Клятва на крови

Глава 32. Попытка начать всё сначала

Прошло несколько месяцев с того вечера, когда Алиса впервые уснула спокойно, зная: мама рядом, дети рядом, и они в безопасности.

Покой — сначала он пугал. Слишком незнакомое, хрупкое ощущение. Алиса просыпалась среди ночи от гнетущей тишины, ожидая выстрела, крика, боли. Но дом был недвижим. Рядом слышалось лишь дыхание Дёмы, ровное посапывание Дины и мягкий стук часов из кухни.

Она не хотела нагружать мать лишними заботами. Слишком долго мама тащила на себе одиночество и тревогу за дочь, даже не зная всей правды. Поэтому Алиса с первых дней приняла решение: самостоятельность. Во всём.

С помощью Лёни и старых связей отца вопрос с документами решился быстро. У неё было новое имя — очень похожее на прежнее, чтобы не приходилось вздрагивать каждый раз, когда её окликнут. Новые паспорта на неё и детей. Юридически — воссоединение с матерью. Этого было достаточно, чтобы подать заявку на гражданство в стране, где они теперь прятались под мирным швейцарским небом.

Дом она выбрала сама — небольшой, но светлый, с черепичной крышей и заросшим плющом забором. На окраине городка, в пятнадцати минутах ходьбы от дома мамы. Уютный сад с плодовыми деревьями. Каменная дорожка, на которой теперь валялись детские машинки. Просторная кухня с настоящим, старым камином. Алиса мечтала о таком с детства. Мама помогала с ремонтом — охотно, с радостью, будто заполняя пустоту всех прожитых врозь лет.

Быт затянул её стремительно. Каждое утро начиналось с голосов: Дёма требовал машинку или книжку, возмущался, если футболка «не та», и с разбега кидался в мамины объятия. Дина всё чаще цеплялась за ножки мебели, пыталась стоять, хлопала в ладоши, когда мама улыбалась. Алиса удивлялась, как много тепла вмещается в такие простые, земные вещи: завязать шнурки, убрать кашу с подбородка, вытереть слёзы и рассмешить малыша.

И всё же, она понимала: этого мало.

Новый мир требовал новых шагов. Садик — первый из них. Не потому что она устала. Наоборот — мысль отпустить детей даже на несколько часов вызывала в ней почти физическую тревогу. Но она знала: если хочет по-настоящему построить другую жизнь, надо научиться доверять. И детям нужны новые друзья. Без страха. Без охраны. Без решёток на окнах.

Мама помогала с детьми — и видно было, что ей это в радость. Она вязала им тёплые кофточки, пекла имбирное печенье вместе с Дёмой, терпеливо учила Дину хлопать в ладоши и петь простые песенки. В доме пахло выпечкой, свежим бельём и чем-то ещё — неуловимым, почти забытым. Дом пах миром.

Алиса же решила заняться собой. Пока дети привыкали к саду, она начала ходить к психологу.

Кабинет располагался в старинном особняке в центре города. Белые стены, тишина, чай с мёдом. Тихая женщина лет сорока с вкрадчивым голосом и тёплыми глазами смотрела на Алису не как на жертву и не как на чудовище. Просто — как на человека.

На первой встрече Алиса почти молчала. На второй — прорвало. Слова вырывались сами: про страх, про вину, про вспышки ярости, которые захлёстывали внезапно. Про то, как тяжело любить того, кто предал. И как больно предавать в ответ. С каждым разом дышать становилось легче. Будто кто-то осторожно промывал рану, и та наконец начинала заживать.

В какие-то вечера она не могла сдерживать слёз. В другие — впервые за долгое время смеялась. Громко. Настояще. С мамой. С Ниной. С детьми. С самой собой.

Она даже снова начала писать. Не мемуары. Не исповедь. Просто — короткие заметки, мысли, обрывки снов. Иногда — стихи. Иногда — письма, которые никогда не собиралась отправлять. Она чувствовала: в ней рождается что-то новое. Или — возвращается то, что когда-то было украдено.

Однажды, сидя в саду с чашкой кофе, завернувшись в мягкий свитер, она поймала себя на странной мысли: она хочет учиться. Не для кого-то. Не ради статуса. А для себя. Просто чтобы знать. Понимать. Разобраться.

Вечерами, когда дети уже спали, она перебирала сайты университетов. Искала программы. Юриспруденция. Психология. Педагогика. Всё было интересно. Всё — пугающе новое. Но внутри крепло едва ощутимое, тёплое чувство: она справится.

Она уже справлялась. Каждый день.