Царствование Розы

Глава 10

АРВЕН

— Как ты могла? — Эти слова прорвались сквозь весь мой стыд и гордость и слетели с моих губ. — И зачем?

Нужно отдать ей должное, Амелия даже не дрогнула, не переступила с ноги на ногу. Она не отвела взгляд на сверкающий водоем. Не потянулась ко мне.

— Все мое королевство, все эти жизни… Для меня они оказались куда важнее, чем один Фейри. Даже того, кто был мне симпатичен. Прости, Арвен. Я приняла это решение с нелегким сердцем

Последние два месяца меня накрывало волной одиночества. Давящего, удушливого, что находило выход лишь в слезах по ночам, в которых я себе боялась признаться. Но сейчас, стоя перед человеком, которого я, как мне казалось, знала, оно сдавило грудь с невиданной силой. Я онемела.

— Как ты сама понимаешь, — она продолжила, — я не разговаривала с Кейном с тех пор.

— Он убьет тебя.

— Не сомневаюсь. — Ее глаза наконец опустились. С раскаянием или со страхом — я не могла сказать. — Но он не станет вести войну с народом Перидота из-за моих ошибок. И это все, что меня заботит.

— Значит, Кейн все еще думает…

— Что ты мертва? Да. Уверена, они все так думают — я сама думала.

— А ты здесь, в Люмере, только как союзница Лазаря. — Значит, не заговор. Она была просто почетной гостьей на маскараде Фейри.

— Моя сделка с Лазарем заключалась в том, что мои земли останутся нейтральными. Мои армии не будут сражаться в войне ни на одной из сторон. И если он победит и захватит весь Эвенделл, он не уничтожит нас.

— После всех его злодеяний, что могло заставить тебя поверить, что он выполнит свою часть уговора теперь, когда я в его власти? Убей он меня тогда, как ты полагала, и никто не смог бы ему противостоять.

— Нетронутый Перидот для него куда ценнее. Наша чистая вода, урожаи, скот… Все это ему потребуется, когда он рано или поздно превратит Эвенделл в нечто подобное. — Она сделала жест, указывая на удушливый, приторный воздух, на чахлые кусты и голые деревья.

— Амелия, ты должна помочь мне выбраться отсюда, — попыталась я. — Они выкачивают из меня мой лайт каждые несколько дней. Я думаю, Лазарю это может быть зачем-то нужно. Может, он слаб или болен?

— Сомневаюсь. Но… — Она наклонила голову, задумавшись. — Убийцы Фейри, которые могут превращаться в тех ужасных существ, наемники Лазаря… Это его главный козырь, и род их вымирает. Интересно, не пытается ли он накачать своих лучших воинов твоим лайтом, чтобы создать новых.

Я покачала головой, моя маска загремела.

— Ты же знаешь, я не могу превращаться.

— Ты чистокровная Фейри. Это часть тебя.

Отчаяние впивалось когтями мне в горло.

— Ты можешь сказать мне что-то еще? Что-нибудь, что тебе известно о его планах?

— Даже если бы я каким-то образом могла помочь тебе сбежать из замка… у тебя нет лайта, а эти земли — сущий ад. Землетрясения, разбойники, твари, жнецы… Полный хаос. И даже если ты чудом пройдешь через все это, дорога назад в Эвенделл займет месяцы, и в одиночку ты не выживешь. Уже никто не странствует между мирами без порталов. А чтобы отыскать здесь ведьму, достаточно сильную, чтобы создать его для тебя… во всем этом мире таких, наверное, всего шестеро или семеро.

Глаза застилали предательские слезы.

— Я не могу просто сдаться.

— Ты просто смотришь на это под неправильным углом.

Я, наверное, не смогла скрыть своего выражения, потому что Амелия тяжело вздохнула и произнесла:

— Но ты хотя бы жива, Арвен. Рядом с Лазарем можно обрести настоящую силу. Ты все еще можешь быть полезной для людей.

— О чем ты?

— Ты могла бы изменить этот мир, и Эвенделл тоже, когда он захватит его. Ты будешь королевой-консортом²¹.

— Я не намерена ложиться под него и спать с ним ради жалкой иллюзии власти.

Строгое выражение лица Амелии не дрогнуло.

— Ты привыкнешь.

Я отпрянула.

— А ты смогла бы?

— В некотором смысле, да. По крайней мере, какое-то время.

У меня внутри все оборвалось от ее намека.

— Мой отец еще до моего совершеннолетия дал понять, что моя ценность для него — для моего королевства — определяется тем, что у меня между ног. Он часто и вульгарно рассуждал о том, как меня выдадут замуж для удовольствия какого-нибудь принца. О детях, которых я должна родить, и о безопасности, которую мой брак обеспечит королевству. Я была разменной монетой. Кусок мяса — вот кем я была большую часть жизни. В итоге я научилась с этим мириться.

Ее голос звучал бесстрастно и отстраненно, но даже бесчувственная внешность Амелии не могла скрыть боль, обнаженную в ее словах. Стыд и печаль, что сквозили в них. Несмотря ни на что, мое сердце сжалось от жалости к ней.

— Я привыкла говорить себе, что однажды унаследую королевство отца или мужа и пущу свою символическую власть на реальное дело.

Я кивнула, вспомнив Пауэлла. Я тоже говорила себе многое, лишь бы пережить каждый удар его ремня. Я выжила, несмотря на боль и унижения. Мне внезапно открылось, что и меня, и Амелию жестоко подвели мужчины, которые нас растили.

— Мне жаль.

— Ничего. Я просто… — Она вздохнула. — Пытаюсь дать тебе лучший совет, на который способна.

— Даже если бы я смогла это пережить… Лазарь уже желает уничтожить всех смертных в Эвенделле. Как только у него будет достаточно чистокровных наследников Фейри, он заставит их заселить оба мира. В конце концов, он убьет полукровок, а затем и всех остальных Фейри, кроме чистокровных. Мы не можем допустить, чтобы что-то из этого произошло. — Я задержалась слишком надолго — если Вин уже хватился меня в салоне… Нужно спешить. — Ты один из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Ты сильная и решительная. Сделай все, что в твоих силах, хорошо? Я верю в тебя.

Амелия отпрянула, будто от пощечины, резко высвободив свою руку.

— Как ты можешь такое говорить? После того, как я с тобой поступила?

Я натянула маску обратно на лицо.

— В союзе мы куда сильнее, чем враждуя.

Я повернулась, чтобы уйти…

— Постой. — Она схватила меня за руку. — Если тебе каким-то образом удастся выбраться отсюда… Ты скажешь своему брату, что… мне жаль? Что я не хотела его использовать?

Райдер? Что он…

О, Камни. Я сказала Райдеру, что мы направляемся на Остров Хемлок. Это он рассказал Амелии? Я даже не знала, что они общаются…

Она не стала ждать ответа, прежде чем сказать:

— Удачи, Арвен.

Я не оглянулась на ее ледяные глаза, вновь скрытые за той впечатляющей маской, и бросилась через двор обратно на шумный бал. Взбежала по парадной лестнице, чьи стук каблуков отбивал такт музыке, и помчалась по оживленному коридору к дверям женского салона.

Вина нигде не видно.

Плохо, очень плохо…

Внутри было еще теснее, чем раньше. Я пробивалась сквозь взрывы смеха и шепоты, окрашенные сплетнями, пока не нашла туалетные кабинки и не заперлась в одной. Сбросив колючую накидку и маску, я дышала, пока мой пульс не замедлился.

Только тогда я вышла…

И заметила Вина, освещенного розоватым светом, он пробирался внутрь, пугая женщин направо и налево.

— Вин, — прохрипела я. — Я здесь.

Даже под этими закрученными рогами я могла видеть, как его глаза вспыхивают от облегчения.

— Где ты была?

— Мне было дурно. Всю маску испачкала…

Он окинул меня оценивающим взглядом, прищурившись.

— Я проверил каждую кабинку. Тебя здесь не было.

— И где же еще меня могло рвать последние десять минут?

Я вдохнула.

Наступила тягучая, невыносимая пауза. Его взгляд скользнул по мне.

Затем перешел на кабинки позади.

Я застыла, не выдыхая. Не могла пошевелиться, когда его губы сжались в упрямую черточку.

— Пошли, — наконец сказал он, уводя меня за руку из салона. — Я найду тебе другую маску.

Вин повел меня обратно вниз по лестнице и через тронный зал. Пока мы шли к помосту, я едва сумела перевести дух и немного расслабить сжавшиеся легкие. Он усадил меня на мое место за столом, и я заметила, что кресло Лазаря рядом пустует.

— Вот, — сказал Вин, протягивая мне великолепную позолоченную маску, подходящую к моему платью. Цельное золото и сверкающее, как солнце. Ослепительно блестящая и тяжелая, как плита гранита, изнутри подбитая печальными, пятнистыми крыльями моли. Я почувствовала их шелковистость на коже, когда надела маску, и поняла — они настоящие. Сплошная жестокость. Все в этом дворце…

— Я буду наблюдать оттуда. — Он указал на то место, где стояли другие охранники, и я лишь кивнула, все еще немного шокированная, что мне сошла с рук моя ложь.

Никто за столом со мной не заговаривал, и я была благодарна. Мои мысли были вихрем, и мне нужно было… Мне нужно было…

Я не имела понятия, что мне нужно, пока я сжимала кубок, наполненный каким-то горьким спиртным.

Никто не придет за мной.

Кейн, моя семья, мои друзья — все они думают, что я мертва.

У меня не было вариантов. Никакого плана.

Мое искаженное лицо отражалось в подносе с запотевшими напитками. По всему столу тянулась вереница блестящих, жирных яств. Горох в золотой крошке, миски с пряным молоком и тушеным мясом, гирлянды из тутовых пирогов — все это, масляное и тошнотворное, вело к главному блюду: передо мной поставили целого запеченного павлина с его величественным, изящным хвостом, чьи перья были бережно сохранены.

Возможно, меня и вправду сейчас вырвет.

Смех, от которого я вся натянулась, как струна, прозвучал слева. Лазарь закончил беседу, столь его развеселившую, и непринужденно опустился в кресло рядом.

— Где ты была весь вечер?

На нем не было маски, словно он единственный мужчина во дворце — в городе — находящийся на равных с Богами. Никакой маски, но на нем был надет самый дорогой золотой наряд из виденных мною, сшитый с ювелирной точностью и сидевший на его мускулистом теле как вторая кожа.

Мы составляли идеальную пару. В животе поднялась тошнотная волна.

— Я плохо себя чувствовала.

— Конечно. — От его тона у меня внутри все оборвалось.

— Ваше Величество…

Лазарь повернулся к тучному мужчине, который с удивительной для его габаритов грацией подошел к банкетному столу. Он поклонился своему королю, и под многочисленными слоями роскошных зеленых мантий его крупное тело затряслось от этого движения.

— Прошу прощения, что опоздал к раздаче даров. Но я пришел не с пустыми руками.

— Какие подарки? — спросила я их обоих.

Знания были единственной монетой, что могла помочь мне сбежать.

Щеки и без того розового мужчины стали еще румянее.

— Мой сын молод, но уже проявляет значительную силу. Мы с супругой смогли выжать из него почти галлон.

Я не смогла скрыть своих чувств. Нисколько. Я видела, как мое лицо исказилось — и это было не просто потрясение, а самое настоящее омерзение.

— Вы и ваша жена… выкачали лайт из вашего собственного ребенка?

В глазах Лазаря вспыхнула искра любопытства, когда он взглянул на меня.

Мужчина же ни капли не смутился.

— Ну конечно же! Нынче Солнцестояние. И у нас был обильный урожай.

Лазарь милостиво кивнул ему.

— Но зачем?

Пушистые брови мужчины нахмурились, пока он разглядывал меня, его взгляд метнулся от Лазаря ко мне и обратно. Король Фейри кивнул мне, словно говоря: Давай, расскажи ей.

— Его Величество создал здесь, в Солярисе, обитель. Его двор изобилен и прекрасен. Он завоюет для нас новые земли, чтобы мы росли и крепли… Это малейшая дань, которую мы можем принести нашему королю.

Изобилен и прекрасен? Я видела лишь отсутствие цветов, уюта, радости, но теперь заметила и сияющие подвесы из лайта, и этот пир, и дорогие наряды, и украшения…

Полный мужчина принял мой шокированный вид за нежелание общаться, поклонился и ретировался. Лазарь же лишь нагло рассмеялся и отхлебнул из кубка.

Он не просто воровал лайт у своего народа. Его собственные подданные добровольно отдавали его ему. Мне почти стало больно за них, таких одурманенных его сладкой ложью. Его сила, конечно, вызывала во мне отвращение, но злоупотребление такой невероятной мощью… Такое злонамеренное, самодовольное проявление абсолютного контроля. Такая промывка мозгов его глупо преданному двору.

— Они думают, что ты спасешь их от пустоши, которой является Солярис. Они подхалимы и глупцы, но ты… — я изучила его чисто выбритое, холодно-красивое лицо. — Ты планируешь начать совершенно новый мир без них. Ты питаешься их надеждой.

Лазарь пожал плечами.

— Я даю только те обещания, которые намерен сдержать. Я восстановлю Солярис до его былой славы. И я создам такой же Эвенделл для наших детей. Фейри здесь будут бросаться к моим ногам за то, что я построю для них. Что мы построим для них.

— Какой ценой? Посмотри, что твои попытки здесь, в Солярисе, уже сделали! Вся твоя роскошь, оружие и дворцы с ваннами, достаточно большими, чтобы омыть десять городов… Твоя жадность разрушила мир. Как ты можешь не видеть, как все это неправильно? — Я указала на банкет, танцоров — целое празднество ради сбора ресурсов с невинных.

Лазарь даже не дрогнул. Его глаза лишь скользнули по мне, полные жалости.

— Мне жаль, что ты так это видишь.

Я изо всех сил сдерживала желание вонзить ему в глаза одну из трех вилок.

— Бери вилку для улиток. Зубцы у нее острее всего.

Меня захлестнула тошнота.

Он снова был у меня в голове.

А это значило…

Лазарь не сиял самодовольной улыбкой. Даже бровью не повел в мою сторону. Он лишь коротко кивнул, подтверждая мои страхи, и повернулся к знатному Фейри для веселой беседы.

Лазарь вернул свою силу. А я…

Я еще ничего не чувствовала, но не сомневалась, что сегодня ночью я тоже восстановлю свой лайт. Прошло три дня с последнего сбора. И я становилась сильнее. Каждый раз, когда из меня выкачивали сущность, мое тело, охваченное яростью, восстанавливалось с еще большей скоростью.

И Лазарь был самым расчетливым, проницательным монстром из всех, кого я встречала. Он терпеливо планировал десятилетиями, чтобы развязать войну с последним живым сыном, дабы гарантировать свою победу.

Он принял дозу лайта как раз тогда, когда мой восстановился.

Что означало, что теперь мы оба были достаточно сильны, чтобы зачать чистокровного наследника. Он ждал подходящего момента, как жаба, высматривающая жирную, мохнатую муху, пока хвать — не прилепил к ней свой язык. И сегодня ночью — я поняла с полной ясностью и умопомрачительным ужасом — этой добычей, этим урожаем был не лайт.

Это была я.