Княжий венец

Глава 25.

Тамирис открыла глаза и не сразу поняла – где она. На сей раз, в отличие от последних дней, заснула практически мгновенно. Огляделась – прокопченный потолок, пучки трав – знахарка! С многофункциональной печью и странными умениями.

Прошлым вечером Тами со старухой ушли вдвоем, предоставив мужчинам возможность разработать план разведки и обороны селения. Пусть решают что хотят – у нее свои планы. Которые она осуществит, несмотря ни на что.

Ружица уложила ее на печь – там оказалось на удивление тепло и уютно. Валорка по началу отказывалась, но старуха была неумолима: «Тебе холод внутренний выгнать надо, на печи оно быстрее всего будет». И оказалась права! Сейчас, утром, не ощущался внутри стылый ком, что обычно вымораживает внутренности и мешает дышать. Только легкая усталость в мышцах, после вчерашней битвы. Много чего минувший день принес. И доброго, и худого. И… и того, что она вспоминать не будет! Даже если предательски ноют губы.

Девушка привстала на руках и осторожно выглянула. А вот и он, бесстыдник – легок на помине. Раскинулся на широкой лавке у стены, закинув руку за голову. Жарко у знахарки в избе, скинул мужчина среди ночи рубаху, оставшись в одних штанах. Лежит во всем своем великолепии, светлым пятном тело на лавке в рассветных сумерках. Да только она своими умениями хорошо в темноте видит – потому как на ладони воин, весь до последней мышцы на сильной руке. Грудь широкая, сухой поджарый пресс и дорожка темная от пупка убегает за кромку штанов. Пробежаться бы по ней пальцами, чуть царапая ногтями… Ох, там же, в штанах, еще и топорщится «кое-что», заставляя краснеть до кончиков ушей! Нельзя! Нельзя быть настолько красивым, что глаза отказываются слушаться. Непрерывно смотрят, с жадностью и восхищением. Смотрят так, что она кончиками пальцев ощущает тепло его кожи. А сердце в ушах грохочет так, что кажется перебудит всю деревню. Бежать надо! На свежий воздух. Куда угодно, лишь бы подальше от этой мучительной полуобнаженной пытки.

Наскоро одевшись, Тами бесшумно слезла с печи. Подхватив плащ и сапоги, на цыпочках прокралась мимо спящего и выскользнула за услужливо не скрипнувшую дверь.

- Не спится, милая? – раздался старческий голос. Старуха сидела на первой ступени крыльца, едва различимая в темноте. Только седые волосы выделялись ярким пятном. Да белозубая, совершенно не старческая улыбка.

- Я… да.

- Бывает. Ежели отхожее место надо – оно вон там, водица вот – в ведре, испей, только принесла. А рассвет лучше всего со стены посмотреть. Они у нас чудо как хороши. Ежели тебе красоты не хватило, - хитро блеснули темные глаза.

От слов знахарки оставалось только покраснеть и надеяться, что в сумерках ее пылающих щек не видно.

- Пожалуй, так и сделаю.

Старуха протянула кружку и Тамирис с наслаждением выпила ледяной, сводящей зубы, колодезной воды. Чуть сладковатый вкус ухнул в желудок, заставляя окончательно проснуться.

- Беги, милая. Посторожу твоего соколика.

- Не…

- Не твой, помню. Да только от тебя зависит, что и как будет. И с кем.

- Путанно ты говоришь, Ружица.

- А ты ступай пока. Потом подумаешь. Ступай по правую руку, подъем на стену там будет.

Тамирис ничего не оставалось делать, как последовать ее совету. Возле туалета кто-то услужливо повесил рукомойник. Удалось не только вымыть руки, но и умыться бодрящей холодной водой. Даже в этом краю, несмотря на необычное тепло днем, осень напоминала о себе ночами. Выстуживая дома и почти подмораживая воду. Обрадованная, что захватила плащ, девушка, закутавшись в него, быстро нашла лестницу на стену. Рассвет только-только начинал розоветь на горизонте. Тами, скрестив ноги, уселась прямо на настил, что шел по периметру частокола. Действительно, что может быть прекраснее? Только чьи-то глаза… Такие разные – то глубокой синевы, то зеленоватого оттенка летнего моря…

- А ты что тут делаешь?

Надо же! Настолько увлеклась созерцанием утреннего светила, что ничего вокруг не видела. Немудрено. Всей кожей поглощала то, как мягко и незаметно нежно-розовый переходит в едва ли не в пурпур и почти сразу же сменяется теплым желтым. А солнце, поначалу похожее на круг сыра, едва проснувшись, позволяет собой полюбоваться. Но ненадолго. Всего через несколько минут становится нестерпим-белым, до слезотечения. Привычное грозное светило, во всей своей яркости и одиночестве.

Тамирис вздрогнула от неожиданного вопроса. Перед ней стояло двое. Те самые близнецы. Болтливый вероятно чуть впереди, а более рассудительный Тихомил на шаг позади.

- Я? Восходом любуюсь. Это для меня, то есть для моих способностей нужно. Красивое что-то, чем любоваться можно.

- А… - синхронно ответили они. Тами собиралась отвернуться, но внезапно заговорил второй, - а ты не хочешь с нами поснедать? У нас с собой немного, но будем рады. Заодно расскажем все, что тебе про наши земли интересно.

- Невежливо вас объедать, - девушка поднялась на ноги.

- Нам в радость, - вмешался Тихомил, - чай не каждый день чародейку кормим. Которая к тому же всю деревню спасла. Здесь тебе любой последнюю краюху отдаст. Можем прямо здесь, на стене, перекусить. Нам дозор еще с час нести. Пойдем? У нас над воротами навроде шалаша. Там удобнее будет, от ветра укроешься.

- А потом мы тебе можем наш луг показать! – выпалил говорливый Чеслав, - там до сих пор еще цветы есть. Красиво. Хочешь?

Как тут откажешься? Да и не чувствовала Тамирис от них опасности. Братья, как два веселых щенка, скакали вокруг. Причем один болтал без умолку, а второй осаживал чересчур говорливого, не забывая подсунуть ей то еще одну краюху хлеба, то подлить остывшего, но вкусного взвара с медом.

Девушка слушала их нехитрые рассказы о житье на здешних землях и в который раз поражалась упорству жителей. И голодные годы у них были, и опасные – когда странные животные приходили с Болот, нападая раз за разом. То, что для других было бы главным поводом уйти, для этих жителей – необходимость крепче сцепить зубы и сражаться за то, что они считали своим. И даже Болота с этим готовы были смириться, позволить людям вздохнуть с облегчением, если бы не новая напасть.

Пока они болтали, подошел еще один – вчерашний знакомец, Воят. Тот, что рассказывал про курьи ножки.

- Вот так встреча нежданная! – воскликнул молодой мужчина, улыбаясь, - смотрю мало кому спится сегодня?

- Доброе утро, - поприветствовала его Тамирис, пытаясь быстрее прожевать укушенный кусок горбушки.

- Значит вы оба, вместо того, чтобы за окрестностями следить, гостью забалтываете? – нахмурился он.

- Это я их попросила. Моя вина, - с раскаянием осмотрела в светло-голубые глаза. И мгновенно расслабились мужские недовольно поджатые губы на суровом лице.

- Не оправдывай их, гостьюшка дорогая. Они на службе и должны нести ее с полной отдачей.

- Так уже кончилась наша смена, Воят. Так что не злись понапрасну. И вообще, уходим мы сейчас. Эти самые окрестности нашей спасительнице покажем.

- Так я с вами! – оживился мужчина.

- Это еще зачем? – вскинулся Чеслав. Гулять в обществе собственного командира в его планы точно не входило.

- А я лучше вас места эти знаю. Чай больше вас на свете живу.

- Так мы недалеко, только до Светлого Лога. Не нужен нам провожатый, - не утерпел даже молчаливый брат.

- Вам, олухи, может и не нужно. А вот гостью, что жизни наши спасла, беречь надо, как зеницу ока. Так что ничего слышать не желаю. Идем али мужа твоего дожидаться будем?

- Кого? - оторопела девушка.

- Дык, обручье же, - растерялся Воят, - его ж только замужние носят. И другой кто уже не подойдет к бабе. Мы тут законы Божьи чтим, не боись. Никто тебе худого не сделает.

Тамирис почувствовала, что краснеет. А в душе просыпалась ярость да такая сильная, что дышать стало тяжело. Ну, надо же какой молодец ее помощник! Застолбил место? Обозначил территорию, чтоб никто мол, не совался. И наверняка под благовидными предлогом ее спокойствия и безопасности. Да как он смеет! Кто она и кто он?! Заговорить бы не смел с ней, если бы знал… Каков все-таки наглец! Ох, попадись он сейчас – разорвала бы на сотню маленьких десятников! Вот что теперь делать? Как выкручиваться?

Вскинулся Велеслав. Резко, будто подбросил кто. Огляделся по сторонам – изба старухи-знахарки. Поздно он вчера вернулся, засиделся с местными, слушая их. Сам подсказывал, как защиту деревни усилить, от них узнал про ближайшие поселения и топи, по которым гулять придется. Говорил, слушал, а мыслями не у старосты в доме был, а там, где зазноба его. Наконец не выдержал, свернул беседу и едва не бегом побежал к дому знахарки.

Полумрак внутри, токмо одна свеча на столе горит, тут же старуха копошится, смешивает травы их разных чашек в мешочки. Да только не стал он на хозяйку смотреть, глаза ищут – где валорка?

- Нешто потерял что, соколик? – усмехается знахарка.

- Девушка где?

- А тебе зачем? Не твоя она печаль.

- Не зли, старая. Мне решать – моя или не моя. Где?

- На печь положила, стынь надо из души выгнать. Тебе ли не знать, как тяжело ей каждый раз возвращаться.

Не слушая особо, подошел Велеслав к печи, привстал на цыпочки заглядывая. Спала его Птичка, зарывшись носом в одеяло. Намаялась. Нежная самая. Погладил щеку, любуясь легкой улыбкой на губах. Мысль мелькнула мимолетная – запрыгнуть на печь и прижаться к ней всем телом. Зарыться носом в волосы темные, обнять, к себе прижимая, будто право имеет. Уж он бы ее согрел…

- Оставил бы ты ее, мил-человек. Ведь погубишь девку.

Резко обернулся князь. Терпеть не мог, когда ему пытались говорить, что и как делать. Матушке не позволял собой манипулировать, а тут старуха из глухой деревни взялась.

- Не лезь куда не просят. Сам решу.

- Ты-то решишь. Как тебе привычно, - не унималась старая, - да только она – не как все. Не сможет отряхнуть подол и пойти дальше. Сам себе простишь, если с ней что случится?

- А что случится? Ребенка я ей не сделаю. А все остальное полюбовно будет.

- Ты бы представил, дружочек, что с твоей сестрой также. «Полюбовно», - передразнила знахарка.

- Ополоумела, старая?! Нашла кого сравнивать.

- Ишь как взвился. С сестрой значит должны честь по чести. А тут – похоть потешишь и со двора погонишь?

- Зачем прогоню? Одарю как следует и пусть далее живет и работает.

- И смотрит, как ты новых девок в свою постель пускаешь? Или того хуже – женишься? Думаешь, стерпит?

- А что ей останется? Мое слово – закон! - начал звереть князь.

- Над твоим законом еще верховные есть. А они накажут так, что вовек себе не простишь. Тяжко жить с невинной кровью на руках. Уж мне-то поверь.

- Надоела ты своими разговорами, старая. Спать буду. А тебе зарок – впредь не лезь, куда не просят.

Скинул сапоги с рубахой и лег на лавку, отвернувшись к стене. Надо бы заснуть быстрее, а в голове рой сердитых мыслей. Что надо было знахарке резче ответить. Да и вообще – кто она такая, чтоб ему советы давать? Ворочался, сам с собой в голове ругался и уснул, не заметил как.

Тотчас старуха с лавки соскочила и подойдя к нему простерла над головой ладонь.

- Спи, дурень. Раз словами не понимаешь, может по-другому поймешь.