Развод. Испеку себе любовь

41. Точка опоры

На следующее утро Аля проснулась с чётким, почти стальным чувством решимости. Пустота в соседней кровати больше не парализовала, а заставляла двигаться вперёд с удвоенной силой. Каждый час, каждая минута теперь была кирпичиком в фундаменте её будущей победы — победы, которая должна была вернуть ей Соню.

В пекарне её ждал Артём со свежей пачкой документов и двумя эклерами с вишнёвым вареньем — её любимыми.

— Юрист считает, что нам нужно срочно предоставить опеке хоть какой-то договор аренды, — без предисловий начал он, откусывая свой эклер. — Даже временный, на полгода. Это снимет основной удар.

— Я договорилась о просмотре трёх вариантов сегодня после обеда, — кивнула Аля, с аппетитом принимаясь за десерт. Сладкий вкус стал маленьким актом сопротивления унынию.

— Я с тобой, — просто сказал Артём.

И он поехал. Не как начальник, не как инвестор, а как поддержка. Он молча стоял рядом, пока она осматривала тесные однушки с затхлым запахом старых обоев.

Первый вариант оказался крошечной квартиркой с открытым балконом и очень старым ремонтом. Риелтор бодро рассказывал о "видах на город", пока Аля в ужасе разглядывала пятна плесени в углу и щели в рассохшихся рамах. Она пыталась представить здесь Соню, её книги и игрушки, но воображение рисовало только унылую тоску. Отчаяние, холодное и липкое, подкатило к горлу: “ Это всё, на что я могу рассчитывать?”

Вторая квартира была больше, но находилась на первом этаже. Влажный, спёртый воздух больно ударил в нос, под окнами — “шикарный” вид на круглосуточный ларек и ликеро-водочный магазин. Риелтора здесь не было, их встретила хозяйка, и с порога начала ставить условия о тишине и соблюдении идеального порядка.

Аля молча слушала, чувствуя, как сжимается желудок. Казалось, сама Вселенная подсовывает ей варианты, достойные наказания, а не жизни. Чувство унизительной безысходности охватило её с новой силой — в который раз она смотрит квартиры, и ничего! Аля украдкой взглянула на Артёма. Он молчал, но его сжатые челюсти и твёрдый взгляд говорили красноречивее любых слов.

Третий вариант оказался получше — небольшая, но свежеотремонтированная квартира в спальном районе, в двух остановках от хорошей школы. Хозяйка, пожилая женщина по имени Валентина Петровна, смотрела на Алю с нескрываемым любопытством.

— Для вас и дочки? — уточнила она.

— Да, — твёрдо ответила Аля, и сердце её сжалось от смеси боли и надежды. После двух предыдущих "склепов" эти стены казались почти роскошными.

— Место хорошее, тихое, — кивнула женщина. — Семьи молодые живут, мирные.

Пока Аля осматривала санузел, Артём завёл с хозяйкой деловой разговор.

— Валентина Петровна, мы готовы заключить договор на год. Оплату внёс сразу.

Аля замерла у двери в ванную, услышав это. Она резко вышла.

— Артём, мы не договаривались... — начала она, но он её не слушал, глядя на хозяйку.

Та задумалась, явно соблазняясь предложением.

— Год... Это серьёзно. Ладно, я согласна.

— Я не согласна, — твёрдо заявила Аля. Она отвела Артёма в сторону, говоря вполголоса, но с горящими глазами. — Я не могу быть у тебя в долгу на такую сумму. Это мой долг, моя борьба. Я должна сама.

— Алёна, это стратегия! Суду нужна стабильность, а не договор на пару месяцев! — так же тихо парировал он.

— А что будет после суда, если я проиграю? Я буду обязана тебе за целый год аренды пустой квартиры? Нет. Я снимаю на тот срок, на который могу себе позволить. На два месяца.

Они стояли, уставившись друг на друга, как два упрямых быка. Валентина Петровна с интересом наблюдала за ссорой.

Внезапно Артём отступил. Он вздохнул, провёл рукой по волосам и повернулся к хозяйке с самой обаятельной улыбкой, какую только мог изобразить.

— Валентина Петровна, простите наши дебаты. Ситуация такая... — он опустил голос, сделав его заговорщическим. — Моя подруга здесь борется за своего ребёнка. Суд через три недели. Ей нужно просто показать суду, что у неё есть жильё на время процесса. Это вопрос жизни. Мы заплатим за два месяца, но по ставке как за долгий срок. И если всё уладится, она, конечно, останется. Вы только помогите ей этот порог переступить.

Валентина Петровна посмотрела на Алю, увидела её напряжённое, уставшее лицо, перевела взгляд на уверенного, но умоляюще смотрящего Артёма. Лицо её смягчилось.

— Ну что ж... Раз дело такое... Два месяца так два месяца. Только депозит за коммуналку внесите. И чтобы чисто было!

Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Аля шла, сжимая в руке предварительный договор.

— Извини, — сказала она, не глядя на него. — Я не хотела…

— Не извиняйся, — перебил он. — Ты была права. Это твоя битва. Моя работа — не мешать и поддерживать там, где могу. Уговаривать упрямых хозяек — как раз входит в мои обязанности.

Она хмыкнула, и напряжение немного спало.

— Спасибо. За то, что понял. И за то, что поехал со мной.

— Пустые благодарности оставь, — он отпер машину. — Я не просто так. Мне важно, чтобы ты осталась на плаву. Чтобы этот проект… чтобы ты устояла.

По дороге они заехали в пекарню забрать забытые Алей документы. Цех был пуст и тёмен, пахло остывшим хлебом и покоем. Аля включила свет над своим столом, и мягкий луч выхватил из темноты знакомое пространство — миски, весы, посыпанную мукой столешницу.

Артём остановился у дверного проема, наблюдая за ней.

— Знаешь, что я чувствую, когда прихожу сюда? — тихо спросил он.

Аля обернулась, вопросительно подняв бровь.

— Точку опоры, — продолжил Артем. — То, во что можно упереться, чтобы перевернуть мир. Или хотя бы свой собственный.

Он сделал шаг вперёд, и они оказались в сантиметрах друг от друга, освещённые одиноким светом лампы. Тишина цеха была густой, насыщенной.

— Я, наверное, никогда не скажу этого вслух снова, — прошептал Артем, глядя ей в глаза. — Но ты — самый рискованный и самый важный проект в моей жизни. И я не позволю ему провалиться.

Артем не стал ждать ответа — его руки мягко легли на её талию, притягивая Алю к себе. И на этот раз их поцелуй не был вспышкой отчаяния. Он был медленным, глубоким, почти исследующим. Это было не бегство, а возвращение домой. В его губах была вся накопленная за недели тревога, надежда и та честность, которую они себе позволили.

Аля ответила ему с тем же доверием — её пальцы вцепились в ткань его свитера, прижимая его ближе, как будто он был её единственной точкой опоры в клокочущем океане её жизни.

Когда они наконец разомкнули объятия, дыхание их было сбитым. Лоб Артёма касался её лба.

— Завтра, — выдохнула Аля, — мы подписываем договор аренды.

Артем улыбнулся и проводил её до машины. Они ехали по ночному городу, и Аля смотрела на огни в окнах чужих квартир. В одной из них скоро будет её временный дом. Но настоящей точкой опоры, тем местом, откуда она сможет перевернуть свой мир, была не квартира. Ею была пекарня. И человек, который верил в неё даже больше, чем она сама.