Клятва на крови

Глава 9. Линия огня

Вилла раскрывала свои тайны медленно, как дорогая шкатулка с потайными отделениями. За позолоченными фасадами скрывались следы прошлого: царапины на паркете от старых перестрелок, едва заметные пятна на мраморе, которые не отмыть никакой химией. Алиса училась читать эти метки, как расшифровывать древние руны. С каждым днём она всё лучше понимала: в этом доме всё имеет значение — даже тишина.

На ужине, когда повар подал ризотто с трюфелями, Алиса поймала на себе взгляд Марко. Его внимание было лезвием — оно не касалось, но резало точно.

— Боишься, что я подмешала что-то в твоё вино? — произнесла она, вращая бокал. Рубиновые блики скользили по скатерти.

— Я больше опасаюсь, что ты отравишь меня случайно, — откинулся он на спинку кресла, двигаясь с кошачьей грацией. — Сегодня ты уже дважды чуть не остановила моё сердце. Улыбкой.

Щёки обожгло теплом. Но Алиса выдохнула медленно, ледяным ветром:

— Может, это просто несварение?

Марко хмыкнул, и в уголке его глаза легла тень морщины — не от возраста, а от эмоции:

— Если это несварение, то самое приятное из всего, что со мной случалось.

Он не приближался — но каждый его взгляд оставлял на её коже невидимые следы. Словно он чувствовал ритм её дыхания, ловил дрожь ресниц. Это молчаливое внимание было опаснее прикосновений — оно оставалось даже в его отсутствие.

Однажды, на рассвете, Марко вдруг спросил:

— Хочешь научиться владеть шпагой?

Она вскинула бровь:

— Это намёк на мои колкости?

— Ты умеешь атаковать. Пора научиться защищаться. И бить — по правилам.

Он привёл её в старинный зал фехтования. Воск, дерево, кожа, клинки — всё пропитано временем. В углу, под стеклом, стояли шпаги XVIII века — музейные, но живые. Алиса ощущала, как за их лезвиями — кровь и история.

Когда Марко подошёл сзади, чтобы поправить хват, его руки легко обхватили её пальцы. Его грудь почти касалась спины, дыхание — шеи.

— Вот так. Уверенно. Шпага — это продолжение руки. Как язык. Только опаснее.

— Ты говоришь о шпаге или о себе? — выдохнула она, чувствуя, как по позвоночнику прошёл электрический ток.

Он не отстранился. Не приблизился. Только произнёс:

— Я — зеркало. То, чего ты боишься, уже внутри тебя.

Позднее, в лунном саду, они сидели рядом на каменной скамье. Расстояние между ними — один вдох.

Марко сорвал с ветки вишню. Протянул. Их пальцы встретились — слишком долго для простого жеста.

— Холодные руки, — сказал он.

— А у тебя пульс, как у преступника перед ограблением, — парировала она, чувствуя, как под его рубашкой бьётся сердце — быстро, мощно.

Он прищурился. В глазах вспыхнул опасный огонь:

— Ты пытаешься меня напугать?

— Нет, — ответила она, глядя прямо в него. — Я тебя возбуждаю.

Молчание. Только стрекотание цикад. Он не засмеялся. Не отвёл глаз. Просто смотрел — как хищник, выбравший добычу, но не спешащий сделать последний шаг.

— Ты только что заработала первое очко, Алиса, — сказал он наконец. — Но помни: я играю вдолгую.

И она поняла — всё изменилось. Больше не было только выживания. Больше не было только страха.

Теперь это была игра. На равных. С огнём.

И самое страшное — Алиса уже не была уверена, хочет ли победить. Или… предпочитает проиграть — только ему.