Княжий венец

Глава 24.

Дом у Хвата-охотника был добротным, как внутри, так и снаружи. Старуха оказалась права – их заждались. К трапезе за уже накрытым столом приступили конечно, но аккуратно, степенно. Угощались в основном закусками – капустой, солеными грибочками да блинами, которые принесли местные бабы. Сам староста с двумя сыновьями-близнецами жил бобылем. Как унесла лихоманка супружницу его пару лет назад, так он один и остался. Были бабы вдовые в селе, до только ни к кому душа не лежала. Стряпать еду он сам умел, и сыновей научил нехитрому обращению с печью. Дому, ясное дело, женский догляд нужен. Для этого, скрепя сердце, договорился с одной, помогала за долю с добычи. Сам для себя решил, что токмо для дела посторонняя баба в его избу ходить будет.

После полутемных сеней Тамирис даже замешкалась на секунду. В комнате было светло – и от окон открытых, благо дело погода позволяла, еще и свечи на столе горели – ибо осенний день короток, пролетит и не заметишь.

Сам староста сидел во главе стола, неторопливо вел беседу. По правую руку от себя усадил Леслава, как почетного гостя. Сыновья его, веселые вихрастые близнецы, сидели на дальней лавке у стены. Не по возрасту им со зрелыми мужами за столом дела обсуждать, хоть и добрые уже охотники. Немудрено – при таком-то отце. Рядом со старостой расселись наиболее уважаемые мужчины селения, большинство из которых она мельком видела в битве у стен деревни.

Разговоры за столом утихли, стоило девушке переступить порог. А Тамирис остановилась как вкопанная, не в силах отвести глаз от десятника. Глупо, но все существо ее устремилось к нему. Захотелось прижаться, уткнуться носом в тепло рубахи, чувствовать твердость мышц, и уверенную руку, что так нежно может гладить по спине. Вот зачем он так убийственно-хорош? Влажные темные волосы небрежно зачесал назад, открывая умное, волевое лицо. Щетина на щеках исчезла, а память услужливо напомнила ласковое колючее прикосновение при поцелуе… Вмиг стало душно, но девушка не могла отвести взгляда. Как же разительно отличался он от деревенских! Не только красотой лица или шириной плеч. Было в нем, в его строгом взгляде что-то такое, что заставляло людей слушаться и подчиняться. Как звери на водопое расступаются перед матерым хищником…

Властелин – почему-то пришло на ум, но Тамирис отмахнулась. Лезет же всякое в голову! Просто Леслав привык командовать своим десятком вот и… Не успела мысль додумать, как поднялся он и зашагал ей навстречу. Жадно оглядывая всю ее фигурку в ладно сидящих (будь они неладны!) штанах, рубахе белоснежной, широким красным кушаком подпоясанной. Стройная, изящная вся, да только помнил он, какие округлости скрывает широкая рубаха. Яркой вспышкой мелькнуло в голове воспоминание о танце. Жаркой волною пробежало, заставив ускорить шаг к ней навстречу. Глянул на нее, едва сдержавшись, чтоб к губам алым не прильнуть. Сладко, ох и сладко целует валорка! Фиалковые глаза загадочно блеснули, а на скулах заиграл румянец, еще более оттеняя алебастровую бледность кожи. Хотела она глаза опустить, но не дал. Поймал ее взгляд и не отпускал.

- Заждались тебя, милая, - глубокий низкий голос дрожью рассыпался по телу. Разве может быть такое, чтоб только от звука голоса мурашки врассыпную бросились? - пойдем к столу.

За руку взял и повел за собой, едва сдерживая раздражение о того, что все до единого мужчины глаз с нее не сводили. Хотел усадить от себя по левую руку, но рядом уже лихо заулыбался сосед. Осадил его взглядом и усадил девушку меж собой и старостой. Так оно надежнее будет. Так нет же – все одно лыбятся! Кто тайком, а кто и не скрываясь, скалится на валорку.

Пытаясь успокоить рваное дыхание, Тамирис осмотрела сидящих за столом. Отличались здешние мужчины от селян деревеньки «Каравайки» разительно. Если там были селяне, то здесь скорее – воины, сильные плечистые. Волевые лица, внимательные глаза. А как мозолистые руки владеют оружием – она уже убедилась. Сейчас за столом солдаты, которым приходится порой поля сеять или скотину пасти. Но основное у них – битва.

Мягко заговорил Велеслав, прервав ее размышления.

- Временную замену нашел утери твоей. Вернемся в Миргород – куплю какое должно, - ловкие мужские пальцы одели на правое запястье браслет. Тамирис растерянно захлопала ресницами. Сначала от неожиданности, а потом от красоты вещицы. На запястье изящная серебряная птица распахнула крылья, вот-вот взлетит. В хвосте длинном будто ветром выбилось перо, а на нем нежно сияет фиолетовый камень, в тон ее глазам.

Она-то подарку обрадовалась, а вот мужчины за столом все как один погрустнели, окромя только старосты Хвата.

-Это…

- Это тебе, моя Птичка, - ласково, но твердо прекратил все вопросы князь, - а сейчас поесть и поговорить с людьми надобно.

Словно ждали его команды, из части дома, отгороженной занавеской потянулись женщины, споро расставляя чугунки с запаренной кашей, дичью и овощами. Засуетились мужчины, заерзали. Вроде как степенство надобно перед гостями показать, а после битвы проголодались все, ажно зубы сводит.

Весело застучали деревянные ложки, молча и деловито ели мужчины. Велеслав наполнил ее тарелку едой и только после этого начал есть сам. Тамирис ела неторопливо, в который раз наслаждаясь простотой пищи. Если даже не доставало привычных специй, это компенсировалось свежестью приготовленной дичи и овощей.

Когда один за другим мужчины сыто откинулись на спинки лавок, заговорил староста.

- Ну что, гости дорогие, не обессудьте за скудость стола, чем богаты.

- Благодарствуем за хлеб-соль, староста. Уважил, - не остался в долгу Влеслав. Тамирис незаметно глянула по сторонам. Странно, но у мужчин грустнели глаза, когда те опускали глаза на браслет. Наверное, кажется ей от усталости, не иначе. Зачем мужчинам безделушка, явно женская?

- Это мы все благодарствуем. В неоплатном долгу перед вами. Думали уж смертушка наша пришла. Поведайте-ка нам, уважаемые, как это у нас получилось мертвяков победить?

Едва только Велеслав открыл рот, как его ладони коснулись тонкие пальцы.

- Позволь – я? – сверкнули синие глаза от мимолетной ласки. Слова вмиг в горле застряли, только кивнуть получилось. Обвела девушка взглядом всех присутствующих, а ему невольно захотелось ее за подбородок к себе развернуть. Чтоб только на него смотрела! Только он ее чудными глазами любовался.

- Так вышло, уважаемые, что есть у меня некоторые способности и умения. Издалека я, но там не раз приходилось мертвых, или как мы их называем «неспящих» упокаивать. Не сами собой они встали. Надо найти того, кто это сделал, иначе он не остановится. А потому – помощь ваша понадобится.

Нахмурились мужчины, посерьезнели. Думали главную победу сегодня одержали – ан нет. Ну да им не привыкать. Вновь заговорил староста, медленно и веско. Потер короткую, с проседью темную бороду, сжались натруженные пальцы в кулак и тут же мирно легла ладонь на столешницу.

- Поселение наше когда-то называлось «Приболотное». Да только и мы, и все окрест его «Упрямым» зовут. Потому как стоим мы на этой земле, несмотря ни на какие беды. Стояли и стоять будем. Оттого и помощь любая от нас будет. Какую потребуешь.

- Благодарю, - склонила голову валорка.

- А скажи, красна девица, пошто эта нечисть именно у нас завелась? А не в другом каком месте? – подал голос кто-то с конца стола.

- Поднять можно только плоть, не кости. Поэтому колдуны ищут места, где тела могут сохраняться в неприкосновенности. Есть такие места в пустынях, зыбучими песками зовутся. У вас же тут болота – идеальное место. За сотни лет здесь наверняка много народу сгинуло. А топи надежно хранят их в своей глубине.

- Твоя правда, - прогудел мужчина напротив нее. По левую руку от старосты сидел, значит помощник его ближний. Застарелый шрам украшал тронутую солнцем обветренную кожу, - иной раз поднимаются из глубин тела, как живые.

- Скажи, а сами мертвяки себе подобных не могут поднять?

- Практически – нет. Там многое должно совпасть. У человека должен быть сильный резерв, чтобы злая сущность не уничтожила его сразу. А главное – раненый «неспящим» должен оставаться в живых. Долго, пока тьма не прорастет. Вот только восставшие редко когда могут остановится, они рвут плоть на куски без снисхождения и жалости. Да вы, наверное, и сами видели?

- Твоя правда, - закивали бородатые головы.

- Скажите, уважаемые, как давно в ваших землях неспящие» появились? Не было ли ничего неожиданного? Может незнакомые люди проезжали? Вы же охотники, может видали кого-то неместного, хоть издали?

Мужчины начали меж собой переглядываться. Хмурились, перебирали в уме. Чужого человека здесь за версту видно, все местные наперечет. Один за другим отрицательно мотали головами. Нет. Только звери да свои, местные. Что ж Тами и не рассчитывала, что будет легко.

- Я видал! – вскочил с лавки у дальнего конца избы юноша. Хмурился, мялся, явно сомневался, стоит ли говорить.

Сидящие за столами мгновенно повернулись к нему. Парень, которому на вид и восемнадцати не было, стушевался, но глаз не отвел. Рано ему еще со зрелыми мужами за стол садиться, оттого на скамье у стены притулился.

- Сын это мой, Тихомил, - пояснил староста девушке, - где видал? Говори.

- У «Приболотинок», - еще больше смутился парень.

Тамирис скорее почувствовала, чем заметила, как вздрогнуло крупное тело десятника. Подняла на него вопросительный взгляд. Замер мужчина, даже лица к ней не повернул, будто каменная маска на лице. Отрицательно мотнул головой, словно отгоняя нежеланные мысли. Да отчего-то желваки сердито заиграли на высоких скулах.

- Далеко это?

- Ежели по прямой – то нет. Да только кто ж по болотам напрямки ходить даст, - усмехнулся староста, - а ты чего там делал, олух?

- Так зазноба там у него. Вот и шлындает, - выдал сидевший рядом с парнем. Похожий на него лицом как две капли воды.

- Чеслав! – зашипел стоящий и отвесил брату подзатыльник. Тот лишь рассмеялся, уворачиваясь.

- Расскажи, что ты видел, - твердый женский голос прервал возню братьев. Не до шуток нынче.

Парни осеклись. Тот, что встал – Тихомил, подошел к столу. Веселые вихры темно-русых волос и спокойные светло-голубые глаза, явно похож на отца. Замялся от столь пристального внимания. Переступал с ноги на ноги, не знал куда деть крупные руки. Нервно вытер о штанины, смутился еще больше и спрятал их за спину.

- Немного я видел. Один раз всего видал мужчину незнакомого, лишь издали. Темно было, но заметил, что одежда ненашенская. И руками он странно делал на берегу болота. Я еще подумал, что с головой у него не в порядке. Иначе зачем по топям в темноте, да без оружия ходить. Окликнул его, а он припустил, как заяц.

- Проводить к тому месту сможешь?

- Смогу, - удивленно ответил парень.

- И я смогу! – второй брат, более бойкий, споро подскочил и встал рядом, - меня Чеслав звать. И я всю округу знаю!

- Хорошо, - мягко улыбнулась Тамирис, - но позже. Для начала нужно лишить его возможности поднимать новых, взамен уничтоженных мертвых. Мне нужны самые опасные топи в округе, где гибло больше всего народу. Думаю, он именно оттуда поднимал тех, кто на вас напал.

- А ты что там делать будешь, красавица? – осторожно поинтересовался охотник со шрамом.

- Добавлю кое-что в воду, чтобы болота не выпускали мертвых. Нужно лишить колдуна солдат, иначе к нему будет не подобраться. Я почти уверена, что под стенами вашей деревни он положил почти всех. И ему нужны будут новые. Надо не дать ему такой возможности. Начну прямо завтра. Кто сможет проводить меня к топям?

Вся знаменитая выдержка понадобилась Велеславу, чтобы не переломать каждую из рук, что поднялась после вопроса валорки. Ишь какие рожи отзывчивые! Хлеба не надо – работу давай.

Едва сдерживая злость, накрыл девичью руку своей. Делая вид, что не замечает удивленного фиалкового взгляда. Пальцы сами собой огладили обручье. Ежели и после таких намеков не поймут, придется кулаками разгонять наглецов.

- Все сделаем как надо, не сомневайся. Иди, отдыхай, душа моя. Мы со старостой отберем подходящего проводника. А ты, я вижу, умаялась сегодня, сил много потратила. У знахарки заночуем?

- Не знаю… - растерялась Тамирис. От прикосновения и вопроса. Про ночлег-то еще разговора не было.

- А чего ж нет-то? Места много, одна я живу, - подала голос из темного угла старуха, - заодно и пригляжу…

Показалось, или усмешка была в голосе знахарки? Лица-то ее не видно, а вот издевательства в словах – хоть отбавляй. И откуда такая нахальная? Велеслав раздраженно зыркнул в сторону лавки, на которой сидела старуха. За кем она приглядывать собралась, кошелка старая?!

- Ступай, милая, - огладил нежную щеку, что мгновенно вспыхнула румянцем под пальцами, - я позже подойду. Ложись отдыхай, не жди меня.

Ждать? Это еще зачем? Что удумал? Что за игру ведет десятник? Вопросы паникующими пчелами роились в голове. И почему-то взгляд сам собой прикипел к четко очерченным мужским губам. На них хотелось смотреть и что самое постыдное – хотелось их прикосновений. При воспоминании об упоительном поцелуе после битвы, внутри что-то мучительно-сладко сжалось. Жар бежал по венам от сердца, разнося смущение и жажду. Ту, которую мог утолить только один мужчина.