Развод. Испеку себе любовь

11. Цена муки

Три коробки с булками стояли на заднем сиденье "Лады", наполняя салон душистым, горьковатым запахом дыма и неудачи. Аля вела машину молча, уставившись в убегающую под колёса ленту асфальта. Вика, прижавшись лбом к холодному стеклу, пыталась найти хоть какие-то слова, но все они казались плоскими и фальшивыми, как дешёвый грим.

— Может, он псих? — наконец выдохнула она, ломая тягостное молчание. — Нормальные люди так не делают. "Одна ночь"... Да за два ляма можно нанять модельное агентство на месяц! Это просто унижение.

Аля не ответила. Она просто вела машину, заворачивая на знакомую улицу. Унижение? Нет. То, что предложил Артём, было хуже. Это была холодная, расчётливая товарно-денежная операция. Проверка на прочность. Он покупал не её тело — он покупал её готовность переступить через себя. И самое ужасное, что в его извращённой логике это имело смысл. Он вкладывался в человека, который готов на всё ради цели. А что может быть большей демонстрацией целеустремленности, чем согласие на такие условия?

— Он проверяет, насколько я готова пасть, — тихо проговорила Аля, будто отвечая на свои мысли. — Чтобы понять, насколько я буду беспощадна к конкурентам. К нему. К самой себе.

— Это бред! — возмутилась Вика. — Мы найдём другие деньги. Я возьму кредит! У меня есть просмотры, я могу...

— На что, Вик? — Аля резко притормозила перед своим, нет, домом Ильи. — На новый миксер? На аренду помещения? На юридическое оформление, чтобы опека отстала? Тебе банк даст два миллиона под твои посты? Мне — без официального дохода? — Она выключила зажигание, и в салоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем остывающего двигателя. — Нет. Он это знает. Он знает, что у меня нет выбора.

Она вышла из машины. Утренний воздух был свеж и колок, но Аля его не чувствовала. Она чувствовала только тяжесть в ногах и ледяной ком в груди. Из-за забора доносился смех Сони. Высокий, звонкий, счастливый. Илья, должно быть, включил ей мультики или играл с ней. В уже-не-её доме.

Аля зашла в сад. Печь стояла холодная, почерневшая от вчерашнего пожара. Рядом валялась злополучная буржуйка с оторванной дверцей — памятник её провалу. На столе остались следы муки и несколько недоделанных булок, заветревшихся за ночь. Картина полного разгрома.

Она машинально подошла к миске, где осталось немного теста. Оно уже закисло, покрылось коркой. Она ткнула в него пальцем. Холодное, безжизненное. Как она сама.

Из-за угла вышла Маргарита Вениаминовна. На её лице была смесь укора и жалости.

— Ну что, дочка? Развезли свой хлеб? — спросила она, но по взгляду Али всё поняла. Лицо матери сразу помрачнело. — Опять ничего? Я же говорила, нечего было с этим аферистом связываться! Теперь ещё и слух по городу пойдёт, что Молчанова взятки булками раздаёт!

Аля промолчала. Какая разница, что пойдёт по городу? Главный слух уже летел по цифровым проводам: "Аля Молчанова не потянула заказ. Инвестор отказал". Илья наверняка уже знает. Он, как стервятник, чует слабость за версту.

Она прошла мимо матери в летнюю кухню, села на старый табурет и уставилась на телефон. Таймер показывал: 84 дня 4 часа 12 минут. Время текло сквозь пальцы, как песок. А вместе с ним утекали её шансы.

Она крутила в голове слова Артёма. "Без обязательств, без намёков на отношения. Проверка на совместимость". Что это меняло? Ничего. Это всё равно была проституция, просто прикрытая бизнес-терминами. Более изощрённая, более унизительная.

Но что было ее альтернативой? Смотреть, как дом уходит с молотка? Смотреть, как Соня привыкает жить с отцом, который покупает любовь игрушками? Смотреть, как её собственная жизнь превращается в жалкое существование между маминой хрущёвкой и дымящейся печью в саду?

Нет. Этого она не допустит.

Она взяла телефон и набрала сообщение. Пальцы дрожали.

"Артём. Ваши условия неприемлемы. Я не товар. Мой бизнес будет строиться на качестве хлеба, а не на качестве моей моральной гибкости. Спасибо за предложение. Молчанова Аля”.

Она не стала перечитывать. Просто нажала "Отправить". Сердце колотилось где-то в горле, но на душе стало легче. Пусть и пусто.

Через секунду телефон завибрировал: не Артём, Илья.

"Видел, что у тебя не вышло. Жаль. Дверь для обсуждения всё ещё открыта. Можешь прийти сегодня вечером. Соня скучает".

Аля зажмурилась. Он следил. Конечно, следил. У него, наверное, есть свой источник в администрации или у того же участкового. Он знал всё. И наслаждался её падением.

Она не ответила. Вместо этого встала, подошла к мешку с мукой и с силой дёрнула за верёвку. Мешок упал на стол, подняв облако белой пыли.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Вика, зайдя в кухню.

— Что делаю? — Аля с силой просеяла муку в чистый таз. — Замешиваю тесто. У нас есть заказы на сегодня? Нет? Значит, будем печь впрок. Раздадим соседям. Донесём до рынка. Как раз продадим булки, которые пекли для Артема. Сидеть сложа руки я не буду.

— Но, Аля, это же бессмысленно! — воскликнула Вика. — Нужен план! Нужны деньги!

— Деньги не упадут с неба! — резко оборвала её Аля. — А план простой: выжить. Выжить сегодня. Испечь хлеб сегодня. А завтра будет видно.

Она налила в муку воды и начала месить. Не как вчера — с яростью и отчаянием, а с холодной, методичной решимостью. Каждое движение было точным, выверенным. Она вбивала в тесто не злость, а стойкость.

Телефон снова завибрировал — на этот раз Артём. Не сообщение, а звонок. Аля вытерла руки о фартук и взяла трубку.

— Алёна, — его голос был спокоен. — Я получил ваш отказ. Уважаю. Но позвольте внести ясность. Моё предложение не было попыткой вас купить. Оно было попыткой понять, на что вы готовы ради своего дела. Вы ответили четко и достойно. Это многое говорит о вас как о человеке.

Аля молчала, не понимая, к чему он ведёт.

— Поэтому я меняю условия, — продолжил Артём. — Инвестиция остаётся прежней — два миллиона. Доля — 40 %. Без всяких "ночей". Но с одним условием.

— Каким? — с подозрением спросила Аля.

— Вы начинаете не здесь, в саду. А в помещении. В том самом цеху на заводе "Прогресс", где мы встречались. Я его выкупаю. Ремонт и оборудование — за мной. Управление и производство — на вас. Первую прибыль мы пускаем на погашение вашего долга. Согласны?

Аля прислонилась лбом к прохладному косяку двери. Мир перевернулся с ног на голову за тридцать секунд. Это был шанс. Настоящий, чистый шанс. Без унижений, без двусмысленностей.

— Почему? — выдохнула она. — Почему вы передумали?

— Потому что человек, который предпочитает потерять всё, но не потерять себя, — это лучшая инвестиция, — просто сказал Артём. — Так вы со мной или нет?

Аля посмотрела на свои руки, испачканные в тесте. На печь. На дом, где сейчас наверняка играла и смеялась ее дочь. Она сделала глубокий вдох, в котором смешались запах хлеба и запах свободы.

— Да, — твёрдо сказала она. — Я с вами.

— Отлично. Встречаемся завтра в десять утра на заводе. Привозите свои лучшие рецепты. — Он положил трубку.

Аля опустила телефон. Вика смотрела на неё с замершим в глазах вопросом.

— Всё, — прошептала Аля. — Всё начинается по-настоящему. У нас будет пекарня.