Развод. Испеку себе любовь

20. Бремя славы

Слава, как и предсказывал Артём, оказалась тяжёлой ношей. На следующее утро у ворот завода выстроилась очередь. Не из пяти человек, как раньше, а из тридцати, а то и больше. Люди приезжали из соседних районов, держа в руках распечатанные скриншоты телесюжета.

— Мы к той самой, с телевизора! — кричали они, едва замечая кого-то из сотрудников. — Дайте нам настоящего хлеба!

Внутри цеха царил хаос: да, ко всеобщему облегчению, выяснилось, что у Галины Ивановны, помимо хозяйственной хватки, имелась и действующая медицинская книжка. Её срочно оформили в качестве помощницы пекаря, поручив ответственные, но не требующие высокой квалификации этапы: просеивание муки, подготовка опары и наблюдение за расстойкой, но Денис и Галина Ивановна не справлялись.

Ее сын Сергей отправился договариваться о поставках муки с их местным сельхозкооперативом. Тесто не успевало подходить, закваски перекисали, а телефон звонил без перерыва: новые заказы, предложения о сотрудничестве, запросы от прессы.

Аля металась между печами, телефоном и кассой, которую срочно привезли и установили у входа. Вот чего она уж точно не ожидала, так это необходимости точки реализации прямо у них на производстве. Она чувствовала себя не пекарем и не директором, а аниматором на детском празднике, который вот-вот закончится слезами и истерикой.

— Алёна Игоревна! — Денис, с лицом, испачканным в муке и отчаянии, схватил её за локоть. — Мука заканчивается! А новая партия только завтра!

В разгар этого ада в цех вошёл Илья. Безупречный, в свежевыглаженной рубашке, с лёгкой насмешливой улыбкой. Он окинул взглядом суматоху, горы грязной посуды и вымотанную Алю.

— Ну что, звезда районного масштаба? — произнёс он, едва скрывая сарказм. — Вижу, бизнес-империя на подъёме. Напоминает цирк, если честно.

— Что тебе нужно, Илья? — устало спросила Аля, даже не оборачиваясь.

— Привёз Соню. Она хотела посмотреть на мамин "большой бизнес". Но, глядя на это, — он презрительно сморщился, — пожалуй, увезу её в зоопарк. Здесь и так достаточно обезьянничества.

Аля сжала кулаки. Она знала, что он прав. Всё действительно выглядело ужасно. Но признаться в этом ему, своему бывшему палачу, она не могла.

— Всё под контролем, — сквозь зубы произнесла она. — Рабочий процесс.

— Конечно, — усмехнулся он. — Особенно тот процесс, где мука заканчивается, а печь ломается. Слушай, я не со зла. Я вижу, ты тонешь. Дай мне помочь. Хотя бы советом. Я могу нанять тебе нормального менеджера, привести в порядок документы...

— Уходи, Илья, — тихо, но твёрдо сказала Аля. — Мы справимся сами.

Он пожал плечами, развернулся и ушёл, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и тяжёлое чувство унижения.

После его ухода Аля прислонилась к стене, закрыв глаза. Она почти слышала, как трещит по швам её хрупкое счастье. И тут её взгляд упал на Галину Ивановну. Та, не обращая внимания на хаос, спокойно, с каменным лицом, замешивала новую порцию теста. Её движения были точными, выверенными, полными какого-то внутреннего достоинства.

И Алю осенило. Они пытаются угнаться за спросом, как загнанные лошади. А нужно не угнаться. Нужно задать свой ритм.

Она вышла к очереди. Люди зашумели, протягивая деньги.

— Всем доброе утро! — сказала Аля, и её голос, к её же удивлению, прозвучал уверенно. — Спасибо, что приехали! Но сегодня у нас не будет хлеба для всех.

В толпе пронёсся разочарованный гул.

— Мы — маленькая пекарня, — продолжала она. — Мы не фабрика. Мы не можем испечь много и быстро. Но то, что мы печём, мы делаем с душой и по совести. Поэтому мы вводим систему предзаказов. Вы можете записаться на завтра, на послезавтра. И быть уверенными, что ваш хлеб будет свежим и приготовленным именно для вас.

Она повернулась и написала мелом на грифельной доске, которую использовали для заметок: "На сегодня ВСЁ РАЗОБРАНО. Запись на предзаказ открыта". А затем повесила ее на ручку двери.

Наступила тишина. А потом кто-то первый начал хлопать. За ним другой. Кто-то засмеялся: "Ну, раз звезда говорит, значит, так тому и быть!" Очередь начала медленно расходиться, но люди подходили к двери, чтобы записать свои имена и телефоны. Вика принесла из офиса листы бумаги, и теперь подходила к каждому, улыбаясь, предлагала продиктовать ей свои контактные данные.

Это была не победа. Это было перемирие. Перемирие с реальностью.

Вечером, когда цех опустел, а предзаказы были расписаны на три дня вперёд, Аля сидела за столом и составляла график. Жёсткий, понятный график. Не больше ста буханок в день. Только по предоплате. Никаких спонтанных продаж.

В дверь постучали. Это был Денис.

— Алёна Игоревна, я... я не справляюсь один. Нужен ещё один пекарь. Настоящий.

Аля посмотрела на него. Он был прав. Романтика кончилась. Начинались будни. Суровые, тяжёлые, но единственно возможные.

— Я понимаю, — грустно кивнула Аля. — С завтрашнего дня я усилю поиски. Ищем не просто пекаря. Ищем единомышленника.

Она вышла на улицу. Было темно и тихо. Слава отступала, оставляя после себя не разорение, а чёткое понимание: чтобы остаться собой, иногда нужно иметь смелость сказать "нет" даже тем, кто тебя любит. Или думает, что любит. Потому что единственный способ выпечь по-настоящему хороший хлеб — это делать это без суеты. Даже если весь город ждёт его у твоих ворот.