сделать все, что в его силах, чтобы обезопасить наших девочек. Я не ожидал, что ты будешь контролировать Брук, но ты должен был сказать мне, в чем дело. Работа отца Брук ложится на МЕНЯ, и, если бы я знал, где она была, я бы пошёл в это место и сам вытащил оттуда ее жалкую задницу».

«Я не думал, что ей грозит серьезная опасность».

«Два человека из этого дома мертвы, а ты только что встал с больничной койки. По-прежнему думаешь, что твоей сестре не грозила серьезная опасность?»

Я сглотнул и отвел глаза.

Папа тяжело вздохнул. «Бен, ты мой сын — мой единственный сын — и во многом я считаю тебя прекрасным молодым человеком. Ты повзрослел во многих отношениях, ты собираешься закончить колледж, и я очень горжусь этим. Но я думаю, что моя гордость за тебя не позволила мне увидеть некоторые области, в которых ты развился не так хорошо, как следовало бы. Тебе сейчас двадцать два; ты больше не подросток. Ты не можешь продолжать думать, что ты непобедим и что в конце концов всё будет хорошо. Теперь ты получил ранение в ТРИ МЕСТА: голову, щеку и бок. Ты хоть представляешь, какова вероятность того, что ни одна из пуль не поразила что-нибудь жизненно важное? Тем не менее, на этот раз ты чуть не УМЕР. Ты мог войти в… Как они это назвали? … гиповолемический шок или что-то в этом роде. Хотя эта пуля не разбила тебе череп, она убила бы тебя. Что, если бы на улице не было квалифицированного врача? Что бы случилось с тобой тогда?»

Я внезапно понял, что еще не видел Эмбер, по крайней мере, с тех пор, как очнулся на полу в спальне Картера. Ей не разрешали видеться со мной, пока я находился в отделении с ограниченным доступом, и она уже ушла к тому времени, когда меня перевели в обычную общую больничную палату. Несомненно, она имела дело со своими собственными демонами после того, как не смогла спасти Кэмерон. Смерть ее подруги должна была ударить ее еще сильнее, чем меня, и мне было интересно, где она сейчас.

«Мне очень жаль», — слабо ответил я.

«Дело не в том, чтобы ты извинился передо мной», — вздохнул папа. «Я просто надеюсь, что ты не отмахнешься от этого, как будто ничего не произошло».

«Поверь это не так».

«Я хочу верить тебе. Я действительно верю. И, поскольку ты мой сын, я собираюсь верить, что ты ИЗМЕНИШЬ свой образ жизни, чтобы подобное никогда не повторилось. Но, как я уже сказал, это тревожный сигнал и для меня. И изменение, которое я должен сделать, состоит в том, чтобы играть более активную роль в твоей жизни. Мне очень жаль, Бен, но такое дерьмо дало тебе возможность получить более прямой присмотр и поводок несколько короче, чем раньше. Мы с мамой всегда были и будем для тебя подстраховкой, но, вместо того, чтобы позволить тебе разобраться во всем и прийти к нам, когда мы тебе понадобимся, МЫ буду проверять тебя немного чаще».

Мои плечи опустились, но что я мог сказать? Что я 22-летний взрослый мужчина, который больше не нуждался в родительском присмотре? Может быть, но факт был в том, что я бы предпочел, чтобы мои родители заботились и хотели участвовать, чем что-либо иное. Итак, пожав плечами, я довольно кротко ответил: «Да, папа».

Выражение его лица смягчилось, и, откинувшись назад, он положил локти на подлокотники и развел руками в стороны, ладонями вверх. «Это не должно быть наказанием. Мы с твоей матерью ЛЮБИМ тебя, и мы хотим для тебя самого лучшего, и, честно говоря, мы хотим, чтобы ты нас пережил, понимаешь?»

Мне удалось улыбнуться на это. «Я понимаю».

«Мы не собираемся относиться к тебе как к ребенку. Я ХОЧУ, чтобы ты жил своей собственной жизнью. Ты по-прежнему сможешь самостоятельно забраться на эту игровую площадку, но, возможно, на этот раз мы сделаем немного более очевидным, что мы здесь в качестве твоей подстраховки. Возможно, на этот раз мы предложим тебе руку помощи вместо того, чтобы ждать, пока ты ее попросишь. Потому что, в конце концов, я твой папа, единственный, который у тебя есть. А это означает, что независимо от того, сколько близких у тебя есть в жизни — сестры, подруги, жены — забота о тебе в конечном итоге ложится на меня».