Развод. Испеку себе любовь

47. Секрет

Солнце, пробивавшееся сквозь панорамные окна лофта, было слишком ярким, слишком откровенным. Аля проснулась раньше Артёма. Она лежала, глядя в потолок, и слушала его ровное дыхание. На коже ещё жили воспоминания о его прикосновениях, а в душе бушевал странный вихрь из эйфории и тревоги.

Он пошевелился, потянулся и открыл глаза. Его взгляд, тёплый и немного затуманенный сном, нашёл её. Он улыбнулся — медленной, счастливой улыбкой, которой она у него ещё не видела, и потянулся к ней.

— Доброе утро, — его голос был хриплым от сна.

И в этот идеальный момент её пронзила ледяная игла страха.

— Нас никто не должен видеть вместе, — выпалила она, прежде чем он мог её поцеловать.

Улыбка на его лице замерла, затем медленно угасла. Он приподнялся на локте.

— Что?

— Выходя отсюда. Вместе. Нас не должны видеть. Вика, Денис… все. Особенно Илья.

Он сел на кровать, его лицо стало серьёзным, непроницаемым.

— Аля, мы не преступники.

— Для Ильи — да! — она тоже села, обхватив колени руками. Одеяло сползло, но ей было не до стыда. — Ты не понимаешь? Он ищет любое грязное пятно! Он скажет, что я сплю со своим инвестором, чтобы он покрывал мои долги. Что я неадекватная мать, которая заводит интрижки вместо того, чтобы думать о ребёнке! Это перечеркнёт все наши аргументы в суде!

Он молча смотрел на неё, и она видела, как в его глазах борются желание спорить и понимание её логики. Это было невыносимо.

— До суда осталось всего несколько дней, — умоляюще прошептала она. — А до крайнего срока с долгом — еще чуть больше двух недель. Мы должны подождать. Прошу тебя.

Он закрыл глаза на мгновение, провёл рукой по лицу. Когда открыл, в них была лишь усталая покорность.

— Хорошо. Как скажешь. Я отвезу тебя.

Они собрались в гнетущем молчании. Воздух, ещё недавно наполненный теплом и близостью, стал холодным и тяжёлым. Он повёз её на своей машине, но объехал пекарню с другой стороны, остановившись в безлюдном переулке в двух кварталах.

— Спасибо, — сказала она, не глядя на него, хватаясь за ручку двери. — Аля.

Она обернулась. Его лицо было напряжённым.

— Я не хочу быть твоим грязным секретом.

— Ты не секрет! Ты… ты просто наша тайная стратегия. На время, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

Он ничего не ответил, просто кивнул. Она выскочила из машины и почти побежала к пекарне, чувствуя себя воровкой, крадущейся по утренним улицам.

В пекарне её ждал обычный хаос. Увидев Алю, Денс тут же сообщил:

— У нас, кажется, перебои с поставками муки — Василий Юрьевич сообщил, что грузовик утром не приезжал.

Аля попыталась собраться с мыслями, переключиться. Но её голова была пуста, а сердце бешено колотилось.

— Хорошо, Денис, я разберусь, — она потянулась за телефоном, чтобы позвонить поставщику.

В этот момент дверь открылся, и вошёл Артём. Он был в своём безупречном деловом виде, лицо — маска полного спокойствия.

— Утро, — кивнул он команде, не глядя на Алю. — Алёна, у нас через пятнадцать минут созвон с юристом. Отчёт по финансам готов?

Его тон был настолько сухим и официальным, что у Али ёкнуло сердце. Это была игра, но игра давалась ей невероятно тяжело.

— Да, почти, — выдавила она, утыкаясь взглядом в экран компьютера.

— "Почти" — это не ответ, — отрезал он, проходя к своему столу. — Мне нужны точные цифры. Сейчас.

Он говорил с ней так, как говорил в первые дни их знакомства. Как начальник с подчинённой. От его холодного тона по её коже побежали мурашки. Она подняла на него взгляд и увидела в его глазах ту же боль, что чувствовала сама. Но под взглядами Вики и Дениса он не мог позволить себе слабину.

— Хорошо, Артём, — чётко сказала она, подчёркивая формальность. — Будет сделано.

Она отвернулась, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Это было в тысячу раз тяжелее, чем она предполагала. Быть рядом, но делать вид, что между ними ничего нет. Видеть его и не иметь права прикоснуться. Слышать его команды, зная, что несколько часов назад его руки были на её коже.

Получила то, чего хотела? Дура!

Она уткнулась в цифры, пытаясь загнать подступающую панику. Это была их новая реальность. Реальность секретов, масок и стали, которую ей пришлось надеть на своё сердце. До суда оставалось пять дней. Они казались вечностью.

Весь день они двигались по цеху, как два отполированных камня, отскакивая друг от друга, общаясь лишь сухими репликами о работе. К вечеру, когда команда разошлась и они остались одни, готовые к ночной выпечке, Аля не выдержала. Она подошла к нему, когда он проверял температуру печи.

— Мне так неприятно, — тихо сказала она, глядя на его спину. — Эта ложь... Твой холодный тон... Мне кажется, я снова в том браке, где каждое слово — это шифр, а каждое прикосновение нужно заслужить.

Артём обернулся. Его лицо было усталым и напряжённым.

— А чего ты хотела, Аля? — его голос прозвучал резко, без прикрас. — Ты сама выбрала этот сценарий. "Тайная стратегия". "Нас не должны видеть". Ты просила меня играть роль, и я играю. Так что не жалуйся на декорации, которые сама же и выстроила.

Его слова ударили больно, точно по самому больному месту. Она отступила на шаг, чувствуя, как сжимается горло.

— Ты прав, — прошептала она, опуская голову. — Я просила. Прости.

Она уже хотела развернуться и уйти, но он вдруг вздохнул, и всё напряжение словно вышло из него одним долгим выдохом. Он провёл рукой по волосам.

— Нет. Это я сволочь. — Он сделал шаг к ней, и его голос смягчился, стал глубже. — Я не злюсь на тебя. Я в ярости от этой ситуации. На этого подонка, который заставляет нас прятаться. Мне тоже физически больно от этой игры. Видеть тебя и знать, что я не могу... — он не договорил, но его взгляд, полный тоски и желания, закончил фразу за него.

Он медленно, давая ей время отстраниться, протянул руку и коснулся ее пальцев. Это простое прикосновение, после целого дня холодной отстраненности показалось ей глотком воды в пустыне.

— Пошли ко мне, — тихо, но настойчиво сказал он. — Сегодня. Прямо сейчас. Забудем на одну ночь обо всем. Будем самими собой.

И она, не в силах более сопротивляться ни ему, ни собственному глупому сердцу, кивнула.

Он привез ее к себе. На этот раз он не гасил свет, и его лофт предстал перед ней во всех деталях — просторный, минималистичный, но на этот раз он не казался стерильным. На журнальном столике стояла открытая книга, на барной стойке — две немытые чашки из-под кофе. Здесь была жизнь. Его жизнь.

Первые минуты были неловкими. Они стояли посреди гостиной, как два подростка на первом свидании, не зная, с чего начать.

— Может, вина? — предложил он, срываясь к мини-бару.

— Нет, — покачала головой Аля. Она подошла к панорамному окну, за которым зажигались огни ночного города. — Давай просто... помолчим.

Он встал рядом. Они молча смотрели на город, и это молчание было густым, насыщенным, наполненным биением их сердец. Затем Аля обернулась к нему.

— Сними с меня это, — тихо попросила она. — Всю эту тяжесть. Сделай так, чтобы я на одну ночь забыла, кто я и что меня ждет.

Его взгляд вспыхнул. Он не стал ничего говорить. Он просто взял ее за руку и повел в спальню. На этот раз не было яростной, отчаянной бури их первой ночи. Все было иначе.

Он раздевал ее медленно, почти ритуально, целуя каждый освобожденный от одежды участок кожи — ключицу, сгиб локтя, нежную кожу на внутренней стороне запястья. Его прикосновения были нежными, исследующими, бесконечно терпеливыми. Он словно заново открывал ее тело, помня каждую линию, каждую родинку, но не торопясь, растягивая наслаждение. Аля закрыла глаза, позволяя себе просто чувствовать — тепло его рук, шероховатость его щеки, бархатистую мягкость его губ. Своим теплом, своими ласками Артем снимал с нее слои напряжения, страха и усталости, один за другим,

Он водил по ее коже кончиками пальцев, заставляя Алю вздрагивать от мурашек, шептал на ухо бессвязные, ласковые слова, смешивая их с ее именем. Аля плавилась под его прикосновениями. Они двигались в унисон, их дыхание сливалось в единый ритм, их взгляды были прикованы друг к другу. В его глазах она видела не только желание, но и ту самую, редкую нежность, которая растапливала последние льдинки в ее душе.

— Я тут, — прошептал он, касаясь ее лба своим. — Я никуда не денусь. Мы справимся.

И она поверила. В этот миг, в этом тепле и этой страсти, она позволила себе поверить.

Позже, изможденные, сплетенные конечностями и счастливые, они лежали в его огромной кровати. Аля прижалась щекой к его груди, слушая ровный, успокаивающий стук его сердца. Он обнимал ее, его пальцы лениво перебирали пряди ее волос.

Они не говорили о будущем, но делились воспоминаниями из детства и смешными историями из прошлого, желаниями, не связанными с долгами и судами. Он рассказал, как в десять лет пытался смастерить радио и чуть не спалил гараж. Она — о том, как впервые испекла торт и перепутала соль с сахаром. Они смеялись, их смех был легким и естественным, заполняя пространство лофта теплом и уютом, который был куда реальнее любой дорогой мебели.

Этот вечер был и теплым, и страстным. Это была не просто физическая близость, а глубокое эмоциональное соединение, в котором потребность в нежности и поддержке равнялась силе желания. Они вновь и вновь подтверждали свою связь, находя в объятиях друг друга спасение, силу и забытье.

Когда за окном начал светать, Аля, дремая на его плече, прошептала:

— Спасибо. За этот вечер. За то, что ты есть.

Он крепче притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

— Спи. Впереди еще много битв. Но сегодня мы победили.