Царствование Розы

Глава 18

КЕЙН

Наемники Лазаря настигали нас.

Как только я коснулся клинка, чары Бога Фейри, что сделали меня чистокровным, рассеялись, и я очнулся в аду из огня и света. А еще я обнаружил, что мой отец исчез, а вместе с ним и Клинок Солнца. Он бросил меня умирать во взрыве, который, как я мог лишь предположить, устроила Арвен.

Она не пошла к Авроре, как я ей приказал.

Но гнев был последним, что я чувствовал, вырываясь из дворца.

Внутри меня сковало совсем другое — чувство вины.

Все это время я пытался защитить Арвен. Но она оказалась сильнее, чем я предполагал. Она пробилась через всю королевскую стражу, чтобы добраться до меня. Она освободила нас обоих. А я чуть не заточил в клетку пташку, которую любил — едва не подрезал ей крылья. Если мы выберемся живыми из погони этих наемников, я попрошу у нее за это прощения.

Я извинюсь за многое.

Хотя я не думал, что мне представится шанс. По меньшей мере дюжина созданий взмыла в ночное небо за нами — гарпии, мантикоры, сфинксы — чешуя, клювы и раздвоенные языки хлестали и свистели в эфире, высоко над клубами смога, что покрывал город-крепость.

Мерзкий, яростный шар огня пронесся мимо моей задней лапы, и, хотя он не попал в цель, жар опалил мои когти.

Моя чистокровная форма Фейри-дракона была настолько же могущественной, как я и надеялся, с более длинным размахом крыльев и более острыми когтями, и я был почти уверен, что у меня есть зажигательная способность извергать огонь. Я чувствовал вкус пепла и пламени в своих легких, словно они были выкованы из моего пищевода…

И когда мимо с криком пронесся омерзительный, призрачный петух с длинными, покрытыми чешуей драконьими лапами — василиск — и устремился к Арвен, я откинул голову назад и испытал свои новые легкие.

Ослепительно-белое пламя вырвалось у меня из пасти. У василиска не было ни малейшего шанса. Его гребень и свирепый клюв мгновенно зашипели, поглощенные огнем и обращенные в пепел, который дождем посыпался на раскинувшийся под нами город. Арвен крепко держалась за мой гребнистый хребет, пока я испепелил еще двух тварей, намеревавшихся отправить нас в пике.

Оставив позади самых настырных преследователей, я устремился ниже, но потерял бдительность. Огненный шар врезался в меня, словно раскаленный нож в масло. От удара я издал оглушительный рев. Жар прожигал перепонку крыла, и по всей конечности, судорожно подергиваясь, расползалась волна невыносимой боли.

Я несся все ниже, скаля клыки в гримасе боли.

Лететь назад в Эвенделл в таком состоянии я не мог. Пролив было безопаснее всего пересекать частично по воздуху — путешествие, которое я совершил лишь однажды и едва выжил. В моем положении не было шансов, что я не рухну на землю, истощенный.

Нужно было любой ценой сбросить с хвоста оставшихся.

Новый залп огненного града вогнал меня еще глубже в серую пелену смога, я изогнул свои изувеченные крылья, укрывая Арвен на спине. Ее ладонь, лежащая на перепончатых волокнах, одновременно умиротворяла и придавала новые силы.

Подо мной, сквозь кромешную тьму, я едва мог разглядеть часовых и их костры на стенах, что защищали Солярис от остальной Люмеры. Или, вернее, защищали Лазаря от тех злодеяний, что он творил за пределами своей драгоценной столицы.

Вскоре под нами простирались лишь бесплодные земли.

Гарпия, возглавлявшая оставшуюся стаю, приблизилась. Злобно прекрасная Фейри с телом ястреба. Рыча, ее когти рассекали густой воздух так яростно, что я слышал вой ветра. Мог чувствовать порывы, создаваемые ее пернатыми крыльями, накрывающие нас, пока она приближалась. Этот ветер — пропитанный обещанием смерти.

Вдали вырисовывалась Аврора.

Трущобы, ближайшие к Солярису. Граничащие с Долиной Ужаса.

Этот план должен был сработать.

Петляя сквозь густые клубы грязного тумана, я резко упал вниз, обернув крылья вокруг себя и Арвен, словно туго свернувшийся бутон, еще не готовый распуститься. Я проваливался сквозь завесу дыма, набирая скорость, кувыркаясь в падении, пока все вокруг не свелось к едкому запаху пепла, оглушительному реву ветра и теплу тела Арвен, прижатого к моей чешуе.

В последний миг я превратился обратно в человека и приземлился, сжимая Арвен в объятиях, на какой-то навес.

По плечам разлилась боль, и Арвен крякнула. Прилавок, на который мы свалились, рухнул под нашим весом. Картофелины и репа покатились по тихой ночной улице.

С неба донесся яростный вопль гарпии.

Быстрее, быстрее…

Я вскочил на ноги среди щепок, клочьев брезента и раздавленных овощей.

— Скорее, — торопил я.

И лишь тогда я разглядел ее как следует…

Ее мертвенная бледность, слезы в уголках глаз… и алая кровь, пропитавшая тонкое золотое платье в том месте, что она сжимала рукой.

— Кейн…

Нет, нет, нет…

У меня не было времени на страх.

— Все хорошо, — произнес я сквозь стиснутые зубы, подхватил Арвен и побежал.

Нищие трущобы предлагали лишь одну длинную улицу, и без стен Соляриса вся дорога была окутана густым, отталкивающим туманом. Кривые, теснящиеся друг к другу дома и полуразрушенные витрины магазинов кренились, большинство оконных стекол были покрыты пылью, большинству крыш отчаянно требовался ремонт.

Здание позади меня содрогнулось от тяжести какого-то существа, приземлившегося на его крышу. Я не терял ни секунды, устремляясь в более узкий, покрытый грязью переулок. Арвен стонала, когда мои шаги отдавались эхом от облупленных стен.

Я заметил в темноте углубление и резко рванул в его спасительную тень. Когда я наклонился, чтобы поставить Арвен на землю, то увидел, что мои руки по локоть в ее крови.

— Что с тобой случилось? — прошипел я.

— Логово монстра, — пробормотала она. Затем, тепло: — Ты летал.

— Я переродился.

Ответом Арвен стал хриплый, захлебывающийся кашель.

Она теряла слишком много крови. И не исцеляла себя. Сердце застучало как бешеное.

Меня всколыхнул чей-то болезненный стон. Я обернулся на кучу тряпья в углу. Под ними сидел человек, прятавшийся в той же нише. Он снова простонал, и в облаке мошкары я увидел гноящиеся язвы на его лице.

Смертный, отравленный лайт.

Он снова пробормотал что-то, и я шикнул на него, требуя тишины. Топот и крики погони нарастали. Наемники-Фейри приняли человеческий облик.

— Прошу, — взмолился больной бродяга. — Еще, мне нужно…

— Тшш, — успокоилa его Арвен, прислонившись к стене для опоры.

Мы не могли помочь этому человеку. Ни снадобья, ни монет, ни глотка лайта для него не нашлось. Тоска сжала мне горло.

— Пожалуйста, — громко простонал он.

— Нам нечего тебе дать, — приглушенно сказал я.

За стеной, в окутанном туманом переулке, зашаркали ноги наемников.

— Но мне нужно…

— Заткнись…

— Все будет хорошо, — пробормотала Арвен, с гримасой боли опускаясь перед ним на уровень глаз. — Нам просто нужно успокоиться…

— Сэр. — Его голос сорвался почти на плач, когда он уставился на меня. — Сэр, умоляю вас…

Я прижал окровавленную ладонь к его губам.

— Кейн…

Мужчина начал биться в истерике, пытаясь вырваться.

Я высунул голову из-за угла и взглянул на улицу. Женщина, одетая лишь в прозрачную сорочку, подчеркивающую ее пышные изгибы, испускала бледно-голубые искры с кончиков пальцев. Шлюха, торгующая своим лайтом.

И дальше, за каким-то разрушающимся углом — плач младенца. Еще дальше — звуки драки.

Спрятаться было негде.

Я снова посмотрел на больного. Его взгляд был мутным и диким.

— Кейн, отпусти его, — мягко, но настойчиво попросила Арвен.

— Он нас выдаст.

— Ты его задушишь…

Они наверняка найдут нас. Мне придется отбиваться от наемников, а это значит оставить Арвен здесь. С ним. И если она потеряет сознание от раны, если он почувствует ее лайт — если он прикоснется к ней… Я не хотел причинять вред бродяге. Но мне придется вырубить его, чтобы обеспечить ее безопасность.

— Ищите здесь, — прозвучал эхом голос наемника.

Я насторожился. Бродяга яростно кусал мою руку. Я переместился позади него, чувствуя себя виноватым, уже сожалея…

— Сюда, — тихий голос прошептал позади меня.

Мы с Арвен развернулись и увидели, что часть стены рядом с нами открылась, словно дверь в лавку. Мы юркнули внутрь как раз в тот момент, когда мимо промчалась толпа наемников.

Чувство облегчения было почти физическим, я ощущал его так же явно, как и Арвен на своих руках — обессиленную, безвольно прильнувшую ко мне и едва дышавшую.

Внутри было душно, пахло пеплом и жженым хиноки²⁶. Никаких полок, никаких витрин для украшений или ящиков с фруктами. Лишь три толстые свечи, отчаянно мигавшие в попытке не угаснуть, и потертый ковер, усеянный темно-багровыми пятнами — уж слишком многими, чтобы быть случайностью. Эта передышка в панике оказалась мимолетной, ведь облегчение почти сразу вытеснила томительная тревога.

— Спасибо, — сказал я женщине, с головой закутанной в темные ткани, защищавшие от зноя и удушливого смрада. Я различал лишь ее глубоко запавшие глаза-пуговицы и сгорбленный силуэт.

— Что это за место? — слишком тихо спросила меня Арвен.

Женщина вытянула шею, чтобы получше разглядеть рану Арвен.

— Она умирает, твоя девочка?

Я отпрянул, словно от удара, прижимая Арвен еще ближе.

— Нет.

— Я в порядке, — кашлянула Арвен, крепко сжимая живот.

Женщина лишь кивнула из-за своих лохмотьев.

— Но скоро будет.

— У вас есть бинты? — спросил я. — Лекарства?

Женщина покачала головой.

Холодный пот выступил у меня на шее. Не от страха — я был достаточно силен, чтобы одолеть эту смиренную смертную женщину, не говоря уже о чистокровных. Нет, усталость исходила от чего-то другого. От осознания, что это место вовсе не лавка.

Арвен пошатнулась и сильнее оперлась на меня, одурманенная потерей крови.

— Мне нужно прилечь.

— Мы дадим вам пятьдесят монет за нее.

— Она не мертва, — прорычал я.

— Но скоро будет, — снова сказала женщина. Словно обещание.

Когти зачесались, рвясь наружу.

— Где Долина Ужаса? — прошипел я сквозь зубы.

— К югу отсюда. Недалеко. Рассвет наступит с минуты на минуту.

Я понял ее предупреждение: эти трущобы были опасны в мертвой тишине ночи, но в суровом красном свете зари… каждая душа в Авроре устремится к Арвен и ко мне, как стервятники к падали. Лайт был валютой в Люмере — сила в наших жилах была единственной значимой валютой. Для зависимых, для сборщиков, чтобы кормить урожай, чтобы давать силу тем, кто надеялся однажды сбежать.

— Ты доверяешь мне?

Глаза Арвен помутнели, но она сглотнула и кивнула.

— Всегда.

Переулок за потайной дверью был тих с тех пор, как мы вошли, и, учитывая бледность кожи Арвен, время было не на нашей стороне. Я сумел поблагодарить женщину и вывел нас обратно на душные, заброшенные улицы.

Долина Ужаса была меньше похожа на долину и больше на извилистый лабиринт из черных, иссохших деревьев, которые вздымались так высоко в ночное небо, что я не мог отличить их верхушки от стволов.

Я не мог рискнуть превращением, чтобы не выдать себя наемникам, что еще могли быть на хвосте, и не мог лететь слишком быстро, чтобы не проскочить мимо убежища короля-мятежника. Я шел уже добрых полчаса, неся на руках Арвен. Ее веки начали тяжело смыкаться.

— Эй. Оставайся со мной.

— Я здесь, — тихо прошептала она. — Хотя мне и не хочется. Это место… — ее дыхание стало хриплым. — …словно из кошмара.

По моим губам скользнула мрачная ухмылка. Это была правда. Среди сплетения иссохших деревьев, густая красная жижа сочилась из трещин, откуда росли ветви, и скапливалась у корней.

Я кивнул в ее сторону, пока мы с Арвен пробирались вперед.

— Когда я был молод, грубые друзья моего брата называли эту субстанцию ‘гадючьим семенем’. Это было ужасное название, обыгрывающее оскорбительное прозвище для Фейри, черпающих свой лайт из крови.

— Хемоличи, — подсказала Арвен.

— Хорошая память. Мальчишки похуже Гриффина и меня спор глотала эту гадость, а потом две недели подряд знакомилась с последствиями в лазарете.

Жалкая улыбка Арвен переросла в тяжелый кашель, и я зашагал быстрее.

Словно чувствуя мою растущую тревогу, она протянула свою влажную ладонь к моей шее. Я на ходу прикоснулся губами к ее пальцам.

— Было бы оскорбительно не отражало бы всей глубины моей печали, если бы я сказал, что скучал по тебе.

— Я знаю, — пробормотала она. — Мне кажется, что за все время, что мы были в разлуке, я почти не дышала.

Я тоже.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что был перерожден? Почему ты был смертным?

Было ли сейчас подходящее время, чтобы рассказать ей все? Когда мы пробираемся к неуловимому убежищу Харта, а черные, тощие деревья вокруг принимают формы притаившихся призраков и врагов? Когда мы продираемся сквозь хруст веток и шелест сухих листьев, а она из последних сил пытается не потерять сознание?

Но я должен был как-то поддерживать ее в сознании. Отвлечь.

— Я ходил к Белому Ворону. Смертность была необходима, чтобы я стал чистокровным.

— Ты… как я? — ее глаза заморгали от ее же слов. — Чистокровный…

Слова Арвен утонули в судорожной дрожи, сотрясавшей ее в моих руках.

— Тшш, — прошептал я ей, пока ее била дрожь, отбрасывая темные волосы с ее влажного лба. Она была горячей. У нее была лихорадка.

Блядь. Блядь…

Ее лайт не восстановится еще как минимум несколько часов. Этого будет недостаточно — рана действовала быстрее, чем ее исцеление могло справиться. Мой пульс участился.

— Нам нужна помощь, — крикнул я в пустую Долину Ужаса. Мой голос был слишком тихим. Хриплым и сиплым. — Кто-нибудь?

Тишина, если не считать ветра, свистящего и вздыхающего в потрескавшихся ломких ветвях, сочащихся красной жижей. Тишина, если не считать карканья голодных ворон и стука моих ног по тому, что когда-то было травой.

Арвен обмякла у меня на руках, потеряв сознание.

Мои губы сжались. Здесь никого не было.

— Есть кто? — крикнул я снова, на этот раз громче, перекладывая Арвен равномернее в свои руки. — Харт? Нам нужна помощь… эта девушка. — Я разглядел неестественно бледное лицо Арвен. Безвольно приоткрытый рот. Запавшие глаза. — Эта девушка нуждается в помощи.

Мои слова поглотил этот проклятый сухой ветер. Мои губы потрескались. Горло горело.

Я сказал ей:

— С тобой все будет хорошо, пташка.

Она не шевельнулась.

Мои ноги задвигались быстрее. Мы миновали новые ветви. Новые длинные, корявые стволы и разбитые пни. Новые порывы ревущего ветра. Ни следа Харта или его клана. Ни малейшего признака жизни вообще.

— Эй! Нам нужно… — Я… я дрожал.

Мы были уже слишком далеко от Авроры, чтобы возвращаться. Да и никто там не смог бы помочь Арвен. Вряд ли у кого-то нашлось бы целебного лайта — редкая способность. И если в Авроре или других трущобах и были ведьмы, у меня не было времени их искать. Это мог быть кто угодно. Где угодно. Или их могло не быть вовсе.

Начинался рассвет.

Небо заливали яростные краски — кроваво-багровая и ядовито-рыжая. Таков дневной свет в Люмере. Я, задыхаясь, бежал вглубь долины, едва перепрыгивая через высохшие корни. Когда в бездождном небе ярко треснула молния, я лишь прибавил скорости.

Я едва уловил шипение, прошившее чащу.

— Харт? — выплюнул я сквозь стиснутые зубы. Пожалуйста. — Это Король Рэйвенвуд. Нам нужна…

Но это был не Харт.

Я устремил взгляд на извивающееся существо, высвобождающееся из иссохшей земли. Волосатое, как кабан, с гребнем на хвосте, как у аллигатора. Ярко-желтые глаза, как у всех тварей, рожденных из разрушенной земли Люмеры.

Дыхание сперлось, пока я пятясь, отступал от рычащей твари. Я не мог отпустить Арвен. Где-то, в далеком уголке сознания, я понимал: если я отпущу ее и убью этого зверя, то, вернувшись к Арвен, могу застать ее уже мертвой.

Но я не мог — не позволял себе — думать так.

Вместо этого я проревел на тварь, когда рассвет окутал ее багровыми тенями. Брызги слюны полетели с моих губ, обнаживших оскал. Челюсти свела судорога. Я издал новый рев, и вены на висках вздулись.

Я кричал не просто на урчащее, пучеглазое чудовище, но на всю боль, на все страдания, что выпали на долю моей любимой.

Тварь застыла, наблюдая за мной, а затем бесшумно отступила в тень.

Я мог лишь опуститься на колени.

— Ей нужна помощь, — взмолился я, склонившись над Арвен и крепко прижимая ее к себе. Покачивая нас взад-вперед. — Ей нужна…

Ее кожа была слишком холодной.

— Ты не можешь покинуть меня, — приказал я ее бледному лицу, проводя пальцами по ее щекам и подбородку. — Ты слышишь меня? Ты не можешь.

Ее голова лишь безжизненно откинулась набок.

Я уже потерял ее однажды. И тогда безжалостная судьба вернула ее мне, живой и теплой, только чтобы снова вырвать ее у меня? Чтобы она могла умереть здесь, окутанная горячим красным солнечным светом, в этой гребаной бесплодной долине из черных как смоль деревьев-скелетов, потому что я не мог найти ни единой души на много миль вокруг?

Несмотря на бурлящий, пульсирующий ужас — я должен был продолжать идти. Когда я поднялся и опустил взгляд на Арвен, мое внимание привлек белый порошок, покрывающий мои колени и ботинки.

Это был… мел.

Граница.

Граница ведьмы.

Я развернулся, и что-то маленькое и полное надежды затрепетало у меня в груди. Я потащил Арвен в другую сторону, за ту самую границу, на которой я только что стоял на коленях, и снова взревел, но мой голос был лишь тенью того, что звучал несколько часов назад.

— Есть тут кто? Харт?

Движение всколыхнуло искаженные деревья передо мной.

Из чащи вышло с десяток женщин. Их испачканные землей руки были обмотаны защитными тряпицами, в волосах поблескивали перья. И вместе с ними, медленно, будто само пространство раздвигало завесу, открывая то, что было здесь всегда, — появились воины в доспехах, дети, лошади, кибитки. Появились убогие хибары и кузницы, избушки и костры, на которых жарились куры. Возникли звуки, запахи и картина целого поселения, что все это время было скрыто у всех на виду в Долине Ужаса.

Клан Харта. Наконец-то.

Однако вместо того чтобы испытать облегчение, я почувствовал жгучую необходимость действовать.

— Где Харт Ренвик?

— Кто вы? — спросила женщина, выступившая вперед. Она была стройной и угловатой, словно богомол. — Как вы нашли нас?

— Эта женщина — я резко кивнул в сторону безжизненного тела Арвен — нуждается в помощи. У нее ужасная рана. Ее живот… — Мой голос сорвался. — Ей нужна ведьма или исцеляющий Фейри. Я король Ониксового Королевства и законный наследник трона Люмеры. Я друг короля-повстанца. Пожалуйста…

— При такой ране… она, вероятно, мертва, Король Рэйвенвуд.

— Нет. Она истинная Фейри. — Каждое слово пробивалось сквозь стиснутые зубы. — Вы должны попытаться…

Прежде чем худая женщина смогла ответить, лагерь повернулся на звук одиноких тяжелых шагов. Повернулся почти единовременно, когда появился мужчина.

Мужчина был в крови. Его подбородок, его полурасстегнутая белая рубаха, его ладони.

И он смеялся.

Долговязый мужчина, чьи конечности казались слишком длинными даже для его роста, с волосами, падающими на лицо при каждом шаге, приблизился и замер передо мной, изучая нас без тени угрозы. Лишь с любопытством.

— Тот самый Кейн Рэйвенвуд? Неужели это действительно ты?

— Да, — сказал я, тяжело дыша.

— Валери, помоги ему, — приказал он женщине. Все с той же игривой улыбкой. Словно война была его любимым времяпрепровождением. Словно мое горе ничего для него не значило.

Худая женщина, Валери, с ее многочисленными подвесками, опустилась передо мной на колени и мягко раскрыла руки, чтобы забрать Арвен. И за ней…

Их темные длинные юбки, кожа и бусы на одежде, и озабоченные выражения на их лицах…

Ковен Антле. Как и говорила Бриар.

Все, что я мог сделать, — это кивнуть, пока Валери поднимала тело Арвен и уносила его от меня. Мне сразу не хватило ее веса на руках, и я опустил голову на руку, пытаясь вдохнуть полной грудью, чтобы успокоиться и собраться, обращая свой острый, как бритва, страх внутрь себя и проглатывая его целиком.

— Мой ковен очень искусен, — сказал Харт. — Я бы сказал, у нее есть шанс, по крайней мере. — Когда я поднял лицо, он убирал волосы в сторону, окрашивая бронзовые пряди в красный цвет. Его глаза встретились с моими, и он бросил мне кривую, уверенную ухмылку.