Прекрасное изгнание

57

Арден

Нора помогла мне осторожно опуститься на диван, пока вокруг толпилось с полдюжины человек. Шеп и Тея — у кухонного острова, заваленного едой. Кай в углу с напряженным выражением лица, которое не менялось с самого моего пробуждения в больнице. Роудс и Энсон — в креслах напротив, и даже на лице бывшего профайлера проступала тревога. Лолли и Фэллон суетились на кухне, готовя очередную порцию еды, которая нам явно была ни к чему. А Брут, как всегда, сидел рядом со мной.

Я понимала, почему они все здесь. Выстрел в живот — это не шутки. А уж операция по удалению селезенки только добавила поводов для паники. Почти неделя в больнице сделала нас всех нервными.

— Тебе принести воды? Сока? — спросил Роудс, уже поднимаясь.

— А как насчет нового чая с КБД, который я разрабатываю? — с надеждой в голосе предложила Лолли.

Шеп бросил на нее измученный взгляд:

— Сейчас не лучшее время использовать Арден как подопытного кролика.

— Почему нет? — возразила Лолли, уперев руки в бока, из-за чего надпись на ее футболке «Я бы дунула» с блестящим конопляным листом заиграла всеми красками. — Если поможет от боли, это же отлично.

— Мы не будем мешать твои эксперименты с назначенными лекарствами, мам, — жестко отрезала Нора. В голосе прозвучало то самое «все, хватит».

Лолли перевела взгляд на меня:

— Но ты просто скажи, если понадобится что-то посильнее.

Я усмехнулась:

— Думаю, душ был вполне достаточно. Лучшая терапия после недели губок и тазиков.

Линк стоял у окна. Едва заметное движение челюсти — крошечное напряжение, но я все равно его уловила. И боль, вызванная этим жестом, оказалась куда сильнее боли в боку. Он взглянул на часы, затем подошел к кухонному шкафчику, высыпал в ладонь белую таблетку, открыл холодильник и достал лимонад, приготовленный Теей — он знал, что это мой любимый.

Через несколько секунд Линк опустился передо мной на корточки, протянув мне таблетку и стакан:

— Пора.

— Мне кажется…

— Доктор сказал не упускать момент, особенно в первые дни.

В голосе Линка звучала такая пустота, что сердце сжалось. Я молча взяла лимонад и таблетку, проглотила. Знала — через полчаса начнется мутная легкость. Я ненавидела это состояние и одновременно жаждала его. Ненавидела неосознанность. Жаждала, чтобы не видеть, как Линк отдаляется.

Физически он рядом, но внутри... он будто исчез. Все, что мы узнали — как были связаны наши жизни еще до встречи, — это сломало бы кого угодно. Но узнать, что его отец убил моих родителей и устроил весь этот ад — было слишком даже для него.

Линк не отходил от меня в больнице ни на шаг. Но его молчание и замкнутость ранили куда больнее любых ран.

Теперь, когда мы знали, что Ханна не стреляла в Линка, у нее появился шанс получить помощь, которая ей была жизненно необходима. Трейс договорился с окружным прокурором, и ее перевели в охраняемое психиатрическое учреждение.

А Фара — или, вернее, Кларисса — сидела в окружной тюрьме без права на залог. Ее ДНК связали с двумя заказными убийствами, а отпечатки пальцев — с кражей антиквариата у бизнес-конкурента Филипа Пирса.

Этот человек оказался куда более извращенным, чем кто-либо мог представить. Он начинал с шантажа и давления, а потом просто вкусил власть. Угрозы, убийства, сделки — ради выгоды и влияния. Никаких границ.

ФБР все еще собирало мозаику, но, судя по всему, мой отец познакомился с Филипом на политическом мероприятии. Тот сразу увидел в нем ценную фигуру — судью, которого можно было использовать.

Но когда дела, которые Филип требовал «перекидывать», стали слишком серьезными, папа отступил. А Филип не прощал таких слабостей. Он не оставлял свободных концов.

— Арден? — голос Линка разрезал поток мыслей.

Он ни разу не называл меня Злюкой с тех пор, как я очнулась. И теперь мое собственное имя на его губах казалось чужим.

— Прости, — пробормотала я.

— Ты в порядке? — спросил он. Тихо, нежно. Слишком нежно.

— В норме, — соврала я. — Лекарство просто делает голову ватной.

Линк кивнул. В его глазах я увидела, что он понял — я лгу. Он поднялся.

— Мне нужно сделать звонок. Вернусь.

Эти звонки стали привычными. Он улаживал сотни проблем — и с прессой после ареста Филипа, и с другими последствиями. Но, глядя ему вслед, я думала лишь об одном — сможем ли мы когда-нибудь вернуться туда, где были раньше.

— Не давай ему отдалиться, — прошептала Нора.

Я повернулась. Она осторожно опустилась рядом.

— Я не могу заставить его говорить. Не могу пробиться к нему силой.

— Не знаю, — вставила Роудс. — Этот молчун тоже пробивал стены, когда хотел чего-то.

Энсон, одетый, как всегда, в черное и серое, хмуро взглянул на нее:

— Я просто пришел, а ты сама на меня запрыгнула.

— Это Фэл меня размягчила, — фыркнула Роудс.

— Не благодарите, — отозвалась Фэллон с кухни.

— Он прошел через ад, — тихо сказала Нора, глядя на Линка, стоявшего на веранде с телефоном у уха. — Я не видела никого более уничтоженного, чем он, когда тебя привезли в реанимацию. Никого более потерянного.

Это была Нора — моя мама. Она никогда не могла пройти мимо тех, кто страдает. А больше всего она хотела счастья для своих детей. Я протянула руку, накрыла ее ладонь своей — со шрамом, который теперь навсегда будет со мной.

— Я тебя люблю, мам.

Глаза Норы заслезились:

— И я тебя, дорогая. И, знаешь, я полюбила Линка через тебя. Так что не давай ему сбежать в попытке быть благородным.

— Хорошо. Но сначала мне нужно кое-что.

— Все что угодно.

Я прищурилась:

— Мне нужна помощь, чтобы встать с этого дивана. Эти швы — ад.

— Я помогу, — отозвался Кай. Его голос был хриплым, когда он подошел ко мне, протянув руки. Его ладони сжали мои, крепкие пальцы аккуратно подняли меня на ноги.

— Спасибо, — выдохнула я.

Кай посмотрел мне в глаза. Татуировка на шее — воробей — будто задвигалась от напряжения.

— Устрой ему взбучку, Убийца. Ему нужна та, кто пойдет с ним в бой и не испугается его демонов.

Словно он говорил не только о Линке. И о себе тоже. И я надеялась, что в конце концов мы оба найдем тот свет, который не погаснет.