Хрупкий побег

2

Шеп

Господи, какая же она красивая. Стояла посреди кухни, пела так фальшиво, что уши вяли — но пела с такой свободой. Надо было задержаться в дверях подольше, чтобы насладиться этим зрелищем.

Потому что я никогда раньше не видел Тею такой раскованной. Обычно вокруг нее — словно крепость: десяток замков, тройные стены, колючая проволока поверху. Но за те месяцы, что я захаживал в пекарню, иногда удавалось поймать проблески настоящей Теи. Маленькие намеки, говорящие о женщине за этими стенами. И именно они заставляли меня хотеть подойти ближе.

Но сейчас, глядя на нее, я не мог не усмехнуться. Она хлопала ртом, глядя, как ярко-голубая глазурь стекает по моей груди. Когда ей все-таки удалось что-то сказать, это была ругань.

Я расхохотался еще громче, и она тут же сверкнула глазами.

— Это не смешно! — рявкнула она.

— Да брось, Колючка. Чуть-чуть смешно, — ухмыльнулся я.

Тея выпрямилась, словно в позвоночник вставили стальной прут:

— Колючка?

Я поднял бровь, потянувшись за полотенцем, чтобы вытереть липкую массу. Футболке пришел конец. Но оно того стоило — ради того, чтобы увидеть Тею в таком состоянии. Ее карие глаза сверкали так, что я с трудом сдерживал фантазии, в которых этот огонь разгорался бы в совсем других обстоятельствах.

— Колючка. По тебе видно — вся в шипах.

Она снова захлопала ртом:

— Это ты вломился в пекарню и напугал меня до смерти, а колючая здесь я?!

Я лишь усмехнулся. Разозленная Тея — куда интереснее, чем ее обычная замкнутость.

— Дверь была открыта.

Тея резко замолчала.

— Я решил, что вы открылись пораньше. Позвал, никто не ответил. Зато услышал душераздирающее пение — пришлось проверить.

Щеки Теи полыхнули, когда она поставила миску с глазурью на столешницу.

— Я думала, что одна.

— Я знаю, — мягко ответил я. Потому это и было таким подарком — видеть Тею настоящей.

Она обошла меня, стараясь держаться на приличном расстоянии:

— Сейчас принесу тебе футболку взамен.

— Не стоит…

— Стоит, — отрезала она, нагибаясь к стопке с фирменными футболками пекарни.

Я, конечно, отправлюсь в ад. Потому что, когда она наклонилась, а джинсы натянулись на ее округлых бедрах, я не мог отвести взгляд.

Она вытащила сиреневую футболку и протянула мне:

— Вот.

Размер подходил, но на груди красовался ярко-розовый кекс и надпись витиеватым шрифтом: Cupcake Cutie.

Ее губы дрогнули:

— Проблема?

Я встретил ее взгляд. Вызов понят. Схватив подол своей футболки, я стянул ее через голову и бросил в мусорку за стойкой:

— Настоящие мужчины носят сиреневое.

Глаза Теи скользнули с моего лица вниз по обнаженной груди. Я не пропустил, как расширились ее зрачки и как она нервно сглотнула.

Я протянул руку за новой футболкой:

— Увидела что-то, что понравилось?

Ее взгляд метнулся обратно к моему лицу:

— Просто удивляюсь, почему золотой мальчик города раздевается посреди рабочего дня.

Я пожал плечами, натягивая сиреневую футболку:

— У меня с наготой проблем нет. А у тебя?

Как только эти слова сорвались с языка, Тея напряглась, лицо побледнело.

Черт.

— Прости, — быстро сказал я. — Я придурок. Пытался пошутить…

Она покачала головой:

— Все нормально. Просто скажи, что будешь заказывать. За счет заведения.

Но я видел, что вовсе не нормально. В животе неприятно заныло. Я облажался. И меня это волновало куда больше, чем хотелось бы.

— Не нужно оплачивать мой завтрак, — тихо возразил я.

— Это мое решение, — парировала она, снова обходя меня с запасом. — Черный кофе?

— Да, — пробормотал я, обойдя прилавок, стараясь оставить ей достаточно пространства.

— Выпечку будешь?

Я окинул взглядом витрину. Что-то сладкое сейчас есть совсем не хотелось. Но среди прочего я выбрал:

— Возьму круассан с ветчиной и сыром.

Тея кивнула, темные волосы скользнули по щеке. Она молчала. Я не стал давить — уже и так сказал лишнего.

Как раз в этот момент из глубины пекарни вышла Саттон, держа Луку за руку. Она улыбнулась мне, стряхивая муку с футболки:

— Доброе утро, Шеп.

— Доброе, — кивнул я, глянув на Луку. — Привет, приятель.

Он засиял, демонстрируя отсутствующий передний зуб:

— Мистер Шеп! Можно мне опять помогать строить?

Я усмехнулся:

— В любое время. На стройке всегда нужны хорошие ребята.

Лука расправил плечи:

— Мам, можно? Ну можно?

Саттон покачала головой:

— Сначала в лагерь.

— А после? Пожа-а-а-алуйста? — взмолился он.

— Может, позже на неделе. Ты ведь сегодня хотел на каток.

Лука выглядел, будто ему предстоит решить судьбу человечества.

— Стройка подождет, дружище. Никуда не денется, — заверил я его.

Лука тяжело вздохнул:

— Лед сегодня, стройка завтра.

Я протянул ему ладонь для пятюни:

— Отличный выбор, мой парень.

Саттон благодарно улыбнулась:

— Спасибо.

— Всегда рад, — ответил я.

Когда она торопливо направилась к двери, в поле зрения мелькнула знакомая фигура, и меня тут же кольнуло чувство вины. Я заставил себя улыбнуться:

— Привет, Мара. Как ты?

Она засияла так, что внутри у меня все сжалось сильнее:

— Все отлично. А ты?

— Неплохо. Пришел позавтракать, — ответил я, глянув в сторону Теи, пока доставал кошелек.

Она тут же отвела взгляд:

— Я же сказала, за счет заведения. Из-за всего… — Она сделала какой-то невообразимый жест рукой, отчего я чуть не рассмеялся. — Из-за этой… глазурной ситуации.

Мара переводила взгляд с Теи на меня:

— Глазурная ситуация?

— Небольшая утренняя неурядица, — пояснил я, вытаскивая две двадцатки и опуская их в банку для чаевых.

— Шеп… — укоризненно прошептала Тея.

Я опустил голову, чтобы встретиться с ней взглядом:

— Брать с меня деньги или нет — это твое решение. А вот сколько оставить на чай — мое. Прости за то, что вел себя как придурок.

Ее пухлые розовые губы плотно сжались, но потом снова разомкнулись:

— Все нормально.

Но это была неправда. Поведение Теи говорило совсем о другом. Так себя ведут те, кого уже ранили. И где-то глубоко во мне от этого начала закипать злость — странное, неуместное, но очень горячее чувство.

Я не знал Тею. Не по-настоящему. Захаживал в пекарню с самого ее открытия — сперва привлекла внешность. Но она так и не поделилась со мной ничем, что позволило бы узнать ее по-настоящему.

Я ловил лишь крошечные обрывки. Короткие моменты, когда ее защита ослабевала. Обычно — когда она дразнила Луку или смеялась с Саттон.

И даже от сестры, которая работала с Теей в питомнике, я узнал немногое. Все, что удалось вытянуть из Роудс — это то, что Тея явно от кого-то или от чего-то бежит. Но от кого?

— Шеп? — позвала Мара, возвращая меня к разговору.

Внутри тут же кольнуло чувство вины за то, что меня отвлекли от Теи. Я правда был ослом.

Мара неуверенно улыбнулась:

— Может, посидим вместе? Позавтракаем. У меня есть час до смены в хозяйственном.

Черт. Мы с Марой расстались несколько месяцев назад. Встречались всего около шести недель, пока я не понял, что между нами ничего серьезного не будет. Она была хорошим человеком, и оттого расставание далось тяжело. Сказать кому-то, что вы лучше как друзья — всегда сложно.

А теперь казалось, будто Мара пытается меня переубедить. Не навязчиво, но с постоянным давлением. Каждые пару недель она находила повод предложить встретиться. У меня уже заканчивались идеи для вежливых отказов.

Я прочистил горло:

— Встречаюсь с Энсоном на новом объекте.

Лицо Мары тут же потемнело, и в груди снова заныло от вины:

— Поняла. Может, в другой раз.

Я попытался скрыть свою неловкость:

— Хорошего дня.

Повернувшись к двери, я еще раз глянул через плечо:

— И держись пока подальше от голубой глазури, Колючка.

Тея тут же нахмурилась, но в глазах вспыхнул знакомый жар — куда приятнее страха, который я видел ранее.

Что-то внутри снова потянуло меня — узнать, что ее так напугало, и уничтожить это. Но я знал: это пустая трата сил. Я, скорее всего, подведу ее так же, как и все остальные.