Хрупкий побег

39

Шеп

Дорога до дома Теи прошла в тишине. Не той, что обычно бывала между нами — легкой и спокойной, — а какой-то глухой, замороженной. Я то и дело бросал на нее взгляды, будто этим мог удержать ее в реальности.

Но не мог.

Тея была где-то очень далеко. И я знал — в тех мрачных и искаженных уголках, в которые я бы сделал всё, лишь бы она больше не возвращалась.

Когда мы остановились у ее дома, она вздрогнула, словно только сейчас по-настоящему увидела, где находится. Я не стал медлить — заглушил двигатель и обошел капот, чтобы открыть ей дверь.

Пальцы Теи дрожали, пока она пыталась расстегнуть ремень безопасности. Каждый ее неловкий жест отдавался болью у меня в груди. Наконец ремень поддался, и я помог ей выбраться из машины. Не смог удержаться — прижал к себе, убедиться, что она в безопасности. Звук закрывающихся замков, и я обнял ее за плечи.

В тот момент, когда она прижалась ко мне, я почувствовал, как мелко содрогается ее тело. Стиснув челюсть, я взглянул на нее.

— Ты дрожишь.

— Я... мне холодно.

Голос у нее был такой же дрожащий, как тело. И это только усилило ярость, кипящую во мне. Я направил нас к дому, стараясь не сжать ее слишком крепко.

— Пойдем. Надо тебя согреть.

Яркое солнце и восемьдесят пять градусов жары — этого должно было бы быть достаточно. Но после всего, что случилось сегодня, этого не хватало.

Я быстро отпер дверь и провел Тею внутрь. Мус выдал одно из своих мутантских мяуканий, но на встречу не пошел. Котята тоже молчали, видимо, все еще дремали. И слава богу. Если бы Тея подумала, что с ее зверьками что-то не так, сразу побежала бы к ним, а не позволила мне позаботиться о ней.

Я взял ее за руку и повел по коридору в главную ванную. Отпустить ее было пыткой, даже зная, что она рядом и в безопасности. Я поспешно включил воду, выворачивая кран на максимум, насколько позволял ее дохлый бойлер. На бортике заметил пузырьковую пену и плеснул немного в воду. Пена пошла густая, пушистая.

Встав на ноги, я обернулся. И внутри все сжалось. В ее глазах не было ни жизни, ни чувств. Будто она вовсе исчезла.

Я сглотнул и шагнул ближе.

— Колючка.

Она моргнула.

— Прости, я... Ты что делаешь?

— Набираю тебе ванну. Надо, чтобы ты согрелась.

— Со мной все в порядке…

— Колючка, — мягко, но твердо перебил я. — Позволь мне это сделать.

Она выдохнула дрожащим вдохом:

— Хорошо.

Сняла сначала один ботинок, потом другой.

— Хочешь, я выйду? — Спросить это было чертовски трудно. Последнее, чего я хотел — это отдаляться. Но если ей нужно было побыть одной, я бы дал ей это.

Она покачала головой, волосы закачались вокруг ее лица.

— Останься.

Облегчение захлестнуло с головой.

— Хорошо.

Я не позволил себе опустить взгляд, пока она раздевалась. Ее тело было дьявольски соблазнительным, но последнее, что ей сейчас было нужно — это мое вожделение.

Когда она закончила, я помог ей опуститься в ванну. Как только ее тело скрылось под слоем пены, я выключил воду.

— Не слишком горячо?

— Идеально, — прошептала Тея, погружаясь глубже.

Я опустился на кафельный пол рядом, прислонившись к ванне.

— Нужно что-нибудь? Чай? Что-нибудь перекусить?

Тея посмотрела прямо в глаза.

— Только ты.

Где-то внутри вспыхнуло тепло, прокатилось огнем по костям.

— Я рядом, — хрипло ответил я.

Ее глаза вспыхнули чуть ярче.

— Спасибо, что не дал мне остаться одной.

— Я с тобой. Всегда.

Я шел по коридору дома Теи, щелкая выключателями один за другим. Она двигалась впереди меня, походка у нее была почти пьяной. Я бы, наверное, усмехнулся, если бы не сдерживал ярость, клокочущую внутри.

Увидеть, как она разрыдалась от осознания, что те фотографии исчезли из интернета, было почти невыносимо. Я знал, что все это оставило на ней шрамы, но сегодня стало ясно, насколько глубоко они ушли. Я проглотил весь гнев. Потому что Тее он был ни к чему.

После того как я накатал ей ванну, постарался приготовить хоть сколько-нибудь съедобный ужин. Это был не шедевр из ее арсенала, но испортить сэндвич с сыром — еще надо умудриться. Потом мы свернулись на диване и наконец посмотрели Рокки. Я думал, что два часа, просто обнимая ее, помогут унять злость.

Не помогли.

Это только напомнило мне, насколько Тея мне дорога. Насколько она важна. Насколько хрупкую, спрятанную от мира нежность она носит в себе. Я понял, что все это — не просто привязанность. Это любовь.

И от этого становилось страшно.

Тея чуть не запнулась, и я метнулся вперёд, чтобы удержать ее.

— Осторожно, Колючка.

Она сонно улыбнулась, глядя на меня снизу вверх.

— Прости... Я как выжатая.

Я не отпускал ее, пока мы не дошли до спальни.

— Адреналин спал. День был непростой.

Улыбка чуть погасла, и я мысленно выругался.

— Не верится, что Энсон сделал все это ради меня, — пробормотала она, скидывая тапки и забираясь в постель.

Я лег рядом, прижал ее к груди — мне по-прежнему нужно было чувствовать ее рядом.

— Людям не все равно.

Тея подняла на меня взгляд.

— Давно я не позволяла, чтобы им было.

Эти слова резанули меня, только подливая масла в огонь. Я поцеловал ее в лоб и щелкнул лампой.

— Спи. Тебе это нужно.

— Угу, — пробормотала она. Но уже почти уснула.

Ее тело расслабилось, дыхание стало ровным, и с каждым выдохом ткань моей футболки чуть поднималась. Я смотрел, как оно колышется в лунном свете, пробивающемся сквозь шторы, и пытался найти в этом покой. В ней. Но не получалось.

Я хотел поступить как сказала Саттон — выследить Брендана и стереть его с лица земли. И мне было бы мало. Я хотел, чтобы он страдал. Чтобы прочувствовал на себе все, через что прошла Тея, и больше.

Этот уровень ярости пугал. Я никогда не испытывал подобного. Даже когда умерли отец и брат. Даже после того, как похитили Роудс.

Казалось, кожа зудит, как будто тесна мне. Хотелось бежать, выжечь из себя это напряжение. Но я не пошевелился. Оставался рядом с Теей, слушал ее дыхание, которое порой срывалось в легкие смешки-скрипы.

Один час перетекал в другой. Потом в третий. Когда часы показали час ночи, я больше не выдержал. Осторожно, чтобы не потревожить ее, сдвинул Тею с себя. Замер. Ее дыхание стало мельче, но уже через несколько секунд вновь стало глубоким.

Я поднялся и пошел к двери. Когда обхватил ладонью холодную ручку, обернулся. Хоть и дергало всего изнутри, не смог не задержаться на ней взглядом. Как ее волосы колышутся от дыхания. Как спокойно она спит.

Я был за это благодарен. Она заслуживает спокойствия. Но я хотел, чтобы оно было и днем, когда она просыпается. Хотел, чтобы она больше никогда не боялась Брендана и его извращенной жестокости.

Я открыл дверь и шагнул в коридор. Закрывая ее, едва не выругался — Лось пронесся мимо меня, как комета. Тея предупреждала о его ночных безумствах, но сейчас я видел их воочию. Он сделал какой-то акробатический финт об стену и шмыгнул в мою комнату. При моей удаче, этот мутант еще и нассыт в кроссовки.

Хотелось бы рассмеяться. Хоть немного улыбнуться. Но не получалось. Все это давило слишком сильно.

Я прошел мимо кухни, через гостиную и вышел на задний двор. Как только прохладный горный воздух коснулся лица, я смог наконец дышать.

Аромат сосен пондероса всегда напоминал о доме. Но правда в том, что я до сих пор не знал, откуда родом. Может, мои родители просто проезжали мимо и оставили меня здесь. Но даже если так — Спэрроу-Фоллс стал моим домом. Моим убежищем. И он должен был остаться им и для Теи.

Я не позволю ей это потерять.

Не знаю, сколько я стоял, давая ночному воздуху остыть мой гнев. Но, казалось, чтобы это сработало, мне нужны были арктические температуры.

Петли на двери тихо скрипнули. Я не обернулся. Знал — это Тея. Не потому что она единственная, кто был в доме, а потому что чувствовал ее. Будто мое тело запоминало ее энергетику.

Ее ладонь скользнула вверх по моей спине, и даже сквозь футболку я почувствовал ее тепло. Она молчала. Просто была рядом. Считывала мое состояние без единого слова.

— Хочешь поговорить?

Я обнял ее, вдохнул знакомый цветочный запах с кокосовыми нотками. Он успокаивал больше, чем сосны вокруг.

— Прости, разбудил.

Тея подняла голову, посмотрела на меня.

— То есть ты не хочешь говорить?

Я вздохнул, провел большим пальцем по позвонкам под тонкой тканью майки и халата.

— Такое ощущение, что ярость прожигает меня изнутри. После всего, через что ты прошла, этот ублюдок просто живет себе как ни в чем не бывало.

Ее рука застыла у меня на спине.

— Нет. Не живет.

Я нахмурился.

— Он не может быть счастлив. Счастливые люди не ломают других. Не разрушают. Я поняла, что он, должно быть, ужасно несчастен. И это единственное утешение, что у меня есть.

Я покачал головой.

— Этого мало.

Несправедливо, что мир считает Брендана гением. Что никто не знает, кто он на самом деле. И мысль о том, что в его голове, может, и ад, меня не утешала. Это не снимало ярости.

Тея шагнула вперед, положила руки мне на грудь.

— Тебе нужно отпустить. Иначе это сожрет тебя.

Я не хотел держаться за этот гнев. Не хотел, чтобы он продолжал выжигать меня изнутри.

— Что помогает? — спросила Тея. — Когда ты злишься, что помогает? Мне обычно нужно засунуть руки в землю. Посадить что-нибудь или ухаживать за тем, что уже есть. Перенаправить энергию в что-то созидательное — это почти всегда работает. И когда мне грустно — тоже.

Господи, она такая светлая. Я поднял руку и провел пальцами по ее лицу.

— Строить. А ещё лучше — разрушать, чтобы потом создать что-то новое.

Губы Теи изогнулись в улыбке.

— Мы могли бы снести к чертовой матери гостевую ванну.

Я хотел рассмеяться, но во мне еще не было места для смеха. Хотя капитальный ремонт этой чертовой ванной я бы с радостью устроил — только нужных инструментов сейчас под рукой не было.

— Не сегодня.

На лице Теи промелькнуло разочарование, но тут же в глазах что-то вспыхнуло. Я не успел распознать, что именно.

Она встала на носки, прижалась ко мне всем телом. И как только ее губы коснулись моих, я пропал. Только она и я. Запах, вкус, ощущение. Мой язык скользнул внутрь и я взял. Все, что она давала.

Моя рука опустилась по ее спине к бедрам. Я притянул ее ближе, сильнее, жадно впитывая все, что было Тея. Где-то над головой ухнула сова, и я с усилием оторвался от ее губ, дыша тяжело, словно после бега.

— Прости, я...

Тея сжала мою футболку, сжав кулаки на груди.

— А я нет. — Ее глаза искали мои. — Позволь мне помочь тебе выжечь это.

Черт возьми.

Стоя передо мной в лунном свете, она была воплощением искушения. И предлагала целый мир.

— Я себе сейчас не доверяю, — выдавил я, чувствуя, как от этих слов всё внутри сжимается. Мрак внутри меня еще не рассеялся.

Ее выражение стало мягче.

— Но я тебе доверяю. И больше того — я хочу тебя всего. — Ее пальцы легко скользнули по моему лицу, словно запоминали его черты при свете луны. — Тебе не нужно быть идеальным для меня, Шепард. Не нужно держать все под контролем. Я хочу тебя таким, какой ты есть. Даже когда тебе хочется сжечь мир до тла.

Моя грудь судорожно вздымалась. В горле заполыхал огонь.

— Тея...

— Поверь, я справлюсь. Со всем тобой. Потому что это — ты. И я еще никогда никому так не доверяла.

Она даже не подозревала, что только что мне отдала. Эти три слова вертелись у меня на языке, но я проглотил их.

Я просто покажу ей.