Прекрасное изгнание

32

Арден

Серые тучи наползли на небо вместе с раскатом грома. Небо было таким — может, польет, а может, и нет. А значит, именно таким, при котором чаще всего и случаются лесные пожары. Как будто нам и без того было мало угроз.

Линк с силой швырнул разбитую раму в мусорный мешок — так, что она вполне могла бы прорвать плотный пластик насквозь. На этот раз он даже не спрашивал, может ли помочь с уборкой — просто начал молча бродить по комнате, бурча себе под нос и собирая обломки.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила я, стирая пасту со стены. Большую часть крови удалось отмыть, но красить все равно придется. Хотя, даже после этого — не уверена, что когда-нибудь перестану видеть здесь кровь.

Линк поднял что-то похожее на остатки кисточек.

— Он не должен был тебе это говорить.

Слова пронзили меня, как разряд тока.

— Кто и что не должен был мне говорить?

Линк выпрямился и, наконец, повернулся ко мне, лицо перекошено от злости.

— Энсон. Что где-то рядом может бродить псих-убийца, который сначала хочет поиграть с тобой, а уже потом — убить.

— Сказал бы он или нет — это не меняет сути. Угроза все равно существует.

— Но хотя бы ты не была бы так, блядь, напугана, — прошипел он.

— Линк, — тихо сказала я. — Я похожа на ту, что дрожит в углу?

Его карие глаза вспыхнули.

— Ты проходишь сквозь страх. Всегда так делала.

Вот черт. Он прав. Я всегда закапывала чувства поглубже и двигалась дальше. Но я знала и другое.

— Когда у меня есть все факты, становится легче. Если я могу назвать все возможные варианты — они теряют часть власти надо мной. — Я подняла руки в перчатках и загибала пальцы. — Первый: неуравновешенный киллер с тягой к драме. Второй: избалованный богач, которому нечем заняться. Третий: какой-нибудь водитель, которому я подрезала путь, и он решил, что я — порождение дьявола.

— Это не смешно, — прорычал Линк. За окном снова загремел гром, небо потемнело.

Я сняла перчатки и положила их на край ведра.

— Я знаю, у тебя инстинкт — защищать тех, кого ты любишь. Но я не хочу, чтобы от меня скрывали правду. В прошлый раз, когда кто-то решил, что так будет лучше, мой мир просто развалился.

На секунду показалось, что Линк будет бороться — держаться за свое желание оградить меня от всего, даже от нужной мне правды. Но он выдохнул, плечи опустились — в этом было и поражение, и понимание. Он просто бросил мешок и, ничего не сказав, обнял меня.

Может, слов и не нужно было. Потому что Линк не мог это исправить, как бы ни хотел. Он держал меня в своих сильных руках, пока за окном гремел гром. А потом, наклонившись, прошептал, едва коснувшись губами моих волос:

— Прости.

Я крепче сжала его, вцепившись пальцами в рубашку:

— Не за что просить прощения.

Линк отстранился, вглядываясь в мое лицо:

— Я не имею права скрывать от тебя информацию. Никто не имеет.

— Нет. Но я понимаю, почему тебе этого хотелось. Я бы, наверное, поступила так же на твоем месте.

Он поднял руку и провел шершавым большим пальцем по моей челюсти:

— Трейс был прав. Ты стала слишком сговорчивой.

Я толкнула его в грудь, смеясь:

— Да вы все отстой.

Линк усмехнулся и отпустил меня:

— Что скажешь? Продолжим яростную уборку или сделаем перерыв?

За последние часы, по мере того как солнце клонится к закату, моя злость немного угасла. Осталась только глухая, онемевшая печаль. Но, оглядевшись, я знала точно:

— Я хочу выбросить все, к чему он прикасался. Каждую вещь.

Глаза Линка вспыхнули ярче, почти зеленым:

— Выгнать его к черту — будет сделано. — Он встретился со мной взглядом. — Только умоляю, не сверни мне барабанные перепонки.

Щенячий взгляд сделал свое дело: я улыбнулась — впервые за последние три дня.

— Можем включить классику, если поможешь.

Линк наклонился, его губы едва коснулись моих:

— Договорились.

Мы взялись за дело под звуки Джими Хендрикса. Я работала со стенами, Линк — с полом. Бедный мой диван придется выбросить, но вот письменный стол уцелел. Я не сразу поняла, куда мы с Линком движемся, пока мы оба не замерли в центре комнаты.

Я смотрела на статую. Женщина, стремящаяся вырваться, теперь была вся в крови и разбита.

— Не уверена, что ее можно спасти.

— Почему? — спросил Линк.

Я указала на искалеченную фигуру:

— Рука отбита, лицо смято, металл вмят.

Линк снова встретился со мной взглядом:

— Она прошла через ад и выстояла. Звучит знакомо. Уверен, ты найдешь способ превратить все это в нечто красивое.

Сердце дернулось, и на секунду возникло желание сбежать. Но следом пришло нечто другое — более сильное: остаться.

— Тогда поднимем ее.

Улыбка Линка расцвела:

— Поднимем.

На счет три мы взялись за статую. Кто бы ее не уронил, был либо чертовски силен, либо в ярости — нам двоим с трудом удалось поставить ее на место. Но как только мы это сделали, мой мозг начал работать с удвоенной скоростью. Я видела новый замысел. Что-то лучшее. Сильнее.

— О нет, — простонал Линк. — Я знаю этот взгляд. Но уже больше восьми, и ты ничего не ела с самого утра. Свою статую завоюешь завтра.

Я состроила самые жалостливые глаза:

— Ну хоть часик?

Он тяжело вздохнул:

— После еды.

— Идет, — быстро согласилась я.

Линк уставился на меня:

— Меня только что обвели вокруг пальца, да?

— Может быть… — протянула я с игривой ноткой.

Он уже собирался что-то ответить, но зазвонил его телефон. Линк достал его из кармана и нахмурился:

— Это Элли. Обычно она так поздно не звонит.

— Ответь, — сказала я. — А я пока начну готовить ужин.

— Ты собираешься нас отравить?

Я состроила рожицу:

— Разогрею одну из запеканок от Норы. Думаю, даже я с этим справлюсь.

Уголки его губ дернулись:

— Ладно. Сейчас подойду.

— Не спеши, — сказала я, выходя.

Уличные фонари зажглись, разрывая тьму, как всегда. Под ногами хрустела галька, пока очередной раскат грома не заглушил звуки. Молнии пока были далеко.

— Надвигается буря, — сказал помощник шерифа Аллен.

— Я люблю летние грозы.

— Лишь бы без пожара.

— Лишь бы, — кивнула я, а потом на секунду замялась. — Я разогреваю ужин для себя и Линка. Хочешь с нами?

Аллен покачал головой:

— Уже поел. Но спасибо.

— Спасибо, что следите за нами, — крикнула я, направляясь к дому.

— Рад, что у нас тут смертельная скука, — крикнул он в ответ.

Я рассмеялась, набрала код и открыла дверь. Меня уже ждал Брут. Его хвост завилял, и он прижался ко мне. Я нагнулась, почесала его и поцеловала в макушку. Брут тут же лизнул меня в щеку.

— Я тебя тоже люблю.

Это простое признание заставило глаза защипать. Почему рядом с ним слова давались так легко, а с людьми — будто зубы вырываешь? В голове всплыл образ Линка, и жжение в глазах усилилось. Эта внутренняя борьба — желание чего-то всем сердцем и дикий страх протянуть руку — бушевала с новой силой.

Линк думал, что знание о том, что кто-то, возможно, ведет с моей жизнью больную, извращенную игру, меня испугает? Заставит страдать? Ничто не пугало и не ранило сильнее, чем осознание: он есть и его можно потерять.

Дом сотряс гром, прогнавшись ударной волной по стенам. И вместе с этим раскатом погас свет.

Сначала паники не было — я ожидала, что электричество мигом вернется. Ветер ведь не ревел, дождь не лил стеной. Но свет не зажегся.

Сердце забилось чаще, ритм сбился, удары запутались друг в друге. Я нащупала карман на своих брюках карго, пока Брут низко зарычал.

— Все в порядке, — прохрипела я.

Пошарила рукой в поисках телефона и тихо выругалась, когда поняла — он остался в студии. Паника вцепилась когтями.

Пальцы нащупали ключи и на секунду пришло облегчение. Но оно мгновенно исчезло: я нажала кнопку фонарика и ничего. Еще раз. Руки дрожали. Все равно — ничего.

Кухня. Фонари на кухне. Нужно просто дойти. Только вот коридор сейчас казался длиной в футбольное поле. Я пошатнулась вперед, пытаясь удержать равновесие.

Мамины слова вспыхнули в голове:

— Останься здесь. Что бы ты ни услышала — не выходи. Поняла?

А потом перед глазами встал ее образ, как она запихивает меня в потайной шкаф:

— Люблю тебя до последнего уголка Земли.

Выстрел.

И тьма сомкнулась еще плотнее.