Царствование Розы

Глава 27

КЕЙН

После худшего сна в моей жизни, наполненного самыми яркими, низменными сновидениями, мы рано утром отправились к книгоделу. Пока мы одевались, я едва мог смотреть на Арвен сквозь дымку собственного стыда и накопленного желания.

К тому времени, как мы свернули на уютный проспект по дороге к дому Олеандра, мне удалось сбросить с себя хотя бы часть этого сводящего с ума вожделения. Впереди был важный день, и я не мог провести его в фантазиях о ее прерывистых стонах.

Мейнспринг, квартал, где мы остановились, был пристанищем для серьезных интеллектуалов и нелюдимых мастеров. Мощеная улица была застроена молчаливыми, мрачноватыми таунхаусами и ухоженными живыми изгородями, большая часть которых наглухо скрывала дома от посторонних глаз, вроде наших.

— Я ожидала, что улицы будут заполнены домиками художников и дорогими книжными магазинами, — сказала Мари. — А здесь довольно уныло.

Арвен кивнула.

— И слишком тихо. — Ее длинные темные волосы были стянуты ониксовой лентой, и они развевались на ветру. — Где все?

Они были правы. Несмотря на солнечный зимний день, извилистая улица была безмолвна и пуста, на ней не было ни лошадей, ни экипажей. Не было вовсе ни души.

— Они работают. Мейнспринг — это квартал, предназначенный для тех, кто посвятил себя ремеслу и ничему больше.

— И для тех, кто достаточно преуспел, чтобы владеть здесь землей, — добавил Гриффин.

Арвен разглядывала один из живописных кремово-белых домов с изящными черными деталями и штакетником.

— Ремесла вроде портретов? Скульптуры?

Я покачал головой.

— Скульпторы и художники живут в более шумном районе Ревю, где гораздо больше вина и женщин. Местные жители создают хитроумные механизмы. Они пишут диссертации и проводят часы, склонившись над философскими трактатов.

— Значит, этот историк и создатель книг учета — человек весьма серьезных нравов.

— Олеандр создает лучшие фолианты в Эвенделле, — сказала Мари ей. — У Дагана есть несколько его оригинальных работ в библиотеке Шэдоухолда.

— Я, кстати, несколько лет назад посылал сюда одного из своих дворян, чтобы предложить ему переехать в Уиллоуридж. — Я надеялся, что старик приведет с собой некоторых из своих впечатляющих молодых учеников и коллег. В Уиллоуридже было в избытке художников и рестораторов, поэтов и романистов… Я думал, Олеандр мог бы хорошо вписаться и помочь привлечь в столицу больше таких, как он.

— Но?

Я пожал плечами.

— Он отказался. Я так и не узнал, почему.

Я послал Леди Клео, одну из моих самых убедительных дипломато. Она вернулась, не добившись ничего, кроме сожаления, и по какой-то причине — возможно, я был отвлечен древним Клинком, как раз тогда исчезнувшим из моего хранилища — я не стал настаивать.

Пока мы приближались к дому старика, мне вдруг представилось, как одиноко должно быть жить в Мейнспринге. Эти мужчины и женщины, день за днем работающие над своими романами или механизмами. И тогда я подумал, как близок я сам был к подобному одинокому существованию — где месть была моим единственным ремеслом. Она уводила меня от любого осмысленного человеческого контакта, высвобождая самые грубые, эгоистичные стороны моей натуры.

Я протянул руку к руке Арвен, и она с удовольствием переплела свои пальцы с моими.

Дом Олеандра был немного потрепан непогодой и явно просил свежего слоя краски цвета бычьей крови. Двухэтажный особняк все же выглядел зажиточно, а кованая ограда и масляные фонари поблескивали в резком солнечном свете.

Гриффин шел впереди. Вычурный дверной молоток прозвенел, разнося эхо по саду, и мы замерли в ожидании.

Вода струилась из каменного фонтана. Легкий ветерок шелестел длинными волосами Арвен. Мари теребила свой шпинатного цвета бархатный плащ.

— Может, его нет дома.

Гриффин нахмурился, прежде чем сойти с каменной тропинки на траву, где местами лежал снег, словно яйцо дрозда. Он прильнул к одному из выпуклых окон.

— Внутри еще потрескивает огонь.

Беспокойство мелькнуло в ярких оливковых глазах Арвен.

— Сколько времени осталось до встречи с Алой Королевой?

Поблизости не было часовой башни, но солнце уже закрепилось в зените чистого голубого неба.

— Не больше пары часов.

Недостаточно времени, чтобы придумать другой план. А у моего отца скоро снова будут запасы лайта — мы не могли откладывать.

Мое сердце начало учащенно биться. Я с досадой провел рукой по лицу. Ничто не давалось легко. Ничто.

— А что, если кто-то опередил нас? — предположила Мари. — Узнал о нашем плане?

Мысль о новом предательстве… после Александера, Амелии… Я не позволил себе приблизиться к той ярости.

— Нет никаких следов борьбы. — Нос Гриффина почти упирался в стекло.

Без лишних слов я прошел мимо Арвен, Мари и моего командира и ударил каблуком своего сапога в темно-красную дверь. Пряди дыма, черные как небытие, завились от моей ноги. Петли двери распахнулись так сильно, что она чуть не сорвалась совсем.

Я шагнул в теплый холл, оставив позади взвизгивания Мари.

Гриффин был прав. Камин в гостиной потрескивал и был полон жизни, масляные лампы были горячими, а свечи все еще горели. Но в слегка захламленном доме было слишком тихо, и я, повинуясь инстинкту, прошел мимо парадной лестницы и той уютной гостиной глубже, в недра дома.

В кухне с темной плиткой свежий чайник выпускал в воздух клубы пара. Я свернул налево, и мои сапоги отдавались эхом в коридоре, усеянном дверями. Между ними висели замысловатые стеклянные витрины в золотых и серебряных рамах, с выставленными кожаными томами исторических книг. Искусное тиснение, края, напыленные краской, — работа, которая могла принадлежать только пропавшему книгоделу.

Все двери в коридоре были приоткрыты в той или иной степени. Мельком увидел гостевая спальня. Полоска фарфоровой ванны. Лишь одна дверь была закрыта полностью.

Я рванул ее на себя и вошел внутрь.

Мастерская Олеандра напоминала поле боя — шкуры кожи всех животных, каких я только мог назвать, костяные инструменты для сгибания и придания покорности этим кожам. Деревянный лоток с шильями и линейками, кисти всех размеров, массивная станция для сшивания в одном углу и запачканный холщовый халат, небрежно наброшенный на потрепанный стол в другом.

Гриффин крадучись вошел в комнату за мной, Мари и Арвен, несомненно, не отставали.

— Если он выполнил соглашение…

Я закончил мысль за него.

— Тогда она где-то здесь.

Моя рука потянулась к первому увиденному тому — с коричневым кожаным переплетом, похожим на учетную книгу из Пещеры Жнеца, — и сомкнулась вокруг ничего, лишь воздуха, пока старческий голос резко прозвучал в беспорядочной комнате.

— Не смейте касаться его ни единым засаленным пальцем.

Гриффин зарычал, еще до того как я обернулся.

Когда мой взгляд упал на Олеандра, хромого и долговязого, я тоже оскалился. Его ремесленный нож был приставлен к дрожащему горлу Мари.

— Даже пальцем, — повторил он.

Я шагнул к ним…

И остановился. Вероятно, по той же причине, по которой Мари не отправила его на тот свет заклинанием. Если мы убьем старика, мы никогда не найдем поддельную книжку. Гриффин, должно быть, пришел к тому же выводу, потому что, несмотря на всю мощь, что была в нашем распоряжении, никто не использовал и ее капли.

Где Арвен?

— Отпусти девушку, — единожды предупредил я. — Мы пришли не воровать и не причинять тебе вред.

Старик лишь сильнее прижал нож к шее Мари, и Гриффин сделал один решительный шаг вперед. Я никогда не думал, что день, когда мне придется сдерживать его ярость, настанет. Я нахмурился, выражая строгое предупреждение.

— Я знаю, кто вы, Король Рэйвенвуд, — сказал Олеандр. — Я знаю, что вы ищете. И я прошу вас покинуть мой дом, сию же минуту. — Старик дрожал. Так сильно, что нож, который он прижал к горлу Мари, рисковал непреднамеренно разрезать ее плоть.

— Я не буду просить тебя снова, — предупредил я. — Отпусти ее, или тебе не понравятся последствия. Я не хочу причинять тебе боль, но я сделаю это.

— Послушайте его, — умоляла Мари, ее голос был тише, чем я когда-либо слышал. — Он…

— Вон! Вон из моего дома! — Брызги слюны полетели с потрескавшихся губ старика, Мари вздрогнула, и нож — он сместился совсем чуть-чуть, но для Гриффина этого оказалось достаточно. Олеандру не дали больше ни секунды, как дуга безжалостного, глянцевого лайта рванулась через комнату прямиком в морщинистый лоб старика.

Нет, нет, блядь…

Лайт Гриффина погас при ударе. Но не о плоть старика. Нет, он угодил в мерцающую, переливчатую сферу света.

В щит Арвен.

Мари отшатнулась от безумного книгодела и его ножа, пока Арвен, задыхаясь, пробивалась через дверной проем. Она набросилась на Гриффина.

— О чем ты думал?

Но мой командир уже пересек комнату к Мари, отодвинул волосы с ее лица и проверял ее шею на наличие повреждений. Мари судорожно вздыхала, пока он осматривал ее. Олеандр дрожал от страха, запертый внутри пузыря лайта Арвен.

— Приведи его сюда, — спокойно сказал я, указывая на ремесленный стул. Нам нужно было играть очень осторожно.

Арвен сделала, как я велел, притащив протестующего Олеандра к его столу в своем светящемся пузыре лайта. Она усадила его в кресло и убрав шар вокруг него.

— Вы сумасшедшие, вы… ведьмы! — пробормотал он, глаза дикие, рванувшись с места.

Я схватил старика за рукав и без труда швырнул обратно в деревянное кресло, позволив двум тонким спиралям моей силы сковать его руки и ноги. Они обвили, тонкие и черные, объятого ужасом человека.

— Где ты была? — тихо спросил я у Арвен, пока старик корчился и сыпал проклятиями в наш адрес.

— Искала вас всех. Мы с Мари разошлись, и потом я услышала звуки борьбы…

Мы оба взглянули на Мари, все еще растирающую шею. А затем на Гриффина, застывшего рядом с ней. Он изучал нас — мой бесстрастный командир не выказывал ни капли раскаяния.

Во мне закипело разочарование. Он действовал импульсивно и чуть не убил старика — единственного, кто мог достать для нас фальшивку.

— Выведи ее на улицу, — приказал я ему.

Не моему другу. Не моей семье. Моему командиру.

— Но…

— Сейчас же.

Гриффин нахмурился, но сделал, как ему было сказано. Я вздохнул, слушая, как их шаги затихают.

— Мы здесь за копией учетной книги, которую заказали несколько дней назад, — сказал я Олеандру, который по крайней мере достаточно измотал себя, чтобы прекратить свои неприглядные попытки вырваться. Его нос был вдавлен в том месте, где обычно сидели очки. Жесткие седые волосы в ушах и носу были длинными и неухоженными. — Той, что с фальшивыми именами.

— Я знаю, — выплюнул он.

Брови Арвен сомкнулись.

— Знаете?

— Я сказал вашему королю, что знаю, что вы ищете. И что я никогда не отдам это никому из вас.

— Так ты его все же сделал?

— Ни за что бы не стал, если б знал, что это для него. Для Короля-Демона Оникса. — Олеандр плюнул на мои ботинки, и тонкая нитка белой пены стекала у него по подбородку.

Арвен ахнула.

Мой взгляд упал на темные сапоги, забрызганные слюной, и мои губы тронула улыбка. Пожалуй, теперь мне стало ясно, почему он отказался перебраться в Уиллоуридж.

— Что он тебе такого сделал? — в голосе Арвен прозвучало больше обиды, чем я чувствовал сам. Ее гнев в мою защиту был довольно мил. Но за мои многочисленные жизни люди, которые едва знали меня, ненавидели меня без всяких на то причин. Сама Арвен когда-то смотрела на меня так же.

— Какие еще могут быть вопросы? Он вырезал множество невинных, — старик выплюнул слова с ненавистью в глазах. — Разорил мои земли. Насиловал и грабил.

Разорял его земли… Разорил его земли… Я не трогал Эвенделл с тех пор, как прибыл на континент. Честно говоря, это было делом выгоды — мне не нужно было, чтобы кто-то слишком много обо мне знал или догадался, как медленно я старею. Я пошел войной на Амбер лишь тогда, когда они вступили в союз с моим отцом. И я уж точно не разорял никакие земли Гранатового, даже когда они присоединились к силам Янтарного. Это было могущественное королевство с наемной армией и флотом. Но… я приподнял бровь.

— Ты из Янтарного?

Взгляд Олеандра подтвердил мои догадки.

Арвен от изумления разинула рот. Я медленно вдохнул, пытаясь успокоиться, и нос заполнил запах кожи и клея.

— Я не из терпеливых, Олеандр. Я дам тебе один шанс сказать нам, где фальшивая книга. Мой посредник щедро тебе заплатил, и я хочу получить то, что принадлежит мне.

— Поставщик, с которым я говорил, сказал, что это для музея книгоделия в Жемчужных Горах.

— Да. — я нахмурился. — Уверен, ты понимаешь, что так было задумано.

— Самодовольный мудак! — выпалил Олеандр. — Ты меня не слушаешь! Я не позволю, чтобы труд моих рук купил тот, кто уничтожил мой дом. Убей меня, если хочешь, но книги ты не получишь.

— Ну разве не святой? — медленно протянул я, хотя моя кровь уже начинала закипать. — Последний шанс.

— Сэр, — взмолилась Арвен. — Я тоже из Янтарного. Я выросла в Аббингтоне, маленьком городке неподалеку от Руквейла. Я тоже никогда не думала, что встану на сторону Короля Рэйвенвуда. Меня, наоборот, растили в ненависти к нему. Но поверьте мне, он не тот, кем его представляют.

Но книгодел лишь усмехнулся ей в ответ, и я стиснул зубы так, что они чуть не рассыпались в порошок.

— Разве?

Арвен бросила на меня предупреждающий взгляд.

— Кейн…

Протянув ладонь к столу рядом с ним, взгляды всех троих упали на ряды красок. Лиловые, сливовые, горчичные. Они обратились в пыль, разлетевшись в клубах кромешной тьмы.

— Нет, — с ужасом произнес историк. — Лучше убейте меня. Пощадите труды. Это же… все, что у меня осталось.

Я хрустнул шеей, ощущая, как по моим конечностям разливается стремительный лайт. Я широко расставил ладони в захламленном пространстве, демонстрируя готовую вырваться наружу мощь. Вокруг пальцев уже вились побеги тьмы, усеянные адскими шипами. — Что ж, тебе это не понравится.

— Кейн… — отрезала Арвен.

Бледные глаза Олеандера в отчаянии забегали по комнате. Станок для сшивания. Ряды книг в процессе переплета. Заляпанная краской роба³⁴. Снова станок… Дело всей его жизни. Все его существование. Все, что определяло его личность, — все было здесь, в этой комнате, и вот-вот должно быть уничтожено.

В муке он разинул рот. Затем снова сомкнул его, пытаясь, борясь, напрягаясь, чтобы найти слова, которые спасли бы его драгоценную, незаменимую работу.

Арвен шагнула ближе и прошептала:

— Прошу, не делай того, о чем будешь жалеть.

Но я уже получил то, что хотел. Я пересек комнату к переплетному станку и с силой стащил его со стола.

Под ним лежал светло-коричневый свиток. С тем же золотым тиснением, что и у Никласа. С той же надписью «Легион Юга» на обложке. Те же страницы и страницы имен.

С той лишь разницей, что эти имена были ненастоящими.

Арвен отступила на шаг.

— Как…

— Благодарю, — сказал я, снова повернувшись к Олеандру. Взмахом запястья я рассеял его темные оковы.

Он потер освобожденные запястья и лодыжки, плотно сжав тонкие губы, сквозящие едва сдерживаемой яростью.

— Убирайтесь из моего дома.

— Конечно.

Мы вышли из дома на холодный, ясный день и направились к Гриффину и Мари.

— Ты просто оставишь его? — спросила Арвен. — Он сразу же отправится к Этере.

— Нет, — холодно ответил я, откидывая волосы с лица. — Не отправится.

Я не только потратил столетия, постигая, как страх может удерживать человека в узде, но он к тому же был верноподданным Янтарного Королевства. Человеком, вставшим на сторону обнищавшего юга, столь схожего с его родиной — и нравами, и видами, и географической близостью. Он ненавидел меня, но не сильнее, чем, вероятно, ненавидел и Алую Королеву.

— Тебе не нужно было угрожать, — фыркнула Арвен, крепче сжимая учетную книгу. — Я сама бы его разговорила. Я из Янтарного и понимаю его боль. Это может быть куда действеннее.

Извилистая улица тянулась и тянулась вперед. Местами она была ослепительно яркой под прямыми солнечными лучами, а в других — погружена в тень, над которой нависали безмолвные громады домов.

— Как и страх, — ответил я.