Княжий венец

Глава 57.

Жаркими были споры царедворцев о приданом и выкупе за невесту, а все одно – сговорились. И договор брачный подписали торжественно. На золото и меха не поскупился князь Миргородский – отдал, сколько запрошено было. Но земли ни пяди не отдал, как ни хитрили валорцы. Нет уж, золото – дело наживное, а за землю обычно кровью платят. Негоже ее раздавать.

А уж после, когда все скреплено было печатями да подписано – зашумел, загалдел Миргород, готовясь к веселой княжьей свадьбе. Боярыни да знатные бабы за голову схватились – виданое ли дело – за короткий срок новый наряд пошить?! Да еще такой, чтоб нос утереть, да богатством семейным во всю ширь хвастнуть? Князь торопится – понятное дело, а вот гостям, особливо гостьям – как быть? Оттого, наравне со служанками боярыни ночей не спали, пальцы вконец искололи вышивкой. Что б успеть к сроку. Кто-то старые платья перешивал, прилаживая к ним новые камни. Кто-то кокошник новый или оплечье придумывал, что на нем адамантов и жемчугов без счету. Но это – самые ленивые разве. Остальные основательно прореживали карманы своих мужей и отцов.

Ювелиры да золотых дел мастера все запасы на прилавки вынули – бойчее чем когда-либо торговля шла. А ведь помимо одежи и украшений еще и подарки нужны! Не гоже на свадьбу да без подарка. Чай не голытьба с улицы, чтоб прийти за чужой счет брюхо набить.

Свадьба княжья – это для всего города праздник! Никто в этот день не уйдет обиженным. Люду простому столы со снедью на площади центральной поставят да бочки с медовухой выкатят. Чтоб каждый за здоровьице молодых чарку поднял. За жизнь их долгую и счастливую.

А уж в хоромах княжьих пировать будет самый знатный люд города. Дык и гости со стороны невесты будут не абы какие: валоры во главе с самим их правителем! И столов надобно поболее поставить, и яства приготовить такие, чтоб чужестранцы пальцы проглотили. Но тут уж невестушкина служанка Надин на кухне здорово подсобила. И рецепты подсказала новые, и указала, какие приправы лучше убрать, которые кагану не по вкусу. Ишь ты, укроп ему не по душе! Вот же ж морда… глубокоуважаемая.

Словно растревоженный улей и город шумел, и хоромы княжьи. Хлопотали, охали, за голову хватались – причитали, что не успеют. Да только настал он – день свадьбы. Той, что ждали, и готовились всем миром.

С ночи подморозило знатно, да снежок легкий выпал, будто сама природа молодым постель брачную стелила. Забирать ненаглядную свою князь на веселой разухабистой тройке поехал. Пристяжные – те кони, что по бокам, кокетливо в разные стороны глядят, фыркая от морозца. Могучий коренник, в центре, так и вовсе на рысь переходит, торопится быстрее в валорский лагерь добраться. Возок разукрашен цветами яркими, колокольчики весело щебечут, сообщая всем и каждому о радостном событии. Да не один князь едет – вокруг верхом друзья верные да дружина. Не как охрана, а как веселые приятели жениха. Скалятся да перешучиваются.

Препятствий никто жениховой стороне не чинил, когда в лагерь валорский въехали. С шумом и гамом. А чего таиться? Праздник нонче! С бабами напряженка в военном лагере, так что плакальщиц по девичеству изображать некому было. Токмо стража из личной каганской гвардии по обеим сторонам выстроилась, прямиком до шатра.

Лагерь украсили по валорской традиции – разноцветными лентами. Все ими увешано – и шатры, и деревья. Будто осень внезапно отступила, так ярко вокруг. Змейками разноцветными трепещут ленты на ветру, приветствуют приехавших гостей.

Едва в лагерь заехали, как заиграли валорские музыканты, что-то шумное и чуть визгливое. Будто переполох у них и гостей не ждали. Дудки разные: и длинные, едва ли не в человеческий рост – грозно гудят, и поменьше намного – звонко заливаются. А шуму создают – будь здоров!

Вся площадка перед шатром устлана коврами роскошными. И дела никому нет, что кони их топчут. Будто не роскошь это вовсе, а так, безделица. Принято на Востоке богатством без меры хвастать. А уж каган, знамо дело, не поскупится на свадьбу любимой дочери.

Легко выпрыгнул из саней нетерпеливый князь, с довольной улыбкой на устах.

- Отворяйте, люди добрые! – зычно крикнул и страже, и тем, кто внутри, - за невестой своей жених приехал!

А перед входом в шатер невесты, знамо дело, мужская родня стоит – отец да братья. Разряженные в яркие расшитые халаты, оружие сверкает драгоценными камнями, на пальцах у каждого перстни тяжелые. И хоть рожи суровые делают, но это на людях только, чтоб традиции соблюсти. Во всяком случае – братья. Каган явно ничего не изображает, по-прежнему в душеотдавать дочь не хочет.

- Может передумаешь? – прищурившись говорит он гостю.

- Может уйдешь уже с дороги? – отвечает будущий зять.

- И что Тами в тебе нашла?

- Твои ж бабы в тебе что-то находили?

Фыркнул каган, да не ответил. Долго могли мужчины препираться, вот только невеста пресекла, самолично из шатра вышла. Медленно и величаво. Глянул на нее князь – и обмер. А с ним и дружина его, и друзья верные рты пораскрывали. Дружное «ох!» пронеслось по толпе, валоры не менее гостей ошарашены были. Пусть голова покрыта капюшоном, а платье – роскошной собольей шубкой, чтоб не замерзнуть, да только искрилась она вся! Счастьем и каменьями, что с ног до головы украшали.

- Ослепительна ты, душа моя. Аж сердце замирает. - шагнул князь к ней. - Глаза твои видеть хочу, птичка моя! Истосковался!

- Здравствуй, князь, - смущенно прошептала Тами, утопая в густой синеве его глаз. Чувствуя, что сердце трепыхается где-то в районе горла, а дыхание и вовсе перехватывает.

- Думал не дождусь сего дня, - осторожно взял Велеслав ее нежные руки в свои. Огладил, чувствуя дрожь в пальцах в ответ на ласку. Самого потряхивало от нетерпения – неужели вот-вот Тамирис женой его станет?

- Чего стоим? Раздумал что ли? – проворчал каган, хмуря брови.

- Вот уж не дождешься, дорогой тесть. Не проси, и не уговаривай. От своей суженой под страхом смерти не откажусь. Еще и отец у нее, говорят, шибко злопамятный, - князь усмехнулся и повел невесту к саням.

А перед ними выскочило двое служек и всю дорогу до саней усыпали из мешков золотыми монетами. Да так густо, что и ковра не видно! Чтоб жизнь у молодых в достатке и довольстве была. Звонко сыпались монеты, сверкая желтыми боками. Дружина оторопела, понятное дело – богатство целое да под ноги, будто песок. А валорцы и ухом не повели – традиция такая, деньгой дорогу выкладывать: те, кто победнее медяки молодым сыплют, а уж ежели кто побогаче – те не скупятся.

Довел по золоту князь невесту до саней, усадил бережно и укрыл, как следует, меховой полостью. С ветерком поедут, надобно чтоб не продрогла его теплолюбивая птичка.

Отец ее и брат верхом на коней уселись и по обеим сторонам от саней поехали. Бдят аки коршуны, леший их побери! Иначе целовал бы ненаглядную всю дорогу, так чтоб губки заалели, как маков цвет. Но ничего, будет еще у них! Все будет. А пока можно и за руку ее держать, переплетя пальцы.

Ох, много чего люди про проезд свадебной тройки баяли! Сияла красой княгиня наша, ажно глазам до слез больно было! Словно солнышко ясное вышло. А украшений на ней заморских и вовсе без счету. Сама горстями драгоценные каменья и монеты золотые разбрасывала. Клянутся-божатся рассказчики, говорят даже, что дома в сундуках едва ли не у каждого припрятано из того, что подобрать успели с дороги.

Про золото с каменьями может и приврали маленько, а вот мелкие монеты нет-нет в толпу бросали и дружинники княжьи, и валорцы. Вызывая веселый визг ребятни, которая бросалась копошиться в снегу, выискивая неожиданные подарки.

Укрыл князь валорку, укутал мехами, а ей и не холодно вовсе. Чувствует она руки горячие, а от огня в его глазах и вовсе жарко становится. Оттого и румянец с нежных щек не сходит – не морозный, а стыдливый. Слишком многообещающе глядит Велеслав.

- Прекрати, пожалуйста!

- Что душа моя?

- Смотреть так, словно ты меня съесть хочешь.

- И съесть, и покусать и целовать без счета! Все хочу. Но сперва женой моей станешь. По всем законам и перед богами. Чтоб уж ни отец, ни брат твой, ни жадный визирь на пути не стояли.

- Люди же смотрят. Прекрати! – она с улыбкой приветственно помахала ладошкой жителям, что высыпали из домов и стояли вдоль дороги. С восторгом провожая проезжающую тройку в окружении дружинников и валорских воинов. Бабы вытягивали шеи, стараясь рассмотреть невесту, чьи украшения искрились на ярком осеннем солнце. Мужики подымали детей повыше, пока те кричали приветственные здравицы. Как тут не помахать рукой и не улыбнуться?

- А на кого ж им еще глядеть, как не на княгиню свою?

- Я еще не княгиня!

- А ты что – передумать хочешь? Вот только попробуй вильнуть – отшлепаю прилюдно... Хотя нет – зацелую до беспамятства. А потом все одно – женюсь.

- Можно подумать, я тебе позволю!

- Насчет шлепать – с тобой договариваться придется, а вот поцелуи – по глазам вижу, не меньше меня соскучилась. Ну-ка признавайся? – не сводя с нее глаз, поднес ее ладошку к губам и мягко прикоснулся, чуть лизнув языком меж пальцами. Глаза валорки мгновенно вспыхнули. Инстинктивно сжала его руку, впиваясь ногтями.

- Прекрати! – зашипела сердитой кошкой. А у самой дыхание сбито и губы манящие полураскрылись.

- Была б моя воля, - хрипло произнес князь, - я бы сразу после церемонии свадебной унес тебя в опочивальню. Мочи нет, как соскучился по тебе, свет мой. Аж зубы сводит.

- Еще неизвестно – кто больше соскучился. И кто кого из спальни выпускать не будет, - бормочет, стыдливо пряча глаза, валорка.

- Ох, не буди лихо, милая! И так едва держусь.

С шумом и гиканьем въехала вереница свадебная на двор княжьих хором. А и там народу – видано-невиданно. Знатные люди города на открытой галерее да балконах стоят, кто-то даже вниз спустился. Всем не терпится на невесту взглянуть – эвон как шеи повытягивали! Как только не затолкали друг друга?

Прямехонько у парадного крыльца сани остановились. Выскочил из них князь, помог невесте выбраться да на ноги встать. А на крыльце в окружении знатных боярынь сама матушка князя стоит – княгиня Дивляна в роскошном платье, поверх которого небрежно шуба на плечах лежит. Как всегда строга и холодна, как и положено.

Взяв невесту за руку, подвел ее Велеслав к крыльцу. Замер весь двор, тишина такая, что комара услышать можно. Кто-то во все глаза таращился на невесту, кто-то предвкушал – как оно будет – знакомство первое двух хозяек, молодой и нынешней. А ну как не поладят? У Дивляны-то характер – не мед и патока. Железной рукой столько лет правит хоромами княжьими, а то и всем Миргородом, в отсутствие сына. А тут получается – потесниться придется, на княжьем-то престоле.

Первыми поклонились молодые – дому и хозяйке его. Кивком поздоровалась княгиня, красивое лицо по привычке надменно, да только в глазах радость плещется. Нешто дождалась сего дня? Величаво и медленно спустилась по широким ступеням, с деланно-строгим видом посмотрела на обоих.

- Ну, здравствуй, сын мой.

- Невесту в дом привел, матушка. Примешь ли?

Строго и холодно посмотрели на Тамирис зелено-голубые глаза. Столь похожие на глаза ее любимого мужчины. Отчего-то так волнительно стало, что невольно сжала крепкую мужскую ладонь. Немедленно получив поддерживающее пожатие в ответ – мол, рядом я, ничего не бойся.

- Она это, сыне?

- Она. И другой мне не надобно.

Помедлила еще секунду княгиня, цепко и внимательно оглядела девушку. Как и положено, ибо не в простую семью невеста входит, должна осознавать важность момента. Да только и Тамирис глаз не отвела – ей стыдиться нечего, чай не девка дворовая, а дочь кагана Валорского! Еще поспорить можно – кто знатнее, кто кому честь оказывает.

Медленно, будто раздумывая, кивнула Дивляна, после чего сняла с плеч расшитый цветами да жемчугом платок и накинула на плечи невесты. Тем самым принимая ее в дом и в свою семью.

- Ну здравствуй, невестушка дорогая, - взгляд строгих красивых глаз смягчился. Как и положено троекратно расцеловала княгиня молодую, - уж не ждала и не чаяла, да боги сжалились. А сейчас ступайте на капище. Ждем вас на пиру, уже законными супругами.

Зашумели, загалдели люди во дворе и на галереях. Раз уж сама Дивляна невесту приняла – значит быть сладу и миру в хоромах княжьих. А значит и во всем Миргороде! Ибо слово княгини – крепкое, ого-го, сколько значит.

Гости отправились в парадную трапезную, а пара молодых в сопровождении воинов – к семейному капищу, чтобы провести обряд по правилам и законам. Хотя Тамирис выспросила у Яры все, что касается предстоящей церемонии – а все одно боязно. А ну как не примут ее местные боги, не благословят брак с чужачкой? Или может Драгомир откажется их женить, потому что в ней есть тьма? Заартачится, потому как конфликтовала с ним столько времени? Глупые страхи, один за другим в голову лезли, вызывая панику. Ощутимо задрожала та, что ранее ничего не боялась.

- Ничего не бойся, птичка. С тобой я, - шепнул князь, подводя ненаглядную к алтарю по раскидистым дубом. В два кольца стали вокруг них воины дружины с обнаженными мечами. Чтобы ни одна нечисть не подкралась и не помешала обряду. А третьим кругом валорские бейлюки стали, охраняя свою принцессу. Среди них, наравне с простыми дружинниками, ее братья. Джаник подмигнул незаметно, а Малик ободряюще улыбался. Позабыв про намерение быть серьезным, с восторженным любопытством оглядывал все вокруг. Никогда ранее он в Миргороде не был, все ему в новинку.

Отец же, как почетный гость, был самолично княгиней уведен на пир. Окончательно смирился с замужеством дочери, хоть и ворчал, что зря отдает Тами на чужбину. Мол, не заслужили миргородцы такой чести. Оно и понятно – каждый отец любого мужчину рядом с дочерью считает олухом, не достойным кровиночки. Собственники они, хоть сколько им лет, оттого воюют али дерутся по малолетству, доказывая друг другу свое право на что бы то ни было.

Драгомир, верховный волхв, самолично проводил обряд, а как же ж иначе – чай не простая свадьба. В волнении стискивая руку жениха, Тами наблюдала за тем, как сначала волхв прочел короткую молитву перед дубом. Валорка отчетливо чувствовала теплую силу этого места, что была разлита вокруг. И на нее будто бы посматривала с доброжелательным любопытством. Много здесь Света, ох, много! Не от того ли, столько охотников завоевать эти земли?

Закончив, Драгомир повернулся к стоящим у алтаря молодоженам. Строго и внимательно посмотрел на обоих, будто давая шанс передумать. Первым спросил у мужчины:

- Велеслав, князь миргородский, будешь ли ты любить, беречь и защищать эту женщину? Хранить ее, как свою землю?

- Да! – властно произнес тягучий низкий голос. Глянул жених на валорку так жарко, что дрожь волной пронеслась по телу.

- Тамирис, кагани валорская, будешь ли ты любить, заботиться и почитать этого мужчину? Станешь матерью его детям и его земле?

Горло сжало спазмом от важности момента. Вот он – новый поворот в ее судьбе, новая отправная точка. Возврата к которой не будет, далее идти только вперед. Да разве ж она когда-то возвращалась к старому, когда открывалась в ее судьбе новая дверь? Нет уж. И ранее, под гнетом обстоятельств не свернула, а сейчас и подавно. Ибо впереди дорога к счастью. С невероятным мужчиной, которого выбрало ее сердце.

- Да! – нежный голос словно бархатом по телу проходит, заставляя волосы на затылке князя вставать дыбом. Кровь кипит от одного взгляда на свою женщину. Боги, дайте сил пир свадебный выдержать!

Твердо знал князь, как ненаглядная на вопрос волхва ответит, а все одно от волнения дыхание перехватило. А ну как еще что-то судьбинушка выкинет? Для новой проверки чувств и крепости характера. Но обошлось на сей раз. Видать ранее с лихвой они с Тамирис заплатили за свое счастье.

Волхв кивает, принимая клятвы. После чего надрезает протянутые ладони – несколько капель крови падают на землю и алтарь. Потом соединяет руки молодоженов вместе, перевязывает их красной лентой. Слегка опаляет концы ленты огнем – тот вспыхивает ярко и весело. Но не обжигает, а сам будто бы сходит на нет. После волхв брызгает на руки из чаши водой. От волнения ли или еще почему – из ладони Тамирис тонкой струйкой вырывается тьма.

- Не шали, - строго шепчет Драгомир, - не твое нынче время.

Но тьма и не думает слушаться – окутывает кольцом руки молодоженов поверх ленты, проворачивается кругом и исчезает.

Волхв поднимает глаза на невесту.

- Это не я, - словно извиняясь, говорит валорка.

- Значит, Темнейшая благословила. Лишним не будет, - кивает он, успокаивая невесту.

После чего простирает над их руками свою ладонь. Тами вновь чувствует светлую силу, что окутывает и щекочет пальцы. Произнеся тихую молитву, Драгомир разводит руки в стороны и зычно произносит:

- Силой земли, силой огня и силой воды пред всеми богами свидетельствую, что отныне и навеки эти двое – муж и жена!

Едва только лента исчезает, князь берет правую руку молодой жены и уверенно надевает ей княжье кольцо с крупным голубовато-синим камнем. Из поколения в поколение его носили миргородские княгини. Внутри Тамирис поднимается такая волна счастья, что слезы подступают к глазам.

- Твой черед, любимая, - Велеслав протягивает в ладони второе кольцо. То, что всегда носил на левой руке. Символ княжьей власти. Еще мгновение и тонкие дрожащие пальцы с трудом, но надевают перстень на безымянный палец правой руки.

Тамирис вскидывает на него глаза.

- Наконец-то – жена моя, - улыбается князь. В фиалковых глазах на мгновение вспыхивает удивление. Кто жена? Она? Уже все? Точно-точно все свершилось?

- Муж … мой? – изумленно шепчет она.

- Твой. Только твой, княгиня моя, - с легкой улыбкой Велеслав нетерпеливо накрывает нежные губы в поцелуе. Первое супружеское прикосновение. Нежное, но такое многообещающее. Мужской язык проскальзывает ей в рот, головокружительно оглаживая. И заставляя ухватиться за широкие плечи. Она коротко выдыхает, невольно прижимаясь к мужу? – вот диво, еще крепче. Поцелуй становится жарче. Ох, как же хочется, чтобы эти губы спустились по шее ниже, туда, где все истосковалось по прикосновениям.

- Князь, ты хоть и муж уже сестре моей, но мне, как брату, смотреть на такое неловко. Особенно – на голодный желудок, - насмешливый голос Джанибека возвращает их в действительность.

Велеслав нехотя отстраняется от молодой жены. Оглаживает нежную щеку, любуясь алеющими губками. Поворачивает голову в сторону каганчи.

- Припомню тебе, когда ты после брачного обряда целовать свою молодую будешь.

- У меня их может быть шестеро, так что устанешь припоминать, дорогой друг.

- Это мы еще посмотрим, - ухмыляется, князь, после чего зычно требует, - дружина моя! Поприветствуйте жену мою и княгиню вашу!

Разрывается охранный круг, воины выстраиваются в две линии и низко кланяются молодой хозяйке этих земель. Не зная, как реагировать, Тами грациозным кивком принимает приветствие. Вот ведь удивительно – у нее на родине первыми поздравляют родные, соседи, царедворцы наконец, а здесь – воины. Ибо силой на этой земле мир охраняется. И ей теперь его беречь, наравне с мужем.

- Пойдем, свет мой. Заждались нас гости, - бережно кладет он руку ее на свое предплечье. Тамирис невольно опускает глаза и любуется блеском камня на пальце. Всегда была к украшениям равнодушна, но это кольцо для нее дороже всех богатств мира. Ибо это знак принадлежности своему мужчине. Знак его любви, его желания разделить с ней жизнь и судьбу.