Хрупкий побег

27

Тея

Моя тряпка двигалась по столу в пекарне кругами — я выискивала хоть крошку, хоть каплю, но мысли были где-то далеко-далеко. С Шепом. С его высоким, мускулистым телом, перемещающимся по моему дому. С тем, как напрягаются и двигаются его мышцы, когда он работает в ванной. С тем, как футболка задирается, когда он потягивается с кружкой кофе по утрам, обнажая намек на те самые V-образные линии у бедер.

Три дня.

Шеп жил у меня три дня, и я была на грани самовозгорания. Он же, наоборот, выглядел абсолютно спокойным. Иногда я ловила его взгляд на своих ногах или губах, но он ни разу не сделал ни малейшего движения навстречу.

Я-то думала, что после нашей псевдо-свиданки в Рор все идет в нужном направлении, но внезапно он снова начал вести себя так, будто я сделана из хрусталя. И дело не в том, что я не ценила его бережность — ценила. Это значило, что я для него важна. Но я была готова к… большему.

— Уверена, ты уже скоро сотрешь лак с этого стола, — раздался голос Саттон.

Я вздрогнула и подняла голову.

Она рассмеялась:

— Что там у тебя в голове творится?

Щеки вспыхнули, и я не смогла это остановить:

— Прости. Просто… отвлеклась.

К счастью, в пекарне сейчас было только двое посетителей, и, похоже, оба туристы — никто не запомнит мой позор.

Саттон усмехнулась:

— Я знаю, что за отвлеченность такая. Как твой новый сосед?

Щеки запылали еще сильнее.

— Значит, все так хорошо? Позволь мне пожить этой жизнью хоть через тебя.

— Это не то, что ты думаешь, — прошипела я.

Брови Саттон изогнулись:

— Я думала, ты собиралась исправить это недоразумение.

— Он не... Я не уверена, что я ему интересна в таком смысле. Иногда кажется — да. А потом...

— Поверь мне, дорогая. Он интересуется. С большой буквы И.

Живот скрутило:

— Я не уверена. Он меня даже ни разу не поцеловал.

— А ты хочешь, чтобы поцеловал? — Саттон, как всегда, шла прямо в лоб.

— Да, — ответила я. Все просто. Только я хотела от него гораздо большего, чем просто поцелуй.

Саттон выпрямилась, уперев руки в бока:

— На дворе двадцать первый век. Женщины управляют миллиардными корпорациями, правительством, да что там — на Луну летают. Уж сделать первый шаг — нам точно по силам.

Я инстинктивно отступила назад, покачала головой. А что, если он меня отвергнет? Если я все испорчу, и следующие пару месяцев, пока он живет у меня, будут кошмаром?

— Тея, — сказала Саттон. — Ты нравишься ему. Просто он, скорее всего, нутром чувствует, что ты прошла через непростое, и не хочет давить.

— Он знает, — прошептала я.

Лицо Саттон смягчилось:

— Ты ему рассказала?

Я кивнула.

— Обожаю, что ты почувствовала себя в безопасности, чтобы с ним этим поделиться. Шеп — один из тех редких, настоящих хороших парней. А значит, он будет действовать медленно.

— Настолько медленно, что я уже лезу на стену, — проворчала я.

Саттон расхохоталась, а потом понизила голос:

— Милая, для таких случаев и придумали вибраторы. Чтобы сбить напряжение.

— Мне, кажется, придется покупать батарейки оптом.

Саттон засмеялась еще громче, и я не смогла не заразиться этим смехом.

— Вы тут явно что-то замышляете. Мне тоже хочется участвовать.

Я обернулась на голос, который звучал так, будто его обладательница выкуривала по пять пачек в день. Лолли, бабушка Шепа, стояла в дверях с завернутой посылкой в одной руке и сумкой в другой — эта сумка выглядела как сверкающая версия листа марихуаны.

Все как обычно. Лолли Рейнольдс была та еще штучка — в своих хиппи-платьях и ожерельях, которые весили чуть ли не половину от ее собственного веса. Но при этом она была главной музой нашего повара Уолтера.

— Привет, Лолли, — сказала я.

Она сияюще улыбнулась:

— Мои дорогие! Как вы?

— Отлично, — ответила Саттон, обняв ее. — А ты?

— Прекрасно. Планирую поездку в Перу. Собираюсь пройти айяуасковое путешествие. Расширить свое сознание.

Мои брови взлетели вверх:

— Это же то, от чего галлюцинации бывают?

Лолли фыркнула:

— Психоделики — это будущее. Тебе стоит попробовать. Чувствую, у тебя энергетические блоки.

— Думаю, лучше пусть они останутся закрытыми, — пробормотала я.

Она только покачала головой и протянула мне упаковку:

— Я даже не буду тебя наказывать за то, что ты такой тормоз. Это тебе.

— Мне?

Лолли кивнула:

— В знак благодарности, что приютила Шепа на пару месяцев. Я знаю, он не захотел останавливаться у нас, потому что Нора постоянно висит над душой. Или, может, — она игриво подвигала бровями, — он надеется, что это сожительство будет иметь иные преимущества?

Саттон обняла Лолли за плечи:

— Вот и мои мысли.

Щеки у меня вспыхнули огнем.

— В этом нет ничего постыдного, дорогая. Секс — это абсолютно естественно, — сказала Лолли.

Господи, пусть кто-нибудь провалит меня под землю.

— Кто-то говорил про секс? — раздался голос Уолтера, выходящего из кухни, с озорным блеском в глазах.

Я готова была спрятаться под ближайший стол.

— Не тебе, старый извращенец, — отрезала Лолли.

— Сейчас ты так говоришь, — парировал Уолтер, — но ты ведь не видела моих приемы.

— Уолтер! — Саттон упрекнула его, хохоча.

— Дай мне шанс, — продолжил он. — Я бы на тебе женился хоть завтра, только скажи слово.

— Ни за что на свете, — отрезала Лолли.

— Может, я это открою, — быстро вставила я, прежде чем разговор снова ушел в сторону всяких «приемов» и «прижиманий» или чего похуже.

Лолли захлопала в ладоши, как ребенок:

— Да, пожалуйста!

Я начала разрывать коричневую оберточную бумагу.

Шеп тут же шагнул вперед:

— Лолли, скажи, что ты этого не сделала.

Мои руки замерли, а Лолли отмахнулась от него:

— Ой, тише ты. Не порть сюрприз.

— Сюрприз? — я сразу напряглась.

— Не слушай моего занудного внука. Я придумала это специально для тебя. Знаю, как ты обожаешь свою теплицу и все, что там растет, — сказала Лолли.

Это немного меня успокоило. Ну правда, насколько ужасным может быть подарок, связанный с теплицей?

Шеп зажал переносицу пальцами:

— Прости за то, что сейчас произойдет.

Я сорвала оставшуюся бумагу, позволила ей упасть на пол и уставилась на холст, покрытый сверкающими стразами. Это была одна из тех картин, которые выкладываются бриллиантовой мозаикой. На первый взгляд — поле из разных тыкв. Но чем дольше я вглядывалась, тем шире открывался рот.

Саттон зажала рот рукой, сдерживая смех:

— Тыквы-пенисы, — выдавила она.

Мое лицо мгновенно вспыхнуло. Вся картина была усыпана фаллическими тыквами — разных размеров, форм и цветов, но все они были... однозначны.

Шеп уставился на Лолли с укором:

— Почему ты не можешь быть обычной бабушкой и, не знаю, вязать свитера?

Лолли постучала пальцами по губам:

— Могу попробовать придумать интересный узор снежков...

— Ради всего святого, — пробормотал Шеп.

У меня вырвался смех, который тут же перешел в что-то дикое и неуправляемое. Я хрюкнула и прикрыла рот ладонью.

Шеп смотрел на меня, и в его глазах было столько тепла, даже нежности.

— Видишь? — сказала Лолли вызывающе. — Ей нравится. Но это не единственная причина, по которой я пришла.

— Ты пришла, чтобы принять мое предложение руки и сердца, — вмешался Уолтер.

Лолли только закатила глаза:

— Мы с Норой хотели пригласить тебя на ужин.

— Лолли, — предостерег ее Шеп. — Не дави на нее.

— Я не давлю, — тут же огрызнулась Лолли.

Мой смех тут же стих. Большой семейный ужин — это серьезно. Это тяжело. Но я ведь хотела узнать семью Шепа поближе. Хотя, может, он не хотел того же...

Шеп перевел взгляд на меня, как только я перестала смеяться. И это не удивило — он умел читать меня, как открытую книгу.

Тремя быстрыми шагами он оказался передо мной:

— Не думай, будто я не хочу, чтобы ты пошла, Торн. Я хочу тебя рядом везде, где только можно. Как думаешь, зачем я каждый день таскаюсь в пекарню уже несколько месяцев? Я вообще-то не люблю сладкое.

Мой рот приоткрылся от удивления, а Саттон издала какой-то придушенный звук.

— Вот это уже получше, — пробормотала Лолли.

Шеп бросил на нее предупреждающий взгляд:

— Думаю, на сегодня ты уже достаточно навела шороху.

— До полудня еще далеко, — возразила Лолли.

Шеп повернулся ко мне:

— Увидимся дома. — И, подмигнув, ушел.