Хрупкий побег

32

Тея

Глаза будто кто-то тер наждачкой всю ночь. Словно крошечный эльф взялся за них с особой жестокостью. Заснуть так и не удалось. Я ворочалась часами, снова и снова прокручивая события прошедшего вечера. Думала, что меня будет преследовать сцена с Рассом. Но нет.

В голове крутились ощущения от прикосновения — как мозолистые пальцы Шепа скользнули по моей ноге. Его жар. Я не могла не думать о том, что будет, если эти пальцы поднимутся чуть выше.

Черт.

Я сбросила с себя одеяло. Все равно было только пять тридцать. Если я не начну двигаться, то просто сойду с ума.

Лось недовольно мяукнул. Он терпеть не мог ранние подъёмы. Перевернулся на бок и прикрыл глаза лапой.

— Вот бы так, — проворчала я. Лось никогда не испытывал проблем со сном.

Я подошла к шкафу, стянула с себя пижамную майку и бросила ее в корзину, потом сняла шорты. Сняла полотенце с крючка и обернулась. У самой двери остановилась.

Прислушалась. Тишина. Ни малейшего признака того, что кто-то еще не спит — даже котята. Слишком рано даже для них.

Я приоткрыла дверь в темный коридор. Единственный источник света — легкое свечение из окна на кухне. Солнце еще не взошло, но его первые лучи должны были появиться минут через тридцать. Хоть будет светло, когда я возьмусь за дела.

Проходя босиком по коридору, я замерла рядом с дверью Шепа. Закрыта. Я крепче вцепилась в край полотенца — так хотелось протянуть руку, повернуть ручку, осмелиться зайти.

Вместо этого я пошла к ванной. Вздохнув, открыла дверь… и уткнулась в грудную клетку Шепа.

Я взвизгнула, едва не захлебнувшись собственным воздухом. Раньше я замечала лишь краем глаза, как он выглядит. Успевала уловить силуэт. Но не вот так. Не так близко. Сейчас я видела каждую линию и впадинку. Тонкий слой волос на груди. Как очерченные грудные мышцы переходят в рельефный пресс. Мне казалось, там больше шести кубиков.

А потом — этот V. Я чуть язык не проглотила, глядя, как линия мышц исчезает под низко сидящим полотенцем.

Святая Мария.

— Доброе утро, Колючка, — хрипло произнес Шеп.

Я резко вскинула взгляд к его лицу:

— Я-я... Прости. Я не знала, что ты не спишь. То есть, я не знала, что ты тут. Я сейчас уйду…

— Все в порядке. — Его янтарные глаза искрились весельем.

— Ничего смешного, — прошипела я. — Я могла застать тебя в душе.

— Тогда бы ты получила бесплатный концерт.

Я закипела — от его спокойствия, от того, как легко он это воспринимает, в отличие от меня.

— Ты что, о замках никогда не слышал?

Шеп шагнул ближе. От него все еще исходило тепло после душа. Плотное, обволакивающее, опьяняющее. Вместо привычного запаха древесной пыли теперь витал кедр — сильный, насыщенный. Наверное, шампунь или гель.

Мне вдруг захотелось перепробовать все флаконы в душе. Использовать каждый, чтобы хоть немного носить Шепа с собой. Кажется, я сходила с ума.

Он наклонился ближе, потянулся за моей спиной и повернул ручку:

— Замок сломан. Могу починить. Хотя будет жаль, если из-за этого я больше не увижу таких неожиданных визитов.

Я резко вдохнула. Он был так близко, что малейшее движение и мы столкнемся.

Взгляд Шепа опустился к моим губам, потом ниже, скользнул по всему телу. Я затаила дыхание, глядя, как в янтарных глазах вспыхнуло желание. Но потом он застыл — не на груди, не на ногах, а на моей руке.

Жар в его взгляде исчез в одно мгновение. Он стал ледяным.

— Он. Причинил. Тебе. Боль.

Я вздрогнула, посмотрела вниз, проследив за его взглядом. На коже четко отпечатался синяк — форма ладони, четыре пальца, как нарисованные.

Черт.

Я всегда легко покрывалась синяками, но это… это было другое. Я знала, что Расс сжал меня сильно. Но не думала, что останется такой след.

Я снова посмотрела на Шепа. Его грудь ходила ходуном, он сжимал и разжимал кулаки, будто боролся с собой. Я шагнула к нему, не думая ни о чем. Ни о том, что мы оба в одном лишь полотенце. Ни о его ярости. Только об одном — снять с него это напряжение, облегчить боль.

Я подняла руку и коснулась его щеки:

— Это ерунда. Со мной все в порядке.

— Ни черта ты не в порядке, — прорычал он. — У тебя на теле, мать его, следы от рук.

— Они исчезнут через пару дней. Я всегда была чувствительной к таким вещам.

Наконец он посмотрел мне в глаза. Лед исчез, но на смену ему пришел гнев:

— Мне нужно было сделать больше, чем просто сломать ему нос.

Я провела рукой по его шее и сжала:

— Не нужно было. И, думаю, он теперь будет обходить меня стороной.

Шеп протянул руку, взглянул на мою руку и едва-едва коснулся синяка кончиками пальцев:

— Этого не должно было случиться.

— Нет, не должно. Но в жизни случается всякое. Мне повезло — рядом было пятеро, кто стал за меня горой. Пятеро, кто решил проблему и сделал так, чтобы я была в безопасности. Но больше всего — мне повезло, что ты был среди них.

Дыхание Шепа стало резким и частым:

— Колючка… — Его взгляд снова опустился к моим губам.

Боже, как я хотела его поцеловать. Потеряться в нем. Раствориться в каждом прикосновении.

Он наклонился. Совсем близко.

Позади нас вдруг раздалось громкое мяуканье. Я дернулась, чуть не оступилась, когда Лось влез между нами, громко возмущаясь. Клянусь, он звучал, как разочарованный родитель.

— Прости, — пробормотала я. — Если он проснулся — требует еды.

Один уголок губ Шепа приподнялся:

— Я накормлю. А ты иди в душ.

— Уверен?

Он кивнул и собирался пройти мимо. Но вдруг остановился. Наклонился и поцеловал синяк.

— Я бы все отдал, чтобы этого не было.

Я застыла, дышать стало трудно. Шеп выпрямился, прошел мимо, за ним — Лось, все еще ворча. А я так и осталась стоять, не двигаясь. Место, к которому прикоснулись губы Шепа, продолжало гореть.

Я вытащила фриттату из духовки и поставила на плиту. Она выглядела потрясающе. И должна была — я постаралась на славу. Мне просто нужно было отвлечься. После очень холодного душа я разобралась с котятами, потом занялась теплицей.

Но мне все равно было не по себе, будто я вот-вот выпрыгну из собственной кожи. И я решила приготовить что-то посложнее на завтрак. Тем более у меня были те самые сезонные томаты. Я соединила их с моцареллой, пармезаном, свежим базиликом и рукколой, добавила карамелизированный лук.

Отступив назад, я сама собой восхитилась. Осталось только поджарить хлеб из свежего заквасочного багета, который я испекла пару дней назад и будет идеально.

Позади послышались шаги, но я не обернулась. Не могла. Одной мысли о том, что увижу Шепа, хватило, чтобы мои щеки загорелись. Я все еще ощущала его губы на своей коже. Как будто ожог, отпечатавшийся навсегда.

— Скажи, что бы это ни было — ты поделишься, — раздался за спиной голос Шепа.

Эти слова немного разрядили напряжение внутри меня. Я глубоко вдохнула, повернулась:

— Как ты смотришь на фриттату?

Он улыбнулся:

— Звучит изысканно.

— Мы тут вообще очень утонченные. Старинные томаты, два вида сыра, зелень, карамелизированный лук...

Шеп покачал головой:

— Осторожнее, а то потом тебя будет трудно выгнать через пару месяцев.

Я замерла. Он жил здесь всего несколько дней, а я уже не хотела, чтобы он уезжал. Мне нравилось, что он рядом. И не просто нравилось — я обожала, что он здесь. Словно его тепло наполняло дом светом, которого давно не хватало.

Отогнав эти мысли, я подошла ближе:

— Как рука?

— Все в порядке. — Он пошевелил пальцами, проверяя подвижность, но я заметила, как он чуть поморщился.

Я осторожно взяла его руку и подняла, чтобы осмотреть. Кожа на костяшках была содрана, суставы опухли и уже начали синеть.

— Шеп...

— Все нормально. — Он поднял мою подбородок, большим пальцем легко коснулся губ. — Цена, которую я бы заплатил снова и снова.

Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но в дверь постучали.

Шеп напрягся:

— Ты кого-то ждешь?

Я покачала головой. Волна тревоги подступила, но я заставила себя успокоиться. Люди, которые хотят тебе зла, не стучат в дверь. Я сделала вдох и направилась к прихожей, но Шеп остановил меня.

— Я открою. Наверное, это Ро, пришла проверить тебя.

Но то, что он не хотел, чтобы я открывала дверь, говорило о другом. О том, что он не был уверен. И что ему не все равно. Он хотел встать между мной и любой угрозой. От этой мысли внутри меня вспыхнула целая буря чувств.

Благодарность за его заботу. Облегчение — я больше не одна. И страх. Потому что Шеп не сможет защитить меня от всего. А он всё равно будет чувствовать в этом ответственность.

— Трейс, — сказал Шеп с удивлением в голосе. — Все в порядке?

— И да, и нет, — ответил глубокий голос.

Я раньше видела старшего брата Шепа и Ро по городу, но старалась держаться подальше. В Лос-Анджелесе у меня был печальный опыт общения с копами. В лучшем случае они были перегружены и не успевали разбираться в таких историях, как моя. В худшем — смотрели с осуждением, будто я сама была виновата во всём, что случилось.

— Мне можно войти? Или ты собираешься держать меня на морозе? — добавил Трейс.

Несмотря на лето, по утрам в горах было прохладно.

Шеп обернулся ко мне, не пуская брата, вопрос в глазах.

Я сцепила пальцы, сжала их, пытаясь сохранить равновесие:

— Пусть войдет.

Если я откажу — все будет выглядеть еще хуже. У Трейса появятся лишние вопросы. Он может начать копаться, узнавать обо мне больше.

Шеп на секунду замер, будто давая мне шанс передумать.

— Все в порядке, — прошептала я.

Он тяжело вздохнул — раздражение прозвучало в этом выдохе:

— Заходи. Но смотри — кот у нас суровый. Если у тебя еда, рискуешь остаться без руки.

Из гостиной донесся пронзительное мяуканье Лося.

— Принято, — отозвался Трейс, входя в дом. Его взгляд скользнул по прихожей, потом по коридору, пока не остановился на мне. Не грубый, не холодный, но оценивающий. В его зеленых глазах было что-то, что подмечало больше, чем обычно. От этого мне стало не по себе.

— Доброе утро, Тея. Прости, что так рано, — сказал он, стараясь говорить мягко.

— А мне извинений не будет? — вмешался Шеп, хлопнув брата по руке.

— Младший брат, который в детстве считал забавным кидаться в меня водяными шариками, не заслуживает извинений за ранние визиты.

Я не удержалась, губы дернулись:

— Водяные шарики, да?

Шеп с виноватой улыбкой:

— Ты бы слышала, как он ругался. У Трейса было богатое воображение.

Я хмыкнула:

— Я бы тоже ругалась.

Шеп встал рядом со мной, давая понять, что он здесь и поддерживает.

Трейс протянул руку:

— Рад, что наконец познакомились официально. Ро о тебе только хорошее говорила.

Я пожала его ладонь, заметив, насколько он обаятелен. Темные волосы с легкой проседью у висков подчеркивали его зеленые глаза. А шрам через бровь делал его лицо еще выразительнее.

— Ро просто рада, что ей больше не приходится все тащить одной, — ответила я, стараясь сохранить улыбку.

Трейс усмехнулся:

— Это точно.

Никто ничего не говорил. Будто все ждали, когда в комнату влетит бомба.

— Я как раз только что достала фриттату из духовки. Присоединитесь к завтраку? — голос у меня немного дрожал, но, по крайней мере, я предложила.

Трейс приподнял бровь:

— Фриттата, говоришь? Неудивительно, что Шеп выбрал жить у тебя, а не у Коупа.

Шеп расплылся в улыбке:

— Я же не идиот.

— Почти всегда, — бросил Трейс с усмешкой, а потом повернулся ко мне: — Я бы с удовольствием присоединился.

Хотя бы было, чем заняться. Я быстро нарезала фриттату и разложила по тарелкам, пока Шеп наливал сок и кофе.

— У тебя довольно впечатляющая теплица, — сказал Трейс, кивнув в сторону кухонного окна.

— Мое любимое хобби, — ответила я, ставя перед ним тарелку.

Трейс внимательно посмотрел на еду:

— Ты уверена, что твое хобби — не готовка? Это выглядит потрясающе.

— Это высокая похвала от Трейса. Он и сам шикарно готовит, — сказал Шеп, придвигая для меня стул.

Я взглянула на Трейса, любопытство заиграло.

Он улыбнулся легко и открыто:

— Это пришло не сразу. Учился с нуля. Но за годы это стало чем-то особенным. В самом процессе есть что-то… созидательное.

Мысли о том, что суровый шериф любит готовить, как-то сразу расслабили меня.

— Это как медитация, — мягко сказала я.

Трейс кивнул:

— Хорошее слово. А если удается угодить моей шестилетней, я чувствую себя героем.

Я рассмеялась:

— Привереда?

— Ужасная, — простонал Трейс.

Мы немного помолчали, поглощенные завтраком. Первым заговорил Шеп:

— Так ты скажешь, зачем пришел?

Трейс откинулся на спинку стула, вытер рот салфеткой:

— Расс Уилер пришел около шести утра и попытался подать заявление о нападении.

Куски фриттаты в моем желудке обернулись свинцом.

Шеп резко выпрямился:

— Да он издевается! Это он схватил Тею! Он…

Трейс поднял руку:

— Я знаю. Уже поговорил с Джоном и барменом, который был на смене в Sagebrush. Они рассказали, что произошло. Возьму показания у других свидетелей. Это никуда не приведет.

Шеп сжал челюсти:

— Он может подать гражданский иск.

— Может, — согласился Трейс. — Но и он развалится.

Но ведь даже такой процесс — это деньги и огласка. Мое имя появится в документах, и найти его будет легко. В животе скрутило. А еще больше — от мысли, что из-за этого пострадает Шеп. Его имя окажется рядом с моим. Мое присутствие может навредить его жизни и работе.

— Мне жаль, — прошептала я едва слышно.

Шеп сразу повернулся ко мне, будто заслоняя собой все вокруг:

— Это не твоя вина. Даже не смей брать это на себя.

— Если бы я не…

— Нет, — резко перебил он. — Это вина Расса. И, если честно, тут скорее дело во мне. Он всегда меня ненавидел. Даже не знаю, почему.

— Зависть, — сказал Трейс. — Ты же знаешь, у него в семье все было плохо. Отец у него такой же козел, как он сам. Давил на него. А он знал, что у тебя в семье Колсонов все иначе. И, будем честны, Шеп, ты всегда преуспевал в том, что у него не получалось.

Шеп глубоко выдохнул:

— В нем что-то по-настоящему темное.

Я не спорила. У Расса Уилера не было ни одной положительной черты, которую я могла бы вспомнить. Но Трейс не был таким категоричным.

— Зло редко бывает врожденным. Его формируют. Травмы, насилие, трудности. Но как только оно пускает корни — вырвать сложно. Я все надеюсь, что смогу зацепить его за что-то и встряхнуть. — Он посмотрел на меня, и я напряглась.

— Я-я не могу. Простите. Я просто… не могу подать заявление.

Я знала, чего он хочет. Но не могла этого сделать. По многим причинам.

Трейс тяжело вздохнул и пригубил кофе.

— Только не дави на нее, — прорычал Шеп.

Трейс поднял ладонь, отмахиваясь:

— Не давлю. Просто… хочу убрать его хотя бы на время. Чтобы Райна могла почувствовать, каково это — жить не под его каблуком.

У меня сжалось сердце, и в мыслях сразу вспыхнули глаза Райны, полные страха и блеска.

— Я хочу ей помочь, — прошептала я.

Шеп взял меня за руку, сжал:

— Я знаю. Но мы что-нибудь придумаем. Фэллон собирается с ней поговорить.

— Правда? — После вчерашнего я точно знала — если кто и может достучаться до Райны, так это Фэллон с ее теплом и добротой.

Трейс кивнул:

— Она все продумывает. Хочет выбрать момент, когда сможет поговорить с Райной наедине, без страха, что Расс появится.

Я задумалась на пару секунд:

— Может, ты вызовешь его на повторную беседу по заявлению. А Фэллон будет рядом. Просто дай ей знать, когда он уйдет из участка.

Брови Трейса чуть приподнялись:

— Неплохая идея. Ты раньше в секретных операциях участвовала?

Мои губы хотели улыбнуться, но не смогли. Все это — Расс, угроза Шепу, возможное положение Райны — давило слишком сильно.

— Мы обязаны ей помочь, — тихо сказала я.

В глазах Трейса мелькнула тень:

— Мы сделаем все, что сможем.

Шеп наклонился и коснулся губами моего виска:

— Мы протянем ей руку. Ей останется только взять ее.

Но когда тебя столько лет ломали — даже самый маленький шаг кажется пугающим. Даже если это твой единственный шанс на свободу.