Клятва на крови

Глава 70. Хватит

POV: Лёня "Чиж"

Дым сигареты стелился над клумбами шале, смешиваясь с запахом влажной земли. Лёня прислонился к холодному камню стены, наблюдая, как Отто методично рыл яму у корней старого кедра. "Ищет кости? Или чует другие тайны?" В окнах горел свет – теплый, обманчивый. Там теперь была Алиса. Живая. Не его. В кармане пальцам нащупал жесткий уголок. Старая записка, смятая, но не уничтоженная: «Убей её – и спасешь семью. Срок истёк». Он не сжёг её. Не смог. Эта записка – не конец. Она – спусковой крючок. Его руки знали вес оружия, но теперь он сжимал бумагу, чувствуя, как она жжёт кожу. Отто вдруг замер, уставившись в темноту сада. Лёня последовал за его взглядом. Ничего. Или пока ничего.

POV: Аннабель Дель Рей

Пустая галерея в палаццо Ломбарди звенела тишиной. Аннабель стояла перед огромным окном, в руках – бокал недопитого просекко. На экране телефона – фото: Алиса и Рафаэль под аркой. Счастье. Слишком идеальное. Как три года назад, когда Раф исчез без следа и вернулся... другим. Её взгляд упал на другую фотографию, увеличенную, нечёткую, сделанную тайком на пляже год назад. Шрам. Чёткий, длинный, пересекающий левую лопатку брата. Шрам, о котором он никогда не говорил. Откуда? Кто нанёс? «Алиса, милая, – Аннабель коснулась холодного стекла, – ты ли залечила его раны? Или ты – нож в спину, прикрытый белым атласом?» Она отправила фото контакту без имени. Текст: «Идентифицируй оружие. Цена – любая».

POV: Дёма

Под лестницей, в укромном кармане тьмы, свет фонарика выхватывал летучую мышь с клыками. Дёма пририсовал ей крылья – огромные, черные, как ночь за окном. На другом листе – мама в свадебном платье, но вместо фаты – венок из колючек. Взрослые говорили "сказка", но он видел тени в глазах дяди Лёни, слышал шепот тети Нины по телефону. В коробку из-под патронов (найденную в гараже) он аккуратно положил рисунки. Туда же – пожелтевший конверт с непонятными значками (выпал из папиного сейфа) и ключ. Старый, железный, тяжелый. На нем – две змеи, кусающие друг друга за хвост. Он не знал, от какой двери ключ. Но знал: это дверь в правду. И он её найдет. Когда вырастет. Или раньше.

POV: Дина

Осколок свадебного бокала лежал на ладони, холодный и острый, как льдинка. Никто не видел, как она подобрала его утром в траве. Он сверкал в лунном свете, падающем из окна. Дина провела подушечкой большого пальца по краю. Резкая боль, и алая капля выступила, скатилась к запястью. Она не сморщилась. Не заплакала. Посмотрела на кровь. Потом – на свое отражение в осколке. Улыбнулась. Кровь была красивой. "Дина! Завтрак!" – голос Нины прозвучал как выстрел. Девочка быстро сунула осколок в карман платья, прижав ладонь к порезу. "Иду!" – крикнула она, и улыбка не сошла с её лица.

POV: Марина Дьякова

Аромат заварки не мог перебить запах новой мебели, новой жизни, построенной на старой крови. Марина разливала чай в тишине кухни шале. На столе – распечатка: Алиса, Рафаэль, дети, счастливые улыбки. Картинка из журнала. Но глаза Марины видели другое: слишком спокойные лица охранников у ворот, слишком уверенную осанку Рафаэля, слишком глубокую тень в глазах дочери даже в день свадьбы. Мир мужчин, улыбающихся спокойно, всегда балансирует на лезвии ножа. Она поставила чайник. Взяла дешевый "горевый" телефон, купленный вразнос. Набрала номер из памяти, не записанный нигде.

– Да. Марина Дьякова. Нужна информация. Кто отправил письмо Чижу перед свадьбой? – Пауза. Голос на другом конце был безликим. – И главное: Марко Россо. Он действительно мертв? Или это призрак вернулся за своим? Линия оборвалась. Ответа не последовало. Его и не ждали.

POV: Владимир Сергеевич Дьяков

Московский кабинет тонул в полумраке. На столе, рядом с матовым стволом "Макарова", лежала фотография: Алиса в белом у той проклятой арки. На обороте – её же рукой: "Клятва на крови". Владимир Сергеевич осушил стопку ледяной "Белуги", поставил её со звонким стуком. Чайковский из старого патефона лился меланхоличной волной. Он взял портрет дочери. Посмотрел в её глаза на фото – глаза женщины, которую он больше не знал. Он отдал ей жизнь. Она отдала её чужаку. Медленно, с ледяным скрежетом стекла по дереву, он перевернул рамку лицом вниз. – Посмотрим, Алиса, – его шёпот был громче крика в тишине кабинета, – как долго твоя клятва продержится под огнём. Твоя кровь – всё ещё моя кровь. И я приду за своим долгом.

POV: Нина

Дверь в её комнату щёлкнула с такой тишиной, что звук отдался гулко в висках. Нина прислонилась спиной к дереву, сердце колотилось, как пойманная птица. В спальне у Алисы горел свет. "Спи, сестра. Пока можешь". В дрожащих пальцах – телефон. Экран светился приговором:

"Контракт №7 активен. Цель – ребенок. Статус: Ожидание подтверждения. Срок: 72 ч."

Ребёнок. Дёма или Дина? Кровь за кровь? Нина закрыла глаза. Пальцы дрогнули над клавиатурой. "ДА"? "НЕТ"? Вместо этого она нажала "Удалить". Сообщение исчезло. Как будто его и не было. Но тень осталась. – Я тебе не враг, Алис, – её шёпот был полон отчаяния и горечи. – Я просто знаю цену нашего выживания. И она растёт.

POV: Алиса Дель Рей

Кусок бумаги с угрожающими строчками все ещё зажимал пальцы, белый, как её костяшки. Кофе в чашке остыл, превратившись в чёрную грязь. Рафаэль спал за стеной. Тишина за окном была звенящей, предгрозовой. "Ты даже не знаешь, за что была эта свадьба". Слова письма жгли мозг. А если правда? Что, если каждый поцелуй, каждая клятва под аркой – часть чьей-то многоходовки? В зеркале напротив стояла женщина: невеста, мать, вампир в шелках, солдат в ловушке. Но в глубине её собственных глаз, за отражением, шевелилось нечто иное. Древнее. Хищное. То, что выжило в подворотнях Москвы и вылезет наружу, если тронут её детей. Алиса медленно разжала кулак. Клочки письма упали на стол. Она не собиралась ждать удара. Если война начнётся снова – она принесёт её на порог врага. И сожжёт всё дотла.

"Любовь стала щитом. Но во второй книге она будет заточена в клинок. Вопрос лишь – в чьей руке он окажется, и в чьё сердце войдёт первым."