Хрупкий побег

15

Тея

Я вполголоса напевала себе под нос, крепко сжимая в одной руке переноску с котятами, а в другой — коробку с выпечкой, оставшейся после сегодняшней смены. Идеальный десерт на вечер. Мы с Шепом за последнюю неделю с лишним выработали некое подобие ритуала.

Он приезжал ко мне около четырех, когда я уже возвращалась из пекарни или с питомника, и всегда привозил с собой еду. Мы ели на заднем крыльце, и он задавал только те вопросы, которые касались настоящего. Никогда не лез глубже, позволяя мне самой решать, чем делиться. А потом принимался за работу.

А я случайно оказывалась у окна примерно через час — ну знаете, так, мимо проходила — и видела, как он работает без рубашки. Чистая случайность.

Я вынырнула из этой своей похотливой задумчивости как раз вовремя, чтобы не врезаться в широкоплечего мужчину, загораживавшего мне дорогу.

— Ой, извините, — пробормотала я.

— Осторожнее, милая. Если будешь ходить не глядя, рано или поздно влетишь в неприятности, — пропел тот самым тягучим голосом, от которого по моей спине пробежал холодок. Расс. Я не видела его с того самого дня, как зашла в Castle Rock Construction, и Рейну тоже. Иногда она не заходила в The Mix Up несколько дней подряд, но никогда не пропадала больше, чем на неделю. Я старалась не думать, что это может значить.

— Тяжелый день, — сказала я, пытаясь обойти его слева.

Но Расс сделал шаг в ту же сторону и выхватил у меня из рук коробку.

— Давай, я донесу до твоего велосипеда.

— Не стоит. Я сама…

— Я настаиваю, — перебил он.

Пульс глухо застучал в шее. Мне не хотелось, чтобы этот человек был рядом. Но и не хотелось усугублять ситуацию. Мы стояли на улице, посреди бела дня. Туристы заходили в магазинчики, местные прогуливались, наслаждаясь первыми летними деньками. Я в безопасности.

Я зашагала в сторону, где стоял мой велосипед, у самого угла здания, даже не поблагодарив Расса за «помощь», которую я не просила.

— Ну и кто тебе, скажи на милость, чинит утечку и водопровод? — заговорил он с фальшивой легкостью.

— Шепард Колсон, — ответила я.

Я не столько увидела, сколько почувствовала, как его шаг на долю секунды сбился.

— Богатеешь, значит.

Я стиснула зубы:

— Он просто делает мне одолжение. Я дружу с его сестрой.

На самом деле Шеп разрешил мне оплатить только материалы, и, я была уверена, сделал мне скидку по своей подрядной цене. Но я точно знала — как-нибудь, но я расплачусь с ним по-настоящему.

Русс усмехнулся:

— Малыш из коробки просто хочет затащить тебя в постель.

Я резко остановилась и развернулась к нему:

— Что ты сейчас сказал?

Он выпятил грудь, словно паяц:

— Ты прекрасно все слышала. Не строй из себя дурочку. Он просто хочет тебя трахнуть. А потом выкинет, как и всех остальных. Поспрашивай. Малыш из коробки только и делает, что разбивает девочкам сердца. Из себя строит золотого мальчика, а на деле — просто тот еще ублюдок.

Я даже не знала, с чего начать, чтобы разобрать эту кучу грязи. Но одно слово зацепилось особенно сильно.

— Малыш из коробки?

Глаза Расса зловеще загорелись:

— Не слышала историю? Его в коробке оставили у пожарной станции. Мать даже не захотела его воспитывать.

Желание влепить пощечину было таким сильным, что я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться. Вместо этого я вырвала коробку с выпечкой из его рук.

— Убирайся к черту. Ты бы мечтать не смел быть хотя бы вполовину таким человеком, как Шеп. И никогда им не станешь. Потому что ты — подлый, грубый, отвратительный тип. И, боюсь, это еще далеко не все.

Расс на секунду застыл, явно ошарашенный, а потом ухмыльнулся:

— Ага, значит, уже трахаешься с ним. Удачи, когда он тебя выкинет, как мусор. Ты ведь, похоже, именно им и являешься.

Он зашагал прочь, а меня затрясло. Он всего лишь задира, но я знала — такие умеют быть по-настоящему опасными, когда хотят навредить.

— Все хорошо, — прошептала я котятам, завозившимся в переноске из-за нашей ссоры. — Мы в порядке.

У меня дрожали руки, когда я подняла переноску и водрузила ее в прицеп велосипеда. Мне понадобилось три попытки, чтобы застегнуть ремешки. Потом я поставила коробку перед котятами, чтобы она не перевернулась. Но когда я закинула ногу на велосипед, замерла.

Откуда Расс знал, что я езжу на велосипеде?

По дороге домой, которая заняла чуть больше получаса, нервы у меня так и не успокоились — я оглядывалась через плечо каждые две секунды, выискивая, не едет ли кто за мной. Возможно, Расс просто видел, как я катаюсь по городу. Это было самым вероятным объяснением. Этот велосипед был у меня почти столько же, сколько я жила здесь. Но его жестокость и то, как хорошо он осведомлен о моих привычках, выбили меня из колеи.

Это слишком напоминало мне Брендана. Он тоже выпытывал из меня каждую мелочь — якобы из интереса ко мне, из желания сблизиться. А потом использовал все это как оружие. Целился в самое больное, в то, что точно ранит.

Меня затрясло, когда я свернула на гравийную дорогу, объезжая ямы. И когда увидела свой дом и серебристый пикап, припаркованный рядом, в глазах тут же защипало. Потому что я знала — рядом с ним безопасно.

Я изо всех сил пыталась сдержать слезы. Думала о цветах, которые хотела посадить перед домом, когда Шеп засыплет траншею. Думала, что можно собрать в теплице и отдать Шепу, чтобы он передал его маме. Думала, как Лось любит играть во дворе и наблюдать за Шепом, пока тот работает.

И это немного помогло. Но недостаточно.

Я остановилась у дорожки к крыльцу. Шеп уже шел мне навстречу, на лице сияла улыбка.

— Я заезжал сегодня в Роксбери и взял индийской еды. Не уверен, что она станет моей любимой, но там было много всего — я взял попробовать разное. И самосы тоже захватил. Возможно, придется все это подогреть, но… — Его глаза остановились на моем лице, и радость мгновенно испарилась. — Что случилось? Все в порядке?

Конечно, Шеп видел меня насквозь, как бы я ни пыталась заглушить тревогу картинками уюта.

— Все нормально, — выдохнула я.

— Чепуха, — прорычал он. — Ты дрожишь как осиновый лист.

Я спрятала руки за спину, будто это могло что-то скрыть.

— Колючка, — прошептал он. — Что случилось? Пожалуйста.

Это его «пожалуйста» все и решило. В этом слове было столько мольбы, столько заботы. И тогда я почувствовала, как снова подступают слезы. Я изо всех сил моргала, пытаясь их прогнать.

— Это глупо.

Шеп медленно подошел ближе, оставляя мне пространство и выбор — принять его или отступить. Я не отступила. Его ладонь поднялась и откинула прядь волос с моего лица.

— Это не глупо. Не если ты из-за этого в таком состоянии.

Сердце бешено колотилось. Мне так хотелось рассказать Шепу все. Но я не могла. Вся эта история была слишком пропитана стыдом. И все же я хотела дать ему хотя бы крупицу правды. Хоть что-то, что поможет ему понять.

— Я столкнулась с Рассом Уилером.

Рука Шепа в моих волосах сжалась, и из его груди вырвался низкий гортанный звук, больше похожий на рычание.

— Что. Он. Сделал?

— Он меня не трогал, — поспешила я заверить. — Просто… вел себя как хам. Грубо, мерзко. Дело не в нем самом. Просто он напомнил мне о человеке, о котором я не хочу вспоминать.

В глазах Шепа отразилась боль.

— Блядь, — выдохнул он и обнял меня.

Я не раз за последние два года получала объятия — и от Саттон, и от Роудс. Но ничего подобного не было. Шеп заключил меня в свои сильные руки, прижал к широкой груди, и я чувствовала, как его сердце бьется в унисон с моим. Запах древесины и опилок окутал меня, словно плед.

Комок в горле сдавил горло. Я прижалась к нему. Дала ему поддержать ту тяжесть, которую так долго носила одна.

— Он разорвал тебя на части, — прохрипел Шеп, запуская пальцы в мои волосы. — Порезал до живого, потому что он именно такой. И мне хочется, чтобы он сам узнал, что такое настоящая боль.

Я вцепилась в его футболку.

— Я накричала на него.

Шеп чуть отстранился и приподнял бровь:

— Пустила в ход свои шипы?

Я едва улыбнулась:

— Он наговорил о тебе всякого. Меня это взбесило.

Рука Шепа застыла в моих волосах.

— Что именно он сказал?

Во рту пересохло.

— Неважно, — пробормотала я. Глупая я.

— Колючка, — мягко потянул он меня за волосы, возвращая мой взгляд к себе.

Я вздохнула:

— Что тебя бросили. Не очень деликатно выразился.

— Называл меня Малышом из коробки?

В голосе Шепа звучала пустота, от которой внутри все сжалось.

— Да, — прошептала я.

— Это еще со школы тянется. Расс просто не повзрослел, — буркнул он.

Я подняла глаза:

— Прости. Это жестоко.

Он пожал плечами:

— Такова жизнь. В конце концов, я все равно оказался в замечательной семье.

Но что-то подсказывало, что Шеп не договаривает. Что боль от этих слов все еще жива. Но я не винила его. У каждого из нас есть свои раны, которые мы не готовы никому показывать.

— Что еще он сказал? — спросил Шеп.

Я отвела взгляд.

— Колючка…

— Он сказал, что ты помогаешь мне только потому, что хочешь переспать со мной.

К моему удивлению, Шеп расхохотался. Это был удивительный смех и я не только слышала его, но и чувствовала каждой клеткой.

Он посмотрел на меня, весело сверкая глазами:

— Не буду врать, я бы с радостью прикоснулся к твоему телу. Но помогаю тебе потому, что могу. И потому что тебе это нужно. Это дает мне ощущение, что я чего-то стою. А мне это важно.

Внутри все заклокотало — тревога, желание, страх. Я подавила первые два и посмотрела прямо в глаза Шепу. Подняла ладонь и коснулась его щеки. Щетина покалывала кожу, посылая дрожь по спине.

— Ты уже стоишь многого, Шепард Колсон. Не нужно никого спасать, не нужно рвать жилы. Ты — ценный сам по себе. Просто за то, кто ты есть.

В его янтарных глазах вспыхнули золотистые искры.

— Теа… — хрипло выдохнул он.

Я опустила руку и сделала шаг назад. Потому что если бы осталась, то сделала бы то, чего пока не была готова сделать. Но могла предложить ему другое.

— Хочешь зайти? Я разогрею еду, и ты поможешь покормить котят.

Глаза Шепа снова вспыхнули:

— Ты уверена? Я не хочу…

— Я доверяю тебе, Шеп. Заходи.

Он не двинулся с места. Просто стоял, выжидая, не передумаю ли я. Это терпение, это мягкое уважение пробудили во мне что-то новое. Что-то, от чего хотелось сбежать, но уже не получалось. Я подавила в себе это чувство и направилась к велосипеду.

Это подстегнуло Шепа к действию. Настоящий джентльмен. Он взял из моих рук коробку с выпечкой, потом отстегнул переноску с котятами и аккуратно достал ее. Пока малыши жалобно мяукали, он провел пальцем по передней решетке, как будто пытаясь их успокоить.

Этот жест — такой простой, теплый — успокоил и меня. Вроде бы мелочь, но я заметила ее.

И все равно сердце колотилось, когда я подошла к двери. Я сунула свободную руку в карман и достала ключи. Пальцы дрожали, и только со второй попытки удалось попасть ключом в замочную скважину. Щелчок замка прозвучал в ушах как выстрел — громко, резко, оглушающе.

Я задержала руку на дверной ручке. Раз, два, три. Обратного пути уже не будет. Но все сильнее росло желание впустить кого-то в свою жизнь. Впустить Шепа.

Я повернула ручку и открыла дверь. Зайдя в дом, жестом показала вперед:

— Котята в загоне в гостиной, сразу по коридору.

Шеп вошел неторопливо, будто каждый шаг спрашивал у меня разрешения. Давая мне возможность остановить его в любой момент. Это тоже был подарок. Я закрыла за ним дверь и повернула замок, как делала это тысячу раз. Только теперь с внутренней стороны был кто-то еще.

Я дрожала от тревоги и предвкушения. Прошла по коридору на кухню, поставила коробку с выпечкой рядом с пакетами с индийской едой, которые оставил Шеп, и пошла на звук мяуканья. У порога гостиной остановилась.

Шеп аккуратно опускал пушистиков в загон. Осторожно, ласково. И с каждым движением он будто стирал остатки тревоги с моего сердца.

Поставив серую кошечку в загон, он выпрямился и повернулся ко мне. Не двинулся с места, просто посмотрел, словно спрашивая молча: «Ты в порядке?»

Я смотрела на него долго. А потом ответила честно:

— Хорошо. — Слезы подступили к глазам. — Я думала, я никогда не смогу на это решиться.

В глазах Шепа вспыхнул целый калейдоскоп чувств, но одно стало самым ярким — гордость.

— Я так чертовски горжусь тобой, Колючка. Как насчет того, чтобы отметить это индийской едой?

— Звучит идеально.

И это действительно было так.