Клятва на крови

Глава 57. Все в сборе

Стеклянные стены зимнего сада отражали мягкий свет ламп, создавая ощущение тёплого пузыря посреди морозной ночи. Аромат свежеиспечённого яблочного пирога смешивался с запахом пиццы «Маргарита» — специальный заказ Дины, которая теперь уютно устроилась на коленях у Владимира и с увлечением рассказывала:

— А потом лошадка сказала: «И-го-го!» и… и… — она закатила глаза к потолку, пытаясь вспомнить, потом рассмеялась звонко и заразительно. — Ой, забыла! Но было смешно!

Дёма, подперев щёку ладонью, кивал с серьёзностью профессора, обсуждающего чужую диссертацию:

— Важное свидетельство. Надо запротоколировать.

Владимир осторожно поправлял бантики на рукавах внучки — его обычно жёсткие пальцы двигались с неожиданной нежностью. В глазах — та же сосредоточенность, что и при разминировании, но теперь направленная на новую, куда более хрупкую миссию: быть дедом.

— Деда, а ты умеешь петь? — вдруг спросил Дёма.

— Только строевые команды, — ответил Владимир, хмуря брови с напускной суровостью. — Спеть могу «Отбой!»

Дина захихикала, зажав рот ладошками:

— Это не песня!

Лёня тоже рассмеялся, наблюдая, как старый друг учится новой жизни. Та, кого он знал девчонкой, теперь держала его за руку не из страха, а с доверием. Она стала матерью. Женщиной. И вновь — счастливой.

Смех наполнил комнату — тёплый, лёгкий, как пенка на какао. Марина, наконец расслабив плечи, обняла Алису за талию. Нина расставляла десертные тарелки, напевая неаполитанскую песенку — будто всегда была частью этой семьи, а не тенью из прошлого.

Рафаэль сидел напротив Алисы. Их взгляды всё чаще пересекались — не случайно, а осознанно, наполненные тихим, взрослым пониманием. Он поднял бокал с бордовым вином, не отводя от неё глаз:

— Я ждал. Давал тебе время. Хотел, чтобы выбор был твоим.

Алиса улыбнулась. В уголках её глаз собрались лучики морщинок:

— Я сделала выбор.

Комната замерла. Даже дети на мгновение притихли, будто почувствовали важность момента.

Аннабель, развалившаяся в кресле с бокалом вина, фыркнула:

— Ну наконец-то! Я уж думала, вам нужен переводчик. — Она подмигнула Рафаэлю. — Брат, я выиграла спор у отца.

Смех вернулся, но теперь в нём звучало нечто новое — завершённость, полнота.

Поздний вечер у камина

Дети задремали, укрывшись одним пледом у камина, а взрослые переместились в гостиную. Алиса стояла у панорамного окна, наблюдая, как снежинки кружатся в свете фонарей — хрупкие, как стеклянные бабочки.

Рафаэль подошёл бесшумно. Но она почувствовала — не звук, а тепло, знакомый аромат кожи и виски, идущий от него с годами.

— Знаешь, что самое важное? — его голос был тише шёпота.

— Что? — она не обернулась, но плечи её расслабились.

Он коснулся её руки — лёгкое, почти неуловимое прикосновение, в котором было больше обещаний, чем можно было бы выразить словами. Она повернулась, встретила его взгляд — и в следующую секунду их губы слились в поцелуе: долгом, жадном, в котором слились все «я ждал», «я знал» и «наконец».

Когда они отстранились, Алиса бессознательно коснулась пальцами своих губ — опухших от страсти.

— Теперь мы вместе, — прошептала она. — И это навсегда.

Ночные разговоры на кухне

Кухня тонула в полумраке, освещённая лишь мягким светом вытяжки. Аннабель и Нина сидели за столом, допивая травяной чай с остатками яблочного пирога.

— Ты видела, как он на неё смотрит? — Аннабель скривила нос. — Мой брат, «Ледяной Принц», тает как мороженое на солнце.

Нина улыбнулась, крутя чашку в ладонях:

— Он гордится ею. А она... она впервые позволила себе быть счастливой.

Аннабель откинулась на спинку стула, задумчиво глядя в потолок:

— Она вернулась не только к нему. К себе.

Повисла тишина. За окном шумел ночной ветер.

— Ты знала, кто она, когда тебя прислали? — неожиданно спросила Аннабель.

Нина замерла, затем кивнула:

— Я была рядом, когда она только появилась в доме Россо. Юная бунтарка, которую пытались приручить и научить жить по их правилам. Но я не думала, что останусь до конца.

— Почему?

Нина посмотрела в сторону детских спален:

— Потому что впервые почувствовала — могу быть не оружием, а частью чего-то настоящего. Эти дети... они как солнечный свет. А Алиса... — её голос дрогнул, — она дала мне то, чего у меня никогда не было — семью.

Аннабель улыбнулась по-настоящему тепло:

— Рафаэль говорил — она как магнит. Притягивает хороших людей.

— А ты? — Нина посмотрела на неё пристально. — Почему остаёшься?

Аннабель задумалась, потом выдохнула:

— Потому что хочу видеть, как высоко она взлетит. И если когда-нибудь упадёт — быть рядом, чтобы подхватить.

Нина поднялась, достала из шкафа шерстяное одеяло и накинула его на плечи Аннабель:

— Спи, логист. Завтра твоя очередь вести детей в садик.

Аннабель рассмеялась:

— Боже, мы все попали под её обаяние, да?

Они выключили свет, оставив на столе только кружки и крошки от пирога. Дом спал. Но это был уже другой дом — полный, цельный. Настоящий.