Новая жертва

Глава 11

Распевая веселую песню, Жозе крутил баранку. Пела его душа, руки, тело — он возвращался к себе домой, он соскучился по своему дому. Ехал он по знакомым местам, где всему был рад и где все были рады ему. Переночевал он в небольшом придорожном борделе, где все девицы с визгом повисли у него на шее, где все до единой соскучились по нему. Каждую он похлопал по твердой упругой попке, каждую потискал и пощекотал усами, каждой отвесил цветистый комплимент, а потом отлично провел ночь с той, что была ему по душе больше других. И теперь он ехал домой и пел песню в честь придорожных красоток.

— Вы щедры в любви, придорожные мои цветочки! — распевал он. — И не нужно гадать, любите вы или нет. Вы любите всегда, и за это вам честь и хвала!

Жозе затормозил так резко, что свиньи, которых он вез, подлетели вверх и взвизгнули. А затормозил он потому, что увидел небольшую машину, которая завязла в грязи по колеса. За рулем сидела молоденькая девушка и. как видно, никак не могла справиться ни с грязью, ни с машиной. Жозе был не из тех, кто бросает ближнего в беде, особенно если в беду попала

женщина!

— Попроси только, красотка, и я тебе помогу! — окликнул Жозе девушку из окна своего грузовика.

Но Ирена Рибейру — а завязла в грязи на своей машине именно она — ответила очень сердито:

— Отстань, сама разберусь!

День сегодня складывался для нее крайне неудачно: с утра она узнала, что следователя Лопеса перевели в другой район, а дело о смерти ее отца собираются закрыть и отправить в архив. Ирена лихорадочно искала хоть какую-нибудь зацепку, чтобы следствие продолжалось. Хотела посоветоваться с Лопесом. поехала, и вот! Сидит по уши в грязи! И только ей седоусого весельчака не хватало!

Но весельчак и не думал уезжать. Напротив, он вышел из кабины и подошел к Ирене поближе.

— Гордость украшает фигуру, — проговорил он, — а терпение — душу. На сердитых же, как тебе известно, возят воду. А знаешь, что говорил в таких случаях мой друг Мигель?

Ирена только фыркнула: представляю, какие могут быть друзья у этого старого болтуна! Надо сказать, что навязчивость его переходит все границы!

— А ты, девочка, не фыркай, — добродушно усмехнулся Жозе. — Кое-кто говорит, что Мигель был величайшим писателем всех времен и народов. Ну если не всех, то уж Испании точно. Он был и писателем и рыцарем.

— Уж не Мигеля Сервантеса записали вы себе в друзья? — насмешливо осведомилась Ирена.

— А почему бы и нет? — ответил Жозе. — Из каких только ям он меня не вытаскивал! Настоящий друг! «Крылья мельниц ветряных, как тени демонов мелькают, и дев прекрасных молодых там встретить рыцари мечтают!»

Ирена усомнилась в подлинности цитаты, но чудак начал её забавлять, и она стала снисходительнее. А он поил своих свинюшек, бормоча себе под нос какие-то стихи. Ирена вспомнила баранов, с которыми сражался Дон Кихот Ламанчский. Там бараны, здесь свиньи. А это странствующий рыцарь, только набравший весу и переселившийся в Бразилию. Ирене стало смешно.

Заметив её улыбку, Жозе подмигнул:

— Сейчас подцеплю тросом твою японскую колымагу, и всё будет в порядке. Подожди ещё минутку, красавица.

Минут через пять он и в самом деле вытянул машину Ирены из грязи. Но вот беда, заглохший мотор так и не пожелал заводиться. Пришлось Ирене перекочевать в кабину грузовика и доверить свою машину тросу Жозе.

— Домчимся с ветерком! – пообещал Жозе. – А то свинюшки мои уже запаздывают на мясокомбинат, так что нам придётся поторопиться.

Ирена принялась было извиняться: она, кажется, наговорила ему грубостей…

Но Жозе прервал её:

— Женщина никогда не извиняется, — сказал он, — она только говорит «да» или «нет». А женщина в ярости страшна и прекрасна одновременно.

Самым забавным Ирене показалось, что чудак произнёс это вполне серьёзно. Он, похоже, и в самом деле был странствующим на грузовике рыцарем и исповедовал культ женщины. Но Ирене сейчас было не до рыцарей, ей хотелось как можно скорее добраться до дома и смыть с себя всю грязь, в которой она извозилась по уши, пока пыталась вызволить машину. А потом нужно было позаботиться о машине… А потом мчаться дальше, иначе дело сдадут в архив!

Машину они оставили в автосервисе, а Ирена выпрыгнула из грузовика на ближайшем перекрёстке и, махнув на прощание рукой, побежала домой.

Элена как раз разговаривала по телефону с Жукой. Увидев, в каком состоянии пришла домой Ирена, она торопливо попрощалась и побежала выяснить, что случилось?

Но стоило Ирене упомянуть Лопеса, как Элена вновь стала убеждать дочку оставить свои поиски. Она буквально умоляла её не ходить больше в полицию.

— Но я хочу знать, что случилось с моим отцом! – твёрдо ответила Ирена. – И по временам мне кажется, мама, что тебе этого совсем не хочется!

— Что за глупости ты говоришь? – обиделась Элена. – Я боюсь, что, ввязавшись в эту тёмную историю, ты подвергнешь себя опасности. Я не хочу, чтобы тебя коснулся страшный преступный мир!

— Раз я учусь на юридическом, преступный мир непременно меня коснётся. Значит, чем раньше, тем лучше. Зато я буду знать правду о своём отце!

Элене вовсе не хотелось, чтобы её дочь знала правду о своём отце, но этого она говорить ей не стала.

А Ирене было о чём поговорить со следователем Лопесом. Время от времени она виделась с Кармелой, которая тоже не оставляла поисков и в последнюю их встречу рассказала Ирене, что незадолго до смерти Франчески, встречи с ней искал человек, которого буквально на следующий же день убили, — некто Паоло Суарес.

— Но этот же человек пытался встретиться и с моим отцом! – воскликнула Ирена. – И я даже сама с ним разговаривала!

Вот ещё одна нить, которая связывала ушедших – таинственный Паоло Суарес, которого не знал никто, кроме тех, которые вскоре ушли вслед за ним и которых, вполне возможно, он хотел предупредить о грозившей опасности!

Элена с удивлением обнаружила, что новый знакомый из оперы становится ей все ближе, все необходимее. С ним она могла обсудить все, что ее интересовало, а в ее собственном доме ее окружали люди, которых она перестала понимать. Она не понимала дочь, хотя до сих пор была очень близка с ней. Не понимала сестру Жулию, которая с утра до ночи пропадала в трущобах, взявшись учить беспризорных мальчишек читать и писать. У сестры уже были даже столкновения с полицией, потому что занимались они на улице и странное сборище оборванных мальчишек во главе с хорошо одетой женщиной привлекало к себе внимание и вызывало по меньшей мере недоумение. Элена не разделяла социального пафоса Жулии, которая твердила вечерами о том, что у всех детей на свете должны быть равные возможности. Что все должны иметь доступ к образованию. Что не должно быть обреченных на болезни, воровство и бандитизм.

Элена не слишком верила, что обучение чтению и есть предоставление тех самых возможностей, о которых говорила Жулия. И очень боялась за сестру, которая волей-неволей каждый день сталкивалась с теми, кто успел стать настоящими бандитами. Элена собственными ушами слышала, как один из мальчуганов сказал другому:

— Чего к ней вяжется Дуда Бесноватый? Ему человека убить — раз плюнуть, а она хорошая, она Аре помогла и Маркусу лекарства купила!

Зато с Жукой Элена чувствовала себя как за каменной стеной — от него веяло добропорядочностью и надежностью. Жука так красочно расписывал ей рынок, что она уговорила Карлу пойти туда с ней на экскурсию.

Южный рынок — всегда впечатляющее зрелище. А этот в особенности. Свет, падая через яркие витражи, еще добавлял красоты могучим горам овощей и фруктов, что громоздились на прилавках. Каких только цветов тут не было! Зеленый, красный, черно-фиолетовый, белый, желтый, оранжевый смешивались в огромный пестрый ковер, радующий глаз. Элена про себя поблагодарила нового знакомца за то. что он расшевелил ее и заставил выйти за пределы узенького привычного мирка. И вдруг... Элена невольно остановилась. Среди всего этого пестрого изобилия она увидела Жуку! В шортах и белой майке он распоряжался по-хозяйски мальчишками, бананами, тележками. Так вот какая у него торговля! Он торгует фруктами на рынке!

Жука не мог не почувствовать пристального взгляда, обернулся и увидел Элену вместе с худой светловолосой женщиной с лошадиным лицом, как видно, подругой. Радушно улыбаясь. Жука направился к ним. Он был рад повидать Элену. Но она словно бы смутилась, отвечала как-то неохотно, а подруга на него и вовсе не посмотрела. Тут Жуку отвлекли покупатели, а когда через несколько минут он вернулся, то подруг уже и след простыл.

Жуке стало как-то неуютно от неожиданного визита. Сам Жука был таким, каким был: ничего не скрывал, не таил и других принимал такими, какие они есть. Ему было непонятно, что вдруг не понравилось Элене.

А Элене в общем-то все понравилось. Но она невольно, по-женски вознесла понравившегося ей героя сразу на пьедестал, предоставив ему для деятельности какие-то неведомые, особенные сферы. Жука витал где-то в облаках, занимаясь чем-то необыкновенным. И вдруг с воображаемых небес упал на землю прямо в базарную суету! Элена ничего не имела против, но эта грешная земля была для нее слишком большой неожиданностью.

Но вот кто был шокирован всерьез, так это Карла. Подумать только — свести знакомство с рыночным торговцем! В жизни, конечно, все бывает. Он недурен собой, можно позволить себе маленькую прихоть на вечер, много на два! Но вести с ним знакомство, да еще признаться, что он тебе всерьез нравится?! Такого Карла понять не могла.

— В социальном отношении ты опередила его на сотню световых лет! — заявила она с возмущением Элене.

— Ну и что? — простодушно удивилась Элена. — Он интересный человек, со светлой головой, с житейским опытом. Нам всегда есть о чем поговорить, да и вообще он мне очень нравится...

Подруги расстались не без взаимной досады. Элена поторопилась позвонить Жуке. Она чувствовала, что встреча оставила у него неприятный осадок.

— Вы, наверное, решили, что я сноб, — начала она. — Совсем нет, я очень обрадовалась, увидев вас на рынке. И сам рынок мне очень понравился. Но моя подруга очень спешила, поэтому мы не успели попрощаться.

Жука был благодарен Элене за звонок. И был очень рад. что не ошибся в этой женщине, которая с самого начала понравилась ему искренностью и безыскусностью.

Они договорились встретиться вечером. Жука повел Элену в одно очень приятное кафе и вдруг заметил, что ей вновь словно бы не по себе.

— Вас что-то смущает? — напрямую спросил Жука. — Скажите что?

— Это кафе, — с той же прямотой ответила ему Элена, — облюбовала моя дочь с друзьями. Ее отец умер совсем недавно, и мне бы не хотелось... Ну вот...

Она не договорила, увидев Ирену вместе с ее студенческой компанией. Однако вопреки опасениям Элены знакомство Ирены с Жукой вызвало у обоих только приятные чувства.

— Вы мне как-нибудь покажете, каким бывает рынок ранним-преранним утром? — попросила Ирена.

— Конечно, с удовольствием, — пообещал Жука, а когда она убежала к своим, сказал: — И умница, и красавица. Вы как две сестры. Элена!

—А если бы мы повстречали вашего сына? — спросила Элена. — Что бы вы стали делать?

— Ничего, — ответил Жука. — Я что, не имею права с кем-то встретиться и поговорить? А если бы он попробовал мне что-то сказать, получил бы затрещину!

Элена рассмеялась — нет, все-таки Жука ей нравился, очень нравился! Нравился всерьез.

Вернувшись домой. Жука застал там пир горой. Приехал его отец, и жизнь в доме закипела. Тетушка Нина летала как на крыльях, успев приготовить клецки с сыром — любимое блюдо Жозе. Тот шутил и смеялся, а она, поглядывая на него, сияла. Тонику мечтал поговорить с дедом о своих сердечных делах. И тетушка и отец запрещали ему видеться с Кариной, утверждая, что он, Тонику, для нее староват. А сама Карина на днях отказалась с ним поехать в мотель. Кто как не дед, сердцеед и сердцевед, мог помочь внуку разобраться в тонкостях любовных отношений?

Отец и сын обнялись, они были сильно привязаны друг к другу.

После ужина, о котором Жозе сказал: «Да это настоящая поэзия, Нина!», тетушка Нина, осмелев, принялась выговаривать ему за то, что он стоял и разговаривал с Китерией:

— Не смей больше говорить с этой гулящей. Только себя опозоришь. Я вот подписи собираю! Как соберу тысячу, так тут же ее и выселю! И Жука ей не поможет! Тварь! Проклятущая! Жозе нахмурился.

— Нина! — резко прервал он ее. — Кто тебе дал право судить других! Никому не дано такое право. Даже сам Боккаччо говорил: «Восторг любви — не преступленье». И не смей к ней придираться. Если еще раз услышу, на коленях у меня прощения просить будешь!

Возмущенная Нина хотела было сказать все, что она думает, но закрыла рот руками — так грозно взглянул на нее Жозе и продолжал:

— Ссоры между соседями хуже чесотки. Стоит только начать, и потом всю жизнь чесаться будешь! Так что еще раз услышу, берегись!

Жозе сел покурить и подумать. Китерию он защищал не только как соседку. Но какое дело было Нине до того, что эту женщину он когда-то очень любил. Работала она тогда в заведении в Бауру и звали ее Китерия Среда, потому что по средам ее забирал к себе мэр... И она любила его и много сладких часов провели они вместе. Жозе не забыл ее. Щедрый сердцем Жозе умел быть благодарным.

Ана никогда еще не видела Китерию такой. Она едва дышала от волнения.

— Встретилась... Встретилась с тем, ну, помнишь, я тебе рассказывала! Со своей любовью на всю жизнь. Кто же мог подумать, что в таком большом городе мы окажемся соседями? Он, оказывается, отец Жуки и свояк Нины, которая все грозится меня выселить!

Отец Жуки и Китерия! Подумать только! Чего на свете не бывает?! Новость Китерии потрясла и Ану. Хотя в последнее время Ану трудно было чем-то удивить. Она просто устала удивляться, потому что каждый день приносил ей новый сюрприз. Утро в пиццерии начиналось с приезда поставщиков. Ана обомлела, увидев, какой сыр и муку стали ей привозить! Да из такой муки выйдет не тесто, а замазка. А с этим сыром пиццу и в рот не возьмешь!

Жозиас, видя, как ахает Ана над сыром и мукой, позвал ее:

— Что сыр! Пойди лучше подивись на мясо, хозяйка!

Взглянув на мясо, Ана онемела — жилистое, жесткое, с желтым жиром. Третий сорт!

Немного оправившись от потрясения, Ана поняла, что война идет не на жизнь, а на смерть. Филомена задумала отвадить от ее пиццерии всех клиентов!

Ана решила не спускать Филомене подобных выходок и не медля отправилась к ней домой.

Алфреду доложил о посетительнице, и Филомена милостиво согласилась принять Ану. Может, кухарка одумалась? Может, уже пошла на попятную?

Ана решительным шагом поднималась по лестнице на второй этаж в кабинет Филомены, как вдруг увидела Изабеллу. Та побледнела как мел.

«А Филомена-то ничего не знает о шашнях дядюшки с племянницей, — смекнула Ана. — Видишь, как испугалась. Думает, я иду о ней тетке докладывать. Пусть, пусть помучается. Но месть — это блюдо, которое подают холодным — так говорил, бывало, Марселу. Так что последуем его совету, не зря же мы с ним двадцать лет прожили».

На все вопросы Аны о качестве поставок Филомена твердила:

— Надо экономить, дорогуша. Если не умеешь, лучше уходи. Люди из дерьма конфетку делают. Времена тяжелые, лучше товара у тебя не будет. До каких пор твоя пиццерия будет приносить нам убыток?

— Никогда в жизни не приносила она убытка! — вспыхнула от негодования Ана. — Всегда только доход, да еще какой доход!

— А вот это неправда, — спокойно сказала Филомена. — Твои убытки всегда покрывал Марселу. Так что, милочка, поработала на себя и будет!

Ана все поняла и не стала продолжать разговор. Война так война. Осада так осада. Вернувшись, она собрала всех, кто у нее работал, и рассказала, как обстоят дела.

— Мы все с тобой, — сказал Жозиас за всех. — Поступай, как сочтешь нужным. И можешь на нас положиться.

— Значит, на время мы сокращаем мясные блюда. За счет мяса берем хороший сыр. Муки у нас вполне достаточно, так что продержимся. А если еще что-нибудь понадобится, то буду доплачивать из своего кармана!

Ана приняла вызов, она была твердый орешек, но и у Филомены были крепкие зубы.