Новая жертва

Глава 26

Карла уговаривала Элену не брать с собой на открытие выставки Родена Жуку. Туда должно было прийти столько важных персон, как можно являться в столь высокое собрание под ручку с этим зеленщиком!

— Но надо же ввести Жуку в нашу среду, — защищалась Элена.

— Но не тащить же его на мероприятие, на которое соберется самая изысканная публика. Это — скандал!

Но скандал произошел вовсе не по вине Элены и Жуки. Лукас после ухода матери наткнулся на приглашение в музей и узнал от Ирены, что Элена отправилась туда вместе с Жукой.

Разъяренный тем, что мать не стесняется уже бывать с этим типом на людях, Лукас отправился в музей следом за ними.

Он застал эту парочку воркующей перед скульптурой «Поцелуй» и, не обращая внимания на публику, сразу набросился на Жуку с кулаками.

На этот раз Жука не постеснялся дать сыну Элены достойный отпор. Заломив Лукасу руку, Жука внушительно заявил, что не позволит ему хулиганить. Ему пора научиться уважать людей. И не распускать свой язык. А также давно пора заняться каким-нибудь делом и перестать действовать матери на нервы. К счастью, Карла, находившаяся неподалеку, заметила, что люди уже заинтересовались поднявшимся шумом. Она подошла к Лукасу и крепко взяла его за локоть.

— Помоги нам увести отсюда Лукаса, — попросил ее Жука. — Элена, пойдем!

— Но я не могу, Жука, — беспомощно произнесла Элена. — Он же мой сын...

— Ты что, не видишь, как он к тебе относится?

— У него сейчас сложный период в жизни! — ответила Элена.

— Не следует потакать Лукасу, — твердо возразил Жука. — Идем со мной, Элена!

Элена была вынуждена послушаться его. После того как они с Жукой вышли из музея, Лукас вырвал свою руку у Карлы. Лицо его исказила гримаса боли. Мать снова бросила его, снова бросила!

Заграничные счета Марселу вместе с прочими документами Филомене вручил посыльный.

Нечего и говорить о том, что Филомена пришла в ярость. Она всегда подозревала, что этот проходимец обкрадывает свою дурочку Ану. Но сумма в бумагах значилась столь огромная, что мысль о пиццерии отпадала. К тому же все счета Аны проходили через руки Филомены. Стало быть, это были деньги, сворованные Марселу во время работы на мясокомбинате. Не меньше миллиона долларов. Вот прохвост!

— Миллион пятьдесят две тысячи долларов, — подсчитал Элизеу. — Кажется, дурочкой оказалась вовсе не Ана!

Филомена проглотила это колкое замечание.

Она пригласила своего адвоката, для того чтобы он ознакомился с документами и сообщил ей, можно ли Марселу посадить в тюрьму.

Адвокат сказал, что счет Марселу Росси в американском банке действительно существует. Можно было бы произвести на комбинате аудиторскую проверку, но это займет много времени. Марселу необходимо взять немедленно, с поличным.

— Элизеу, попроси ко мне бухгалтера, — распорядилась Филомена. — И Андреа тоже...

Андреа приехала первой. Как и предполагала Филомена, она ничего не знала об этих документах. Ни о счетах, ни о письмах из банка. Скорее всего, счета шли прямо в дом Аны в Мооке.

— А я подумала, что это ты прислала мне с посыльным папку со счетами, — пристально вглядываясь в нее, сказала Филомена.

— Если бы я знала, что у сеньора Марселу есть счет за границей, я бы вам немедленно сообщила, — ответила Андреа.

Филомена отправилась на комбинат, где вызванный адвокатом эксперт знакомился с книгами учета. Это не заняло слишком много времени. Через полчаса эксперт успел установить, что средства комбината действительно незаконно изымались.

Вместе с экспертом Филомена быстро прижала к стене Освалдинью.

— У меня не было выбора, дона Филомена, — ударился в объяснения бухгалтер. — Меня заставил это делать сеньор Марселу. Если бы я отказался, он уволил бы меня. А у меня на руках четверо детей...

— Ближе к делу, — перебила его Филомена. Освалдинью сглотнул и стал рассказывать...

— Бездельник! — напустилась на бухгалтера Филомена, когда тот закончил свой рассказ. — Как же ты смел молчать обо всем этом! Я и тебя посажу на скамью подсудимых!

— Не стоит делать этого, — остудил пыл Филомены адвокат. — Если сеньора Освалдинью не втягивать в процесс, он может стать серьезным свидетелем.

Филомена была вынуждена согласиться с этим.

— Андреа, — обратилась она к секретарше, — позвони этому бандиту Марселу. Скажи, что мне необходимо срочно переговорить с ним...

В фотостудию Грегора Гетса Клаудиу приехал затем, чтобы набраться опыта у своего более преуспевающего коллеги. Грегор тут же сделал ему предложение: принять участие в его новой работе. Это реклама духов. А какая там будет модель — суперкласс! Вот только есть проблема с ее семьей, которая против того, чтобы несовершеннолетняя девушка занималась рекламой...

Услышав это, Клаудиу насторожился:

— А как ее зовут?

— Патрисия Норонья, — ответил Грегор.

У Клаудиу похолодело в груди. Он и не подозревал о том, что Патрисия снималась не только у него, но и у Гетса.

Но он не посмел обвинить ее в предательстве их общих интересов. Он просто объявил Патрисии, что выбор рекламного агентства пал на нее и что ей самой надо решить — соглашаться на съемки или нет.

Патрисия не могла скрыть своей радости.

— Я думаю, надо соглашаться, Клаудиу, — заглядывая ему в глаза, умоляющим тоном произнесла девушка. — Эта рекламная кампания принесет мне успех. Как можно упустить такой шанс? Но если ты против — я откажусь...

— Нельзя отказываться, киска, — скрепя сердце сказал Клаудиу. — Ты всегда об этом мечтала.

— Но хочешь, я поставлю условие, чтобы меня фотографировал ты? — предложила девушка.

Клаудиу печально усмехнулся.

— Ты еще не такая большая знаменитость, чтобы ставить свои условия, — возразил он. — Что тут поделаешь? Снимайся у Грегора.

Лицо Патрисии засветилось благодарностью.

— Вот увидишь, я стану самой известной моделью, — пообещала она.

— Я в этом не сомневаюсь, — вздохнул Клаудиу.

Сколько ни металась Элена между сыном и возлюбленным, стараясь наладить их отношения, все складывалось таким печальным образом, что она понимала: рано или поздно ей придется выбирать между Лукасом и Жукой.

Карла была всецело на стороне Лукаса. Она утверждала, что он не может мириться с такой ситуацией. У матери есть любовник, неотесанный зеленщик, который к тому же осмелился поднять на Лукаса руку. И это произошло сейчас, когда у этого типа нет никакого права для подобных действий. Что же будет потом, когда сумасбродная Элена выйдет за него замуж?

— Что же, он будет каждый день избивать твоего сына? — спрашивала она Элену. — Или, того хуже, тебя?

Ирена пробовала вступиться за поклонника матери:

— Послушай, Карла, я не знаю, как это все вышло, но знаю, что Жука нормальный человек. Он никому ничего плохого не сделает!

Карла требовала, чтобы Элена опомнилась и бросила Жуку. Лукас для нее как родной, она не допустит, чтобы он пострадал из-за дурацкого романа своей матери. Или Элена сама отправится к Жуке и скажет ему, что между ними все кончено, или она, Карла, пойдет к нему и кое-что расскажет об Элене. А уж после этого он сам пошлет Элену ко всем чертям, в этом можно не сомневаться.

— Ты не сделаешь этого! — испуганно промолвила Элена.

— Еще как сделаю! — заверила ее Карла. — Я не хочу, чтобы из-за твоих отношений с этим типом Лукас снова принялся за наркотики.

— Нет! — воскликнула Элена. — Его вылечили. А ты не имеешь права лишить меня счастья быть с любимым человеком.

Но Карла была непреклонна. Пусть Элена думает о ней все, что ей угодно, она это сделает.

— Карла, прошлая жизнь мамы с отцом никого не касается, — попробовала вступиться за мать Ирена. — Для меня, например, имеет значение только то, что мама всегда заботится о нас. Она прекрасная мать. И Лукас так считает. Только он ревнует ее...

— Он заодно с Карлой, — вздохнула Элена.

— Мне кажется, — продолжала Ирена. — если Жука тебя, мама, действительно любит, ему должно быть все равно, как ты жила раньше...

— Нет, Ирена, — покачала головой Элена, — тут Карла права. Жука живет иными ценностями. Он меня не поймет.

— Послушай, мама, если ты боишься, что твое прошлое рано или поздно встанет между вами, не лучше ли покончить со всем одним разом. Надо объясниться с Жукой, пока этого не сделала Карла...

— А я это сделаю, будьте спокойны, — вставила Карла.

— Мне тоже бывает нелегко объясняться с Диего, но я всегда говорю ему правду, — закончила Ирена.

Ане было не слишком приятно наблюдать за тем, как Жука, которого она считала своей собственностью, все больше и больше отдаляется от нее. Как ни была она занята другими делами: детьми, пиццерией, устройством доны Ивети в клинику для обследования, в чем она активно помогала Китерии, — мысль о том, что Жука уже не принадлежит ей, была как заноза в сердце. Теперь не он, а она искала повода для встречи. И что самое неприятное — отец Жуки разгадал ее.

— Сделай одолжение, Ана, — однажды сказал он, — оставь моего сына в покое.

— Я только забежала узнать, как он себя чувствует, — обескураженная прямотой Жозе, оправдывалась Ана.

— Ведь ты никогда не обращала на него внимания, — суровым тоном обличал ее Жозе. — А теперь, когда у Жуки появилась другая женщина, не даешь ему прохода, бегаешь за ним...

— Ни за кем я не бегаю, Жозе, — возмущенно заявила Ана.

— Нет, бегаешь. Я хорошо в этом разбираюсь. Ты только притворяешься, что тебе интересно самочувствие Жуки, его здоровье и так далее. А на самом деле спишь и видишь, как бы заполучить его снова! И не обижайся на меня. Я знаю, что прав. Такова жизнь!

Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Тобой руководят одни эмоции. Ты никак не можешь выбросить Марселу из головы, вот что главное.

— Пока я жива, я этого подлеца и близко к себе не подпущу!

Но бурное возмущение, разыгранное Аной, не могло обмануть опытного Жозе. Когда Ана ушла, он пробормотал себе под нос:

— Если бы Марселу к ней вернулся, больше ничего не угрожало бы моему сыну.

Элизеу явился на квартиру, которую снимала Соланж Лопес, в тот момент, когда она собирала чемоданы.

— Эй, чем ты тут занимаешься, Бизунгинья? — испугался он. — Что ты делаешь? Зачем?

— Была Бизунгинья да вся вышла, — ядовито заметила Соланж. — Я не потерплю такого отношения к себе. Я тебе не девка какая-нибудь. Все, возвращаюсь в Италию.

Элизеу принялся вырывать из ее рук чемоданы.

— Птичка моя! Не улетай!

— Да сколько можно мне тут сидеть, как птице в клетке! — ярилась Соланж. — Ты что, дуру из меня делаешь? Наобещал с три короба, я жду тебя целый день, а ты являешься лишь к вечеру!..

Элизеу стал ее утешать. Обычно способы утешения, к которым он прибегал, действовали безотказно, но сейчас Соланж была слишком раздражена на любовника, чтобы позволить себе растаять от его ласк.

— Да, я устала торчать в этой дыре, пока ты развлекаешься с этой ужасной женщиной!

Элизеу покачал головой.

— Это мало походит на развлечение. Ты даже не представляешь, какой у меня был ужасный день, — пожаловался он. — Один наш родственник был уличен в крупной краже. И Филомена...

— Не смей говорить мне об этом чудовище! — закричала Соланж. — И вообще — убирайся отсюда! Вон!

Как ни пытался Элизеу утихомирить разгневанную любовницу, она больше ничего не хотела слушать. Повторив свое требование насчет того, чтобы Элизеу выкатывался из квартиры, Соланж закрылась в своей спальне.

В последнее время Изабелла поражала Марселу своей мягкостью, уступчивостью и ровностью настроения. Он просто нарадоваться на нее не мог. Даже с ее лица исчезло неведомо куда то вкрадчиво-опасное, жутковатое выражение, которое делало Изабеллу похожей на тигрицу. Она встречала его с неизменной радостью и даже не жаловалась на свое одинокое времяпровождение «в этой дыре». Тем более что жаловаться уже как будто не было причин: они должны были вот-вот переехать в собственный дом.

Марселу и Изабелла часами лежали в кровати, рассматривая проспекты домов.

— Смотри, какие здесь большие комнаты. — восторгалась одним из домов Изабелла. — В гостиной можно приемы устраивать! Какие изразцы! Какой бассейн!

— Я рад, что ты выглядишь такой оживленной! — говорил Марселу.

— И расположен этот дом в моем любимом районе, — не уставала восхищаться Изабелла. — Ребенку, которого я тебе рожу, здесь будет очень хорошо...

— Я тебя озолочу, Изабелла, — уверял ее Марселу.

— Даже если тебе для этого придется ограбить мясокомбинат?

Лицо Марселу делалось беспокойным.

— Ну что ты говоришь! Временами они даже выбирались по указанным в проспектах адресам, чтобы осмотреть как следует предполагаемую покупку. Но на месте оказывалось, что все не так хорошо, как казалось в проспекте. Один дом оказывался чересчур дорогим. В другом — обстановка не слишком высокого качества. В третьем необходимо делать ремонт. В четвертом — недостаточно большой сад. Изабелла была придирчива, обращала внимание на всякую мелочь.

— Мы будем везде заниматься любовью, — обещала она Марселу, — поэтому все должно быть красиво. Мы будем любить друг друга в бассейне, в ванной, на кухне... везде.

Марселу крепко обнял ее.

— Изабелла, ты выйдешь за меня замуж? Лицо девушки осветилось лукавой усмешкой.

— Я думала, ты никогда уже не сделаешь мне предложение, — проворковала она. — Мы уедем из этой дыры, а потом поженимся!

— Да у нас будет особняк получше, чем у твоей тетушки!

Они бы и дальше предавались мечтам, если бы не зазвонил телефон. Изабелла схватила трубку.

— Да, Андреа, — проговорила она. — Хорошо... А ты не знаешь, зачем Филомене вдруг понадобился Марселу?