Прекрасное изгнание

7

Арден

Я обхватила ладонями кружку и уставилась на горы. Сделав глубокий вдох, вдыхая аромат кофе с примесью хвои, я наблюдала за своими девочками, пасущимися на лугу. Брут растянулся на патио — его любимое место, особенно когда солнце хорошенько прогреет камни.

Это было красиво — мой маленький уголок в мире. Но иногда он казался прекрасным изгнанием — единственным местом на земле, где я действительно чувствовала себя в безопасности. Только вот безопасность тоже может быть клеткой.

Но не сегодня.

Через несколько минут я возьму сумку и поеду в зал Кая. Я выберу выйти за пределы этих невидимых стен. Потому что это был выбор. Выбор, который требовал от меня заглушить страх, взращенный десятилетием предупреждений: быть осторожной, настороженной, не позволять никому узнать меня по-настоящему.

Такая бесконечная мантра имеет цену. И цена — это эхо страха, все еще живущее в моей голове. А еще это значит, что я совсем не умею быть в обществе.

Брут поднял голову, его серая шерсть блеснула в солнечном свете. Через секунду я услышала звук подъезжающей машины. Мои мышцы напряглись — как всегда. Незаметное движение, смесь готовности и неохоты нарушать свое уединение.

Брут встал как раз в тот момент, когда захлопнулась дверь. Он встал между мной и тропинкой, по которой сейчас кто-то должен был обогнуть дом. Его мускулы дрожали — он ощущал то же, что и я.

Но как только фигура появилась в поле зрения, он радостно залаял, всем телом выражая восторг.

— Freigeben (можно), — сказала я, давая команду на расслабление.

Он рванул к женщине с растрепанными седыми волосами — точно такими же, как она сама. На ней был спортивный костюм с укороченными, расклешенными леггинсами в розово-фиолетово-голубую тай-дай расцветку. Футболка, завязанная узлом на боку, гласила: Я знаю свой КБД (каннабидиол), а в центре красовался огромный сверкающий лист конопли.

— Мой красавец, моя прелесть, — пропела она, наклоняясь, чтобы выдать Бруту всю свою ласку.

Я невольно улыбнулась. Боже, как я ее любила. Лолли была первой из семьи Колсонов, кто по-настоящему до меня дотянулся, когда я приехала в Орегон. Она переехала к дочери, Норе, после того, как та потеряла мужа и сына в автокатастрофе и осталась одна с двумя родными детьми, усыновленным сыном и приемными.

Но Нора ни на секунду не подумала отказаться от приемных детей. Она была одной из самых сильных женщин, которых я знала. И ее сила явно шла от матери.

Лолли взглянула на меня, не переставая чесать Брутуса, браслеты на ее руках весело звенели:

— Ну как ты, мой Маленький Гремлин? Удивлена, что ты вообще бодрствуешь.

Я усмехнулась:

— Уже после двух.

Лолли выпрямилась, подошла ко мне и чмокнула в щеку:

— Но моя девочка, как летучая мышь. Предпочитает охотиться ночью.

Я фыркнула:

— Я ж не охочусь.

— Ну ладно, ладно. Моя девочка творит по ночам.

Это правда. Лучшее вдохновение приходило либо поздно вечером, либо рано утром. А раз уж сном я и так не особо баловалась — почему бы не заняться работой?

— Как дела с новой работой? — спросила Лолли.

Ее вопросы о творчестве меня не раздражали, потому что от нее это никогда не чувствовалось как давление. Наверное, потому что именно она и подарила мне искусство. Я до сих пор помню, как она поставила два мольберта перед лошадиной пастбищем и пригласила меня порисовать с ней.

Прошли недели, когда мы просто молча рисовали. Она ничего не спрашивала, не заставляла говорить. Просто давала мне пространство и я со временем открылась.

Именно Лолли я доверила свои страхи: что человек с пистолетом найдет и меня; что я никогда не буду в безопасности.

И именно Лолли предложила мне выплеснуть весь страх на холст. С того дня я не останавливалась. И все это — благодаря ей.

— Не знаю, — призналась я, вспоминая картину с черными зарослями и кроваво-красными цветами. Вслед за этим в голове тут же всплыл Линк: резкий профиль, темная щетина, ореховые глаза, пронзающие насквозь.

— Все так плохо, да? — Лолли с явным весельем в голосе вывела меня из ступора.

Я поняла, что буравлю взглядом траву под ногами и дело вовсе не в траве. Это Линкольн Пирс лез мне под кожу. Я попыталась вытолкнуть его из головы — его аромат, смесь кедра и бурбона. Но эти осколки уже вонзились глубоко.

— Не плохо. Просто… иначе, — пробормотала я, отпивая кофе.

Лолли на мгновение притихла, изучая меня. Я гадала, будет ли она копать дальше. Но, как всегда, понимая меня без слов, она не стала. Вместо этого в ее глазах заиграла озорная искра:

— Хочешь посмотреть мою новую работу?

Я повернулась к ней, улыбаясь:

— Конечно.

Лолли никогда не была профессиональной художницей. Она — чистый любитель, перепробовавшая все подряд. Как только ей надоедал один материал, она переходила к следующему. Но уже больше года она прочно сидела на одном — алмазной мозаике.

Типа рисования по номерам, только заполняешь пространство маленькими камушками. Только Лолли делала свои дизайны. И они всегда были… уникальными.

Она достала телефон из кармана и подошла ближе:

— Еще не закончено. Я назвала ее Королева эльфов.

Хорошо, что я не сделала глоток кофе, иначе точно залила бы экран.

— Это… то есть… это эльфы?..

— Занимаются любовным треугольником с королевой? — уточнила она невинно, будто не создала целую композицию в стиле фэнтези-оргии.

Я прыснула и сделала глоток кофе:

— Обязательно подари ее Трейсу. Хочу видеть, какого цвета станет его лицо.

Лолли протянула задумчивое «хм»:

— Ему не помешает напоминание, что пора немного расслабиться.

Я опустила взгляд на кофе, улыбаясь. Не могу дождаться момента, когда она ему это вручит:

— Только сделай это, когда я буду рядом.

— В эти выходные. Семейный ужин, — сказала Лолли.

Я поморщилась:

— У меня куча работ к благотворительному вечеру и…

Лолли посмотрела на меня тем самым взглядом, который доставала только в исключительных случаях:

— Моя девочка. Пора выступить. Если ты не придешь, Нора приедет сюда сама. Заполнит твой холодильник, уберет дом и полезет в твою личную жизнь.

Я прикинула, когда в последний раз была на семейном ужине. Прошло немало времени. Дело было не в том, что я не хотела видеть семью или не любила их — я любила. Но когда мы все собирались вместе, особенно сейчас, когда половина уже с парами, становилось слишком людно. А толпы — это не мое.

Добавь к этому, что все мои братья и сестры слегка… сверхзаботливые. Они постоянно переживали за меня. Иногда мне казалось, будто я под прицелом. А я не хотела быть причиной тревог. У них у самих своих забот полно.

Я внимательно посмотрела на Лолли:

— Ты за меня волновалась?

Бывало, она навещала меня без предупреждения. Но не сказать, чтобы часто.

На ее лице появилась мягкая улыбка, морщинки на щеках стали глубже:

— Я просто скучала по своей девочке.

Меня кольнуло чувство вины, и я тут же заключила ее в объятия:

— Прости, Лолли. Я постараюсь быть лучше.

— Ты ничего не должна. Ты идеальна такая, какая есть. Но тебе придется смириться с тем, что эти старые кости иногда будут приезжать тебя проверять.

Я отстранилась:

— Это ты кого сейчас «старой» назвала?

Лолли расхохоталась:

— Вот именно! Я как раз собираю девочек на еще один поход в бар с ковбоями. Ты с нами?

Я покачала головой, но при этом улыбалась:

— Ты же знаешь, это не мое.

— Тогда я накрашу тебя в твоем готическом стиле, и пойдем на один из этих твоих концертов «групп убийц».

Я фыркнула:

— Возьму на заметку. — Взглянула на телефон и выругалась. — Мне пора. Спарринг с Каем.

Лолли махнула на меня рукой, прогоняя в сторону дома:

— Давай-давай. Отдубась этого мальчишку. Ему полезно.

— Обязательно передам ему, что ты так сказала, — крикнула я ей через плечо.

Пока я взяла спортивную сумку и поводок Брута, Лолли уже скрылась из виду. Я махнула псу, он тут же прыгнул в кабину Ванды, и я устроилась рядом. Кожаные сиденья нагрелись от солнца, но не обожгли — тепло приятно растекалось по коже, пока я запускала двигатель.

Я поехала в город немного быстрее, чем позволено законом, и молилась, чтобы меня не остановил кто-нибудь из заместителей Трейса. Если бы это случилось — я бы слышала об этом до конца жизни.

Центр Спэрроу-Фоллс выглядел точно так, как и должен был выглядеть милый маленький городок: старинные кирпичные здания, в которых располагались ресторанчики, галереи, сувенирные и другие лавки. Город особенно гордился своими цветочными клумбами — они украшали каждый угол главной улицы: Каскад-авеню.

Бизнес Кая находился не там. Он выбрал местечко в стороне от туристических маршрутов, в чуть менее гламурной части города. Это было осознанное решение — отражение того, как он сам себя видел, несмотря на огромный успех как тату-мастера.

О том, что он еще и владелец зала смешанных единоборств по соседству, знали не все. Он не особо это афишировал — что неудивительно, учитывая, с чем он связывался в подростковом возрасте. А еще Кай не хотел, чтобы кто-то знал, какой у него на самом деле мягкий характер. Он даже не афишировал, что в зале работает бесплатная программа для подростков.

Я припарковалась рядом с парой мотоциклов и его черным тюнингованным пикапом с матовыми теневыми вставками по бокам. Улыбнулась, глядя на контраст между нашими машинами. Он терпеть не мог, что я так и не занялась починкой Ванды.

Я вытащила телефон из подстаканника и увидела шквал новых сообщений.

Шеп изменил название группы на «Следующие жертвы Арден».

Я нахмурилась. И что я, черт побери, опять натворила?

Шеп: Похоже, Арден чуть не пустила бедного Линка на кровь прямо на полу зала Кая.

Я уронила голову, зажав переносицу пальцами. Я-то думала, что Линк не станет делиться этой историей — уж слишком не в его пользу она звучала. Но, судя по всему, его это ничуть не смутило.

Роудс: Ты же не…

Коуп: Кай, тебе пора повысить страховку. Я уже позвонил по своей.

Кай: Нам не собрать достаточно денег, чтобы застраховать Арден.

Я раздраженно проворчала и начала печатать:

Я: Он едва поцарапался, ребята.

Фэллон: ТЫ ЕГО ПОРЕЗАЛА?!

Чат моментально заполнился гифками с ножевыми атаками. Я заблокировала экран и швырнула телефон в сумку. Линк за это ответит. Интересно, получится ли испортить ему водонагреватель. Или засыпать розовый краситель в душ.

При мысли об этом у меня дернулись уголки губ. Я выключила двигатель, выскочила из машины, взяла сумку и махнула Бруту. Он обожал бывать в зале в обычные часы — там ему всегда доставались ласки и внимание, а он был готов продаться за одно поглаживание. И здесь его все обожали.

Перекинув сумку через плечо, я захлопнула дверь и заперла ее. Потом направилась к Haven. Как только распахнула дверь, меня накрыла волна звука. И речь не о роке, играющем из колонок, а о настоящей музыке — ритме ударов по мешкам и лапам. Этот звук одновременно успокаивал и возбуждал. Мои мышцы зажглись знакомым напряжением, стоило сделать шаг внутрь.

Я прошла глубже, и тут меня поприветствовал Кай:

— Вот это я понимаю — убийца, — пробормотал он, усмехаясь в бороду.

Я показала ему средний палец:

— Вы все просто отвратительны.

Он расцвел в полной улыбке, и я поняла, почему женщины штабелями падали у его ног. Татуировки, мощная фигура, эта убийственная улыбка — взрывоопасная смесь.

— Ты хотела сказать «великолепны».

— Продолжай в это верить.

Слева раздался чей-то восторженный возглас, и я повернулась. Мне хватило секунды, чтобы понять, в чем дело. Матео спарринговал с кем-то на одном из рингов. Обычно только Кай мог составить ему достойную конкуренцию — Матео ведь шел по профи-линии в MMA. Но тот, кто был сейчас с ним, заставлял его реально попотеть.

Я не видела лица — парень стоял спиной. Только голый торс, широкие плечи с плотными мускулами и татуировками, и темные волосы. Но все в его теле говорило об отточенной мощи. Стройные мышцы, вылепленные тренировками, превращенные в оружие.

Он ударил — быстро, как молния, и задел Матео по подбородку. И не стал останавливаться, тут же пошел в проход. Матео упал мгновенно. В воздухе раздался синхронный вздох зала.

Но соперник не остановился. Плавно, почти грациозно, он перешел в треугольник, каждое движение — сдержанная, но красивая жестокость. Я не могла оторваться.

Когда Матео похлопал, парень отпустил и встал, протянул ему руку. Поднял его, и в этот момент повернулся. И я увидела его лицо. Мои губы сами приоткрылись — беззвучный вдох, острый и резкий.

Линк.

Его глаза были темнее, чем раньше, зелень затопила золото, словно там внутри боролись тени. В чертах появилось что-то жесткое, совсем не похожее на того мужчину, с которым я познакомилась. Я разглядывала каждый миллиметр его лица, пытаясь понять, что изменилось.

«Мрачный ангел мщения» — это описание подходило к нему идеально. Особенно теперь, когда он явно с чем-то сражался. Я не знала, что именно случилось, или, может, он просто так выпускал то, что его терзало — так же, как я через свои картины.

Он вынул капу, сунул в футляр, взял бутылку воды. Я смотрела, как он собирается обратно, прячет все за фасад. Матео что-то спросил, Линк стал показывать, под каким углом заходил в проход. А я все смотрела, пытаясь рассмотреть отблески этих теней, которые казались такими… знакомыми. Потому что те же жили во мне.

Кай легонько толкнул меня плечом — максимум его проявления нежности:

— У тебя тут слюна вот-вот потечет.

— Отвали, — пробормотала я, чувствуя, как во мне закипает раздражение.

Линк выскользнул за канаты, влез в шлепанцы. Стоило его ореховым глазам зацепиться за меня, как он тут же расплылся в ухмылке и зашагал в мою сторону.

— А вы ее на оружие проверили? — спросил он у Кая.

— Ты хочешь, чтобы она меня убила? — парировал Кай.

Линк усмехнулся, глядя на Брута:

— Привет, здоровяк.

Брут дважды стукнул хвостом по полу, и это только сильнее разозлило меня.

— Его можно погладить, или он отгрызет мне руку? — спросил Линк.

Я посмотрела на пса:

— Только если я ему прикажу.

У Линка взлетели темные брови:

— А ты прикажешь, Злюка?

Я смерила его взглядом:

— В тот день ты спокойно мог меня обезоружить.

На лице Линка мелькнуло удивление. Может, из-за резкой смены темы. Может, из-за самого утверждения. Но я знала, что говорю правду. Достаточно было пары секунд, чтобы понять: он в разы лучше меня в спарринге — да и вообще в рукопашке. Но он просто стоял и позволил мне прижать лезвие к его горлу. Позволил себя порезать.

Он пожал плечами, как будто ничего особенного не произошло:

— И что?

— Почему ты этого не сделал? — выдавила я сквозь зубы.

Он посмотрел на меня, его взгляд скользнул по моему лицу:

— Я никогда не хочу, чтобы женщина из-за меня чувствовала себя бессильной.

И с этими словами он развернулся и ушел.