Хрупкий побег

14

шеп

Энсон взглянул на старый фермерский дом и присвистнул:

— Ну ты и замахнулся на этот проект.

— Не так уж и плохо. У Роудс ее викторианский дом был куда хуже, — возразил я.

Он покачал головой и обошел к дому сбоку:

— Может, и так, но этот больше. А нас тут, в основном, всего двое.

Если бы я мог поставить сюда полноценную бригаду, работа пошла бы куда быстрее. Но у нас было слишком много других объектов, и как владелец Colson Construction я обязан был принимать решения, выгодные для всей компании. Я не мог задерживать чужой проект только потому, что хотел больше рабочих на своем — особенно когда речь шла, например, о доме моей сестры.

Лучшее, что я мог сделать, — это утащить к себе Энсона. И даже этого было достаточно. Потому что мой друг работал на совесть, и его внимание к деталям было на высоте. Наверное, это профайлер в нем сказывался. После работы в ФБР и погружений в головы маньяков он научился замечать даже малейшие детали. На стройке это качество особенно ценилось.

— Зато чем больше дом, тем дороже я его продам, — пробормотал я. Но как только слова сорвались с языка, я сам в них засомневался. В этом доме было что-то особенное. Что-то в его старых стенах отзывалось во мне. А тишина и красота вокруг успокаивали.

— Справедливо, — сказал Энсон, окидывая взглядом фасад. — Получил официальное предложение на свой Craftsman?

Я кивнул:

— Даже выше заявленной цены. Сделку закрываем на следующей неделе. Дженни выбила им отсрочку на въезд на две недели. Должно хватить, чтобы я успел найти, где жить.

— Удачи тебе, — проворчал Энсон. — Туристический сезон в самом разгаре, и каждый год все дольше тянется.

Он был прав, и это меня тревожило. Я провел рукой по лицу:

— Если не повезет, окажусь на пару недель у Коупа. А он — еще тот зануда.

Энсон усмехнулся:

— Зато наверняка не надолго. Он же вечно уезжает.

Коуп никогда не задерживался. Говорил, что из-за работы, но я подозревал, что дело в другом.

— Он и две недели будет невыносим. Слишком давит.

Энсон ненадолго замолчал, а потом посмотрел на меня:

— Они за тебя переживают.

Я напрягся:

— Не за меня им надо волноваться.

Он пожал плечами:

— Может, а может, и нет. Но это не меняет того, что они переживают. Потому что им не все равно.

— Знаешь, — буркнул я, — раньше мне больше нравилось, когда ты вообще ни с кем не разговаривал.

Энсон расхохотался. Сам факт, что он так смеется, говорил о том, как сильно он изменился за последние месяцы. Как сильно его изменила Роудс.

— Это ты все время хотел обсудить мои чувства. Как тебе теперь, когда роли поменялись?

— Отвратительно. Спасибо, — проворчал я.

Телефон пискнул. Я взглянул на экран.

Мара: У меня два билета на Design Fest в Роксбери в следующие выходные. Хочешь со мной?

Я нахмурился. Мара многое понимала в стройке, работая в хозяйственном магазине, но мои разговоры об архитектуре и дизайне откровенно ее утомляли. Она терпела их только ради меня, и делала это без особого таланта к притворству.

— Почему ты смотришь на телефон так, будто на экране лежит тухлый мусор? — спросил Энсон.

Я вздохнул и повернул к нему экран:

— Мара.

Он покачал головой:

— Ты точно дал ей понять, что между вами все?

Я нахмурился:

— Конечно, дал.

Энсон поднял ладони:

— Просто ты иногда не до конца ясен, потому что не хочешь задеть чувства. А иногда лучше ранить сразу, чем потом быть причиной глубокой боли.

— Ты кто вообще? Йода из Спэрроу-Фоллс? — огрызнулся я. — Я сказал ей, что не чувствую к ней ничего, кроме дружбы, и что лучше остановиться на этом.

Энсон кивнул:

— Звучит достаточно ясно. Но, похоже, ей нужно повторить, раз она продолжает звать тебя на такие штуки.

Я уставился на экран. Он был прав. Мы с Марой расстались еще весной, а она все пыталась найти повод провести со мной время. Даже когда я игнорировал ее сообщения. Я быстро набрал ответ:

Я: Спасибо за приглашение, но, думаю, нам не стоит проводить время наедине. Не хочу давать ложных надежд. Ты классная, но я не вижу у нас будущего.

Едва я нажал отправить, появились три точки. Потом исчезли. Потом снова появились.

Мара: Больно слышать это. Особенно после всего, что было. Но я отступлю.

Я поморщился.

— Уф, — выдал Энсон, заглядывая мне через плечо.

Я толкнул его локтем:

— Любопытный, что ли?

— Эй, ты же сам мне первую показал.

Это правда. Но я не хотел больше думать о Маре и ее эмоциональных посылах.

— Пошли, покажу задний двор. Я думаю — бассейн.

Энсон снова присвистнул:

— Ты решил идти на все пять звезд, да?

— Думаю, здесь это уместно. — Я не всегда делал люксовые проекты. Обычно я ориентировался на характер дома и участка. Я никогда не был из тех застройщиков, что лепят дворцы на крошечных участках. Но этот дом… Он просился. Здесь можно было вписать роскошь в ландшафт.

— Черт, — выдохнул Энсон, когда мы обошли угол дома, и перед нами открылся задний двор. — Если бы мы с Ро не переезжали в викторианский, я бы уже делал тебе предложение на этот дом.

Я напрягся. Потому что не был уверен, что хочу с ним расставаться.

— По крайней мере, ты видишь, что я хочу из него сделать. Я думаю вот тут — бассейн. — Вчерашний сад Теи вдохновил меня. — Природный ландшафт вокруг, никаких ровных краев. Пусть выглядит, как пруд.

— Будет выглядеть шикарно. А можно сделать водопадик — что-то вроде ручья, впадающего в лагуну.

Я прямо видел это, пока он говорил. Что-то, что напоминало бы тихий поток, стекающий в заводь.

— Отличная идея, — сказал я. — Мне нравится.

Он повернулся ко мне:

— И как, черт возьми, ты собираешься все это успевать? Ро сказала, что ты взялся еще и за проект у Теи.

Я заставил себя не напрягаться при ее имени, хотя она уже не раз всплывала у меня в голове. Ее нелепые комбинезоны и кот размером с льва. Потрясающий ужин и осторожная доброта.

— Надеюсь, много времени это не займет, — соврал я.

Энсон фыркнул:

— Ну конечно. У тебя появился шанс заполучить единственную женщину, которая за последние десять лет тебя отшила. Ты надеешься, что эта работа затянется до Рождества.

Из меня невольно вырвался смешок:

— Ладно, признаю. Мне действительно нравится возможность узнать ее поближе.

Он изучающе посмотрел на меня:

— И что ты узнал?

Меня не удивило, что Энсон интересуется. Он не мог выключить в себе профайлера, эту потребность разложить человека по полочкам. Особенно если речь шла о ком-то загадочном.

Я обдумывал, как бы точнее выразиться, размышляя, не будет ли это предательством — говорить о Тее. Но я знал, что Энсон — как сейф. И знал, что Ро, скорее всего, уже поделилась с ним многим.

— Ее кто-то сильно обидел. Это я точно понял.

Лицо Энсона стало каменным. Он видел немало ужасов, работая в ФБР, но особенно не выносил, когда страдали женщины.

— Не знаю, что именно произошло, но само присутствие меня в ее доме ее напрягло. Пока что я работаю только снаружи.

Энсон обдумывал мои слова, перебирая их в голове:

— Неважно, через что она прошла. Сейчас ей жизненно необходимо контролировать все сама. Ты должен позволить ей быть ведущей. Если она очерчивает границу — не переступай.

Я кивнул:

— Я не давлю. Но и не понимаю, как добиться ее доверия.

Энсон встретился со мной взглядом:

— Время. И готовность показать ей свои уязвимые стороны. Тогда, возможно, она найдет в себе смелость открыть тебе свои.

Моя машина тряслась на гравийной дороге, ведущей к дому Теи. Я невольно задумался: эта дорога в частной собственности или принадлежит округу? Ее срочно нужно было выровнять. Добавил этот пункт в мысленный список дел.

Когда я свернул за поворот, увидел вспышку темно-каштановых волос. Тея выпрямилась, сжала в руке шланг, поливая двор. Знал, что ей пришлось тащить этот шланг аж из теплицы — в доме-то до сих пор не было воды.

Раздражение вспыхнуло с новой силой — мне нужно было найти источник утечки, чтобы наконец вернуть ей воду.

Она внимательно посмотрела в мою сторону, и, когда поняла, что за рулем я, заметное напряжение немного спало. Черт, это едва уловимое облегчение ощущалось как выигрыш в лотерею.

Я припарковался у ее дома и заметил, как Лось гоняется за каким-то насекомым на траве. Покачал головой. Если бы кто-нибудь изучил это существо, то точно понял бы — это не кот, а какая-то мутантская помесь с чем-то другим.

Выключив двигатель, я взял пакет с едой и подстаканник. Еще вчера злился на себя за то, что не спросил, что она любит, но, по крайней мере, после вчерашнего обеда знал, что она не вегетарианка.

Выскочив из машины, направился к ней:

— Сад выглядит отлично. Ну, если не считать траншею, которую я в нем вырыл.

Ее пухлые губы дернулись:

— Засыпать яму гораздо проще, чем ее копать.

— Это точно. — Я приподнял пакет. — Как ты относишься к еде на вынос из Pop?

В ее глазах мелькнуло что-то, похожее на удовольствие. Потом уголки ее губ чуть приподнялись:

— У них лучшие луковые кольца в округе. Я пробовала повторить дома, но получается совсем не то.

— Рад сообщить, что в этом пакете есть луковые кольца.

Улыбка распустилась шире:

— Я только выключу воду.

Я было собрался предложить сделать это за нее, но Тея уже бежала к теплице. Я направился на заднюю террасу, туда, где мы сидели вчера. Лось наблюдал за мной с подозрением. И только тогда я заметил — на нем был шлейф, а поводок крепился к колышку в земле.

— Не доверяет тебе гулять без присмотра? — спросил я у него.

Лось зашипел.

— Эй, это не я тебя в шлейф засунул, приятель.

Он уселся на задницу и принялся умываться. Чудо-кот, не иначе.

Я разложил еду: клубный сэндвич, чизбургер, рубен и чизстейк. Гарниры: обычная картошка фри, луковые кольца, батат и картофельные шарики.

— А в Pop вообще осталась еда? — спросила Тея, подойдя к столу.

Я выпрямился и сунул руки в карманы:

— Я просто не знал, что тебе нравится.

— И решил купить все меню?

Я рассмеялся:

— Это еще не все.

Один локон выбился из её косы, когда она внимательно рассматривала еду. Потом подняла глаза на меня:

— Тебе не стоило все это делать.

— Хотелось. Это, конечно, не сравнится с твоими кулинарными шедеврами, но я не унаследовал кулинарный талант, как некоторые мои братья и сестры. — Я увидел, как она снова уставилась на еду, в ее взгляде было почти благоговение. — Ты выбирай первая, мне все нравится.

Она выбрала чизбургер. Я тут же запомнил.

— Есть еще шоколадный, ванильный и клубничный молочные коктейли. И кока-кола, — добавил я.

Тея села на ступеньку и взяла шоколадный коктейль. Потом посмотрела на меня:

— Спасибо. Я редко беру еду на вынос, так что это праздник.

Мне стало тяжело на душе. Подозревал, что дело в деньгах. И тут же понял: буду привозить ей еду со всех местных закусочных. Сам взял чизстейк и уселся рядом:

— На здоровье.

Тея откусила бургер, и ее глаза закрылись. Ни звука, но выражение лица было красноречивее слов. Чистое наслаждение. Я поймал себя на мысли, как бы это выражение выглядело в других обстоятельствах.

Блядь.

Я откашлялся, стараясь отогнать мысли:

— Ладно, расскажи, что любишь и чего терпеть не можешь из еды? Назови главных героев и злодеев.

Тея улыбнулась и сделала глоток коктейля:

— Люблю: чизбургеры, итальянскую кухню, фалафель и индийские самосы.

— Фалафель? Не уверен, что у нас тут такое найдешь.

Она засмеялась, и этот смех ударил мне прямо в грудь:

— В Спэрроу-Фоллс с этим беда, но в Роксбери есть отличный индийский ресторан.

— Не знал.

— Стоит заглянуть, если будешь в тех краях.

Роксбери — город покрупнее, минут тридцать отсюда. Иногда я туда ездил за чем-то специфическим для проектов.

— А что не любишь?

Она постучала пальцами по стакану:

— Морепродукты и дыню. Думаю, дело в консистенции.

— Справедливо.

Она помолчала, а потом спросила:

— А ты?

Я чуть не заулыбался от того, что она задала хоть один вопрос:

— Люблю: стейк, запеканку с сосисками и яйцами, которую делает мама, и арахисовый торт от Ро. Не люблю: пастернак, морковный торт и свеклу.

Уголки ее губ дернулись:

— Что тебе сделали корнеплоды?

— Может, их и не надо было вытаскивать из земли.

Она снова рассмеялась, и я почувствовал, что снова выиграл какой-то приз:

— Придется добыть рецепт этого арахисового торта у Ро. Звучит вкусно.

— Он великолепен.

Мы ели в тишине, перебрасываясь простыми вопросами. Ничего глубокого, ничего болезненного. Но это был лучший обед-не свидание за последние годы. Просто и легко.

Когда доели, я подтолкнул оставшиеся коробки к ней:

— Оставь себе остатки. У меня в машине все равно испортятся.

— Я могу убрать их в холодильник, но тебе стоит забрать. Особенно если ты не любишь готовить.

Я пытался придумать, как убедить ее забрать еду. Не то чтобы я мог решить все ее проблемы, но вот в этом — я мог помочь.

— Как насчет компромисса? Разделим пополам. Ни один из нас все это точно не съест.

Тея приподняла бровь:

— И чья же в этом вина, мистер «куплю все меню»?

Я ухмыльнулся:

— Проблемы с самоконтролем. — Быстро сложил остатки в пакет и протянул ей. — На, бери. Я пойду обратно к траншее. Сегодня вечером планирую осмотреть всю водопроводную линию.

Тея повертела пакет на пальцах, закручивая ручки все туже, но к дому не пошла.

В животе снова сгустился знакомый комок тревоги.

— Не спеши, Торн. Я не переступлю порог этого дома, пока ты сама не захочешь, чтобы я туда вошел.

Ее карие глаза метнулись ко мне:

— Почему ты такой добрый?

В голосе проскользнуло недоверие. И я понял — если не скажу ей правду сейчас, всю, то могу забыть о любом шансе. Будь то дружба или что-то большее. Ей нужно было знать: я не собираюсь от нее ничего скрывать. Не собираюсь врать. Поэтому я просто выложил все как есть.

— Ты мне нравишься. Даже когда ты была колючей до невозможности — мне это импонировало. В тебе есть что-то настоящее. Искренность, которую сейчас редко встретишь. И доброта. Ты пытаешься ее спрятать под своими колючками, которые так любишь, но я ее вижу. И, знаешь, от этого она становится еще сильнее. Потому что ты не выставляешь ее напоказ. Ты бы предпочла, чтобы никто не знал, что ты кому-то помогаешь. Вот почему.

— А, — только и выдохнула Тея, ее губы едва шевельнулись.

Я встал, прихватив свою колу:

— Ну и ты чертовски красивая, так что это тоже плюс.

С этими словами я повернулся и ушел.