Царствование Розы

Глава 44

КЕЙН

Это сложно было назвать честным боем.

Свирепые Хемоличи были неуязвимы. Дикие и безжалостные, они срывали головы с позвоночников голыми руками. Пили кровь, становясь сильнее… Все это время точные воины Оникса обрушивали хаос на легионы людей Янтарного и Гранатового. Смертные солдаты Короля Гаррета не имели ни малейшего шанса против моих батальонов. Черная, губительная артиллерия врезалась в их более слабое, плохо выкованное оружие. Золотые доспехи падали, словно бархатцы, вянущие на жаре.

И вместе… накатывающая волна людей бросилась на существ, собравшихся у ворот Шэдоухолда. Сотни острых как бритва стрел выпущены по команде Лейтенанта Эрдли, и тот дикий кровавый лайт, их огромное количество — саламандры не были готовы к такой жестокости. Хемоличи использовали стрельные раны воинов Оникса, чтобы задушить зверей их же собственной кровью.

Саламандры пали за считанные минуты. Все до одной… минуты.

Моя грудь едва не сдалась под натиском подкрепления. Как Александр прибыл так быстро, я не знал и не волновался. Они были здесь. Они спасли нас.

Солдат Фейри передо мной, без шлема и истекающий кровью из виска, бросился на меня, и я взмахнул Клинком Солнца, кряхтя, когда он парировал удар. Он парировал, тесня меня. Задел мой нагрудник. Плечо.

Рванувшись в сторону от следующего удара, я позволил лентам колючей тени исторгнуться из оружия и влиться в глотку негодяя. Фейри захлебнулся и забился в кашле, пав на колени, его шея раздулась и наполнилась тенями, пока он хрипло ловил воздух, который уже не мог до него донестись.

Боевые кличи за моей спиной, обожженная кожа на плече медленно заживала, я побежал к лагерю Фейри.

Я промчался мимо тела наемника — зеленоватая чешуя уже серела, длинный раздвоенный язык безвольно свесился наружу — мимо факелов, зажженных обеими сторонами, когда последние проблески заката сменились тьмой и погрузили нас всех во мрак, мимо вставших на дыбы лошадей, солдат Гранатового, падающих на мечи.

Я успел продвинуться всего на несколько футов, когда пронзительный визг разорвал мои барабанные перепонки. Неожиданный звук предательски сжал мое сердце, и я обнаружил, что схватился за грудь. Это был крик стикса.

Только не Акорн, умоляю, Боги

Мои глаза пробежались по деревьям над головой и вернулись в сторону моего замка. Там, высоко в небе, среди облаков, снега и густого, тяжелого лунного света, была круглая морда стикс, когда-то израненные глаза теперь ясные и яркие. Тот низкий лоб, те густые серые перья и дикий размах крыльев… Визг и вопли. Не от боли, а от ярости

Ибо в ее корявых когтях

Оказались кричащие солдаты Фейри.

По целой пригоршне на каждую лапу.

Она была крупнее того заморыша, которого я приютил, но столь же угрожающая, какой я ее запомнил — та стикс, что родила моего собственного питомца. Та, которую мой отец выиграл у мерзкого заводчика из Соляриса десятилетия назад.

Мать Акорна.

Она пронзительно крикнула и свернула в воздухе, и Акорн вылетел из разбитого окна, вырвавшись в наполненную дымом ночь, чтобы встретить ее.

Мое лицо исказила мстительная ухмылка.

Арвен рассказала мне, как освободила существо. Как она могла выбрать видеть тьму, удушающий страх, но не сделала этого. И теперь могучая, исцеленная стикс перелетела через пролив — самое опасное путешествие, какое только существует — чтобы прибыть сюда. К своему детенышу. Чтобы помочь нам.

Они радостно перекликались, пожирая людей направо и налево, а я снова рванул с места, все дальше и дальше от своей твердыни. Глубже в окутанные тьмой леса. Сквозь корявые деревья, по утоптанному снегу, который леденил мои кости, мое тело, мое дыхание…

Клинок Солнца, твердый и могучий в моей руке, я почти чувствовал свою ухмылку, когда клинок и мой лайт работали в унисон, обрушиваясь на любого, кто был достаточно глуп, чтобы оказаться на моем пути.

Каждый взмах моей тьмы был верным, быстрым и уверенным.

Каждый удар точным и смертоносным.

Одним таким движением я рассек другого Фейри, уже наполовину растерзанного оголенным Хемоличем, который пил кровь с его же шеи, пока тот атаковал меня.

К тому времени, как я достиг лагеря Лазаря, он был лишь бледной тенью того, чем был несколько часов назад. Пока мои люди стекались к стенам Шэдоухолда, уничтожая ящериц из Гранатового и укрепляя цитадель, похоже, большинство людей Александра пришли сюда, жаждая принять участие в кровавой, ликующей резне Фейри, которые когда-то поработили их.

Мне почти стало жаль этих жалких душ.

Но недостаточно, чтобы сбавить скорость. Все, что я видел, была моя собственная ослепляющая решимость. Она и хлипкая деревянная постройка, которая поспешно заменила собой палатку моего отца. И если его там не окажется…

Я прочешу всю землю, но найду его.

Война была выиграна. У меня был клинок. Я не остановлюсь.

Я буду охотиться за ним, пока…

— Мы тоже не можем его найти.

Я окинул взглядом дымящиеся, пепельные остатки лагеря, освещенные факелами и разграбленные. Из меня вырвалось облегчение, в котором я не сознавался.

Гриффин. И Мари.

— Что вы двое здесь делаете?

Мари нахмурилась.

— То же, что и ты. Ищем Лазаря. Оникс и мускулистые парни, что пьют кровь, уже победили солдат Фейри.

Гриффин тяжело выдохнул, глядя на ожоги на левой стороне моего лица.

— Мне следовало сражаться рядом с тобой.

Мари провела рукой по руке Гриффина, и его плечи расслабились.

Но все, о чем я мог думать, было ее имя.

Арвен, Арвен, Арвен…

Увидеть ее лицо еще раз, прежде чем я покончу с этим. Эти нахмуренные брови, изящный нос или ее полные губы, изгибающиеся в улыбке.

— Со мной все хорошо, — сказал я ему. — Где Арвен?

Мари закусила губу, и моя кровь застыла.

— Мы ее не видели. Может, она вернулась в замок. За Ли и Райдером? Там становилось жарко…

Так и было. Стены почти пали.

Но я знал Арвен, как знал ткань своей собственной души. Она никогда бы не отступила.

— Нет. Она где-то здесь.

Я осмотрел разрушения. Опрокинутые тачки, тлеющие в лесной тьме палатки. Среди обломков уже начали шнырять твари, привлеченные дымом, запахом крови и страха. Волки и стервятники обнюхивали трупы, роясь в грязном снегу… Вскоре должны были явиться куда более отвратительные существа. Немногие уцелевшие солдаты даже не пытались отогнать животных. Их осталось так мало…

— Они бегут, — понял я. — Он, вероятно, сбежал со своими людьми.

— У него нет ведьмы, чтобы создать портал обратно, — сказал Гриффин. — Они направятся к проливу.

Мы рванули на север через лес. Сторона пролива в Эвенделл находилась со стороны Клинковых Пустошей, что было в нескольких днях пути отсюда, но мы могли выследить их задолго до того, как они уйдут слишком далеко. Мы знали эти леса. Мы знали эту землю.

Небо сменилось с фиолетового на синее, затем на черное. Ветер хлестал нас на бегу. Ветви свистели. Падал снег.

Пока вот, в густых, заснеженных лесах, вдали от разграбленного лагеря Фейри и скрытые от охотящихся на них Хемоличей и падальщиков, которые последуют за ними, не оказались мой отец и небольшой караван его людей, спешащих к проливу.

На мгновение воцарилась трепетная, абсолютная неподвижность, когда они поняли, что мы их обнаружили, — мгновение полной тишины, и затем…

— Я должен был знать, что ты станешь бок о бок с этим отребьем.

Предвкушение насилия оскалило мои губы. Я поднял руки, готовясь обрушить на него и его ослабевших воинов кинжалы своей бушующей силы.

Когда лайт, внезапный и ослепительный в ночном лесу, пронзил мое зрение и врезался в моего отца. Лазаря отбросило — нет, взорвало — назад, в оголенный ствол дерева.

Его солдаты нацелили свою собственную силу и оружие на невидимого противника, но Мари была куда проворнее. Она заморозила оставшихся людей на месте одним произнесенным заклинанием. Я едва заметил закрученный, пропитанный магией ветер.

Из-за линии деревьев вышла Арвен.

Кожаные доспехи из черного оникса. Свободная коса на спине.

Прекрасная богиня ярости, купающаяся в лунном свете и готовая убивать.

Едва мой отец попытался подняться, готовясь широко раскинуть ладони с собственной силой, как еще один удар ее лайта обрушился на него. Лазарь бился в конвульсиях, пока он врезался в его грудь, его шею, его руки.

Мари судорожно вздохнула. А Гриффин бросил на меня взгляд. Ее чары на фейских солдат действовали недолго. Мы бросились на замерзший отряд и быстро покончили с ними — головы в красных забралах полетели на промерзлую землю.

Мой взгляд встретился с непоколебимыми глазами Арвен.

Лазарь увидел нас, в меньшинстве, один против четверых. Он пошатнулся назад в снегу.

— Ты пожалеешь об этом, сынок, — поклялся он, отступая от нас по направлению к линии деревьев. — Прямо как в своем последнем мятеже.

— Нет. — Тыльной стороной ладони я стер кровь Фейри с подбородка. Клинок Солнца вознесся в моей хватке. — Не думаю.

И затем… я бросился в атаку.

Я даже не увидел, как подбежала Арвен.

Гриффин заревел, чтобы она остановилась, но… было слишком поздно. Как раз когда Арвен врезалась в меня, Гриффин ударил Лазаря по коленям своим изумрудным лайтом.

Мы с Арвен оба рухнули, пролетев в густой снег. Сосна и цветы апельсина заполнили мои ноздри. Лед во рту. Звон в ушах

— Это не твоя судьба, — умоляла она. — Ты должен жить.

— Это, — выкрикнул я, сердце колотилось в ушах, — чушь собачья.

Мне стало ясно — возможно, задолго до этого момента — что мне, возможно, придется усмирить собственную жену, если у меня есть хоть какая-то надежда спасти ее.

Я люблю тебя, подумал я, взмахивая клинком. Дыхание в твоих легких — это все, что имеет для меня значение, когда я обрушил свой меч на ее. Теперь позволь мне покончить с этим.

И вдалеке Лазарь послал в нашу сторону град из льда. Мари творила заклинание за заклинанием, Гриффин отражал каждый удар, оттесняя его назад, каждая атака окрашивала ночь в искры ярко-зеленого.

Я бил сильнее и быстрее, Арвен уступала шаг за шагом, борясь за то, чтобы удержаться на ногах.

Я стиснул зубы, задыхаясь, содрогаясь от усилия

Пока моя нога не встретила ее ногу в снегу. И я не упустил шанс.

Мои тени окутали нас обоих, вихрь обсидиановой дымки, мягко удушая ее, погружая в сон, подобный тому, что я предлагал ей, когда ее терзал яд волчьего зверя. Это тоже будет милостью. Я мог только надеяться, что однажды, много-много лет спустя, она увидит это именно так.

Арвен боролась, но мои тени оказались слишком сильны. Она ничего не могла поделать, пока ее яростные крики перешли в хныканье. Пока моя тьма, мои крылья и когти слились с ночью и подавили ее, как туман против солнца. Я поклялся, что услышал тихий смех моего отца.

— Пожалуйста, — взмолилась она, и мое сердце разорвалось.

— Прости меня, — прошептал я, притягивая ее ближе, чувствуя, как сознание покидает ее. В последний раз вдыхая аромат жимолости и цветов апельсина. — Я люблю тебя. Я буду любить тебя, где бы я ни был, кем бы я ни был. Всегда.