Царствование Розы

Пролог

АРВЕН

Тринадцать Лет Назад

— Я не пойду.

Я волевым усилием воплотила слова в реальность, вонзив каблук в вылинявший участок травы у себя под ногами.

В сарае Пауэлла происходили нечто ужасное, от чего у меня болела спина и я плакала.

— Ладно, — уступил Райдер, отпуская мою руку, чтобы скрестить руки на груди. — Как знаешь.

Что бы ни означало «как знаешь», звучало это не обнадеживающе.

Мой брат не стал ждать моего ответа. Он помчался в прохладную ночь вслед за Халденом, и они вдвоем с легкостью вскрыли ржалый замок сарая, прежде чем проскользнуть внутрь этой крытой соломой постройки.

Тем временем холодный воздух обжигал лицо и голени. Я непрерывно дрожала. Моя любимая ночнушка, вся в дырах и сделанная из тонкой хлопковой ткани, была слишком поношенной, чтобы уберечь от ночного холода. Мне нужно было пальто. Или вернуться домой. Но если я побегу домой, Халден и Райдер подумают, что я испугалась.

Что было правдой, но…

Им не обязательно было это знать. Мой брат и его лучший друг никогда не боялись. Не боялись они и тогда, когда их журили за опоздания на уроки, и тогда, когда удар грома раскатывался так громко, будто это свистит ремень. Не боялись они и выбираться наружу в такие темные ветреные ночи.

Храбрые, сильные, уверенные в себе мальчики, всегда приговаривала моя мама.

И… я. Бегущая за ними. Та, что бегала по их пятам. Последняя спица в колеснице¹.

Почему они просто не позвали меня с собой? Когда я услышала их приглушенный смех и на цыпочках вышла из своей комнаты, чтобы узнать, в чем причина веселья. Если бы они тогда просто пригласили меня, я могла бы вежливо сказать О, нет, спасибо и пошла бы спать с сознанием, что про меня не забыли.

Где-то в далеком лесу волк выл на огромную белую луну, и я стиснула зубы. Я хотела вернуться в постель. Она, наверное, еще была теплой. Я могла остаться там, под своим одеялом, пока темнота не исчезнет, не настанет солнечное утро и не проснется мама.

Я крутанулась на пятке, с хрустом раздавив тапком сухой лист, и двинулась назад домой. Пусть завтра меня засмеют и дразнят трусихой — я готова была смириться. А может, этот проклятый сарай и вовсе проглотит их с потрохами, и они никогда не вернутся.

Я успела сделать лишь шаг, как громкий лязг и вопль боли пронзили ночную тишину.

В ответ филины ухали, а листья шелестели. Моя кровь застыла в жилах.

Еще один мучительный вопль…

И я помчалась без раздумий.

Не к своей смятой постели, а к тому зловещему сараю. Стоял он, словно избушка гоблина, угрюмый и одинокий в беззвездной ночи.

— Что случилось? — выдохнула я, распахивая дверь. — Волки?

Запах опилок и лака ударил мне в нос, и спина отозвалась призрачной болью.

— Это Халден… — голос Райдера дрогнул. — Мы играли в солдат. Халден схватил пилу. Его рука, она…

Я вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть лужу крови. Густая, маслянистая. А над ней… Халден — мальчик, который всегда улыбался, — был залит слезами.

Я никогда не видела, чтобы кто-то плакал так безутешно.

— Все в порядке, — прошептала я, хотя не знала, зачем это сказала. Его рука выглядела не то чтобы в порядке. — Я позову маму.

— Ты что, дура? — резко сказал Райдер, отдергивая меня за рукав. — Она разбудит отца, и нам всем влетит. Просто стой тут, пока я что-нибудь придумаю.

Глаза Райдера, освещенные лучом лунного света, метнулись в сторону Халдена. От него исходила ярость, словно мерцание свечи, и мне показалось, что с таким выражением лица он очень похож на Пауэлла.

У меня от этого внутри все похолодело.

Халден прижал свою раненую руку к груди, а по его лицу ручьями текли слезы и сопли.

— Это твоя вина, — взвыл он, обращаясь к моему брату. — Я же говорил, что нам не стоило сюда заходить.

И Халден был прав. Сарай был ужасен. Таким ветхим и маленьким. Всегда запертым. Меня приводили сюда только для наказания. Мое сердце уже билось слишком часто просто от нахождения внутри его четырех пыльных стен. Мои легкие сжались, словно я забыла, как дышать.

Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Я хотела бежать. Так далеко отсюда, как только можно было добраться в этих испачканных тапочках.

Но мой брат всегда выходил сухим из воды. Он всегда знал, что делать.

А Халден рыдал, как животное, и… у меня болели пальцы.

Нет, не совсем болели. Они покалывали. Как будто я отлежала их днем, и теперь их пронзали тысячи иголок.

— Можно взглянуть? — обратилась я к брату.

Райдер обдумал мой вопрос. Халден молчал целую долгую, слезами залитую минуту, прежде чем Райдер кивнул.

— Подойди.

Халден не спорил. В тусклом лунном свете я осмотрела рану посередине его ладони, неровную и рваную, как ткань. Покалывание в моих пальцах усилилось. Мое сердце начало колотиться слишком сильно, словно птица заперта в моей груди.

— Кажется, я что-то слышу, — раздался голос Райдера. — Будьте тут, я проверю… — Он быстро задвигался вокруг верстака Пауэлла, отправляя винты и болты падать на пол.

Моя грудь сжалась еще сильнее. Пауэллу это не понравится. Эти винты были разложены по размеру. Болты выстроены в линию.

— Ну? — шмыгнул носом Халден. — Как это выглядит?

— Я и маме такое делала, — сказала я Халдену, тянувшись на цыпочках к хлипкой полке и притягивая его к себе. — У нее ноги болят, ходить трудно. И она часто ранится.

Моя рука нащупала тряпку, которую я искала, и я прижала мягкую ткань к его ране и держала ее там.

Рыдания Халдена сменились на всхлипы. Волк снова завыл под покровом ночи снаружи.

— Он не вернется, ты знаешь.

Райдер? Конечно, вернется. Я открыла рот, чтобы сказать это Халдену, но иголки в кончиках пальцев запели так яростно, что все мысли спутались. Они горели и искрились. Хотя мне не особо хотелось снова видеть кровь, я услышала, как спрашиваю:

— Можно я взгляну еще разок?

Халден кивнул, но тут же отвел глаза, уставившись в покрытые грязью стекла, сквозь которые едва пробивался лунный свет. Затем, для надежности, он крепко зажмурил глаза.

Тряпка немного замедлила кровотечение, но… потом оно возобновилось, изливаясь ручейками на пол. Порез был глубоким. Я могла разглядеть торчащие белые твердые участки из-под его кожи. Кость и мышцы. Я осторожно коснулась зазубренных краев, и бледно-розовое свечение исходило из моих пальцев и переходило в его руку.

У меня сердце остановилось от ужаса. Я резко отдернула пальцы.

Кожа Халдена начала срастаться прямо у меня на глазах.

Я зажмурился. Раз, другой…

Но это было правдой. Рана затягивалась сама по себе.

И то любопытное, паническое чувство в груди, то, из-за которого я забывала, как правильно дышать, — оно исчезло вместе с надоедливыми иголками. Я прижала пальцы к ладони, пытаясь поймать ушедшее ощущение покалывания.

— Ты закончила? — глаза Халдена были все еще закрыты.

— Почти. — Я снова коснулась раны, и на этот раз мое сияние было меньше, не таким, как у звезды, а скорее как от спички. Но через минуту на его ладони осталась лишь свежая розовая кожа.

Была ли я ведьмой? Подумал ли так Халден? Расскажет ли он маме и Пауэллу?

О, Камни.

Я поморщилась. Нам не полагалось ругаться.

Сегодня вечером я все делала неправильно.

— Пока не смотри, — сказала я ему, внезапно почувствовав сильную усталость. Я снова обернула его руку тряпкой, завязав ее узлом, чтобы скрыть улики. — Думаю, к утру будет лучше.

— Спасибо, Арвен. — Халден вытер слезы со своих щек тыльной стороной здоровой руки. — Тебе не обязательно было это делать.

Знает ли он, что сделали мои пальцы? Знает ли он, что это что-то заставило мое тело чувствовать себя одновременно спокойным и охваченным огнем? Я сглотнула с трудом.

— Делать что?

— Остаться. Помочь мне. Ты могла убежать, как Райдер.

Я вытерла пилу, с которой играли мальчики, проводя ее окровавленным лезвием по подолу своей ночнушки. Затем я повесила ее обратно на гвоздь и встала на колени, чтобы собрать каждый винт и болт, которые скинул Райдер. Мне потребовался бы по крайней мере час, чтобы разложить их все обратно в правильном порядке.

— Ты был ранен, — зевнула я. — Я не могла тебя оставить.

— Да, — сказал Халден, хотя он уже двигался мимо меня к двери. — Могла бы.