Княжий венец

Глава 48.

- Что значит – пропала?! У меня хоромы или сарай дырявый? – взревел Велеслав, князь Миргородский, на весь рабочий кабинет. Страх потери любимой резанул изнутри, будто удар клинка.

- Я ее во дворе оставил, - насупился Джанибек, - она немного расстроилась и сказала, что хочет воздухом подышать.

- А стражу ты предупредить не мог?

- Моя сестра что – пленница в твоем дворце? – вспыхнул валорец.

- Скажи лучше – отчего она расстроена была?

- Не знаю, - пожал Джанибек плечами, - я просто сказал ей правду: что она должна будет выйти замуж. За тебя, между прочим! Иначе отец казнит нас обоих, ее и меня. Так что – скажи спасибо.

- Чего?!

- Так правда это, про казнь. По нашим правилам не должна ушедшая из дома невеста вернуться незамужней. Тем более – дочь кагана.

- Да как ты мог? После того, что я тогда наплел в сердцах, слова твои – ей нож в спину. Нельзя ее заставлять! Тем более – в таком серьезном деле. Естественно, она сбежала.

- Не могла сестра сбежать. Смерть моя на ее совести будет. Не допустит Мири этого. Может просто вышла прогуляться?

- Одна? Без денег и расстроенная? – скептически посмотрел на валорца.

- Что у вас происходит? – Драгомир вошел без стука, - орете так, что слуга за мной в Логово прибежал, урок сорвал.

- Тами сбежала, - князь устало опустился в кресло, - после разговора вот с этим дипломатом современности.

- На себя посмотри! Из-за одного кривого слова бросил любимую женщину.

- Ты…

- Ну-ка, успокоились оба, - холодно осадил обоих Драгомир, - где ты ее оставил?

- Во дворе, у крыльца. Мы там беседовали.

- Это там где подвода с Болот разгружалась? – поинтересовался волхв.

- Что?! – подскочил князь, недобро прищурив глаза. - Вот же охотничек! Голова, видать, шею натирает. На Болотах за Тами увивался, теперь сюда притащился, гаденыш. Убью! Стража! – рявкнул к двери – закрыть город. Никого не выпускать! Дружина, вся – по коням! Если он ее хоть пальцем…

- Подожди, Леслав, с тобой поеду, - волхв сразу понял, что озверевшего друга одного отпускать опасно, - вслепую искать долго. Я раскину поисковые заклятья, узнаем район. Так легче будет найти пропажу.

- Если она раньше за другого замуж не выйдет. Кому-то назло, - ехидно заметил Джанибек, получив убийственный взгляд синих глаз.

- Это мы еще посмотрим! А с тобой я еще не закончил. Что промеж тобой и Смиренкой произошло – ты так и не сказал.

- И не скажу. Наше это дело. Сами разберемся, - отрезал тот, - поехали, я с вами. Если сестра разозлится, я постараюсь ее остановить. Ну, или посмотрю, как ты с ней справляться будешь. Ни у кого ранее не получалось.

Воят в таверне развлекал ее неспешной беседой о селянах и своем путешествии в Миргород. Но отчего-то терзало беспокойство, заставляя нервно ерзать на стуле. Что задумал охотник? Поглядывала в окно, но там ничего особенного не происходило. Туда-сюда сновали люди. Болтали, смеялись, жизнь текла своим чередом. Из странного был только случайно подслушанный разговор. Практически у их окна встретились какие-то мужчины, по-видимому купцы. Разводили руками и горестно вздыхали:

- Нешто и вторые ворота тоже?

- Говорят – все до единого. На замок. И стража встала с бердышами.

- А почему закрыли, не слыхал?

- Да я почем знаю? Но сказали никому хода не будет. Деньгу даже не предлагать – едва в морду не схлопотал. Нешто беда какая стряслась?

Тамирис вновь вопросительно посмотрела на охотника. Тот, как ни в чем не бывало орудовал ложкой, поглядывая на нее с хитринкой.

- Все же не пойму, что ты задумал.

- Погодь маленько, скоро самое интересное начнется, - спрятал он улыбку в короткую бороду.

- А ну-тка, поберегись! – крикнули зычно за окном. Мимо процокали всадники в красных плащах старшей дружины. Плечистые, нахмуренные. Видать по важному делу. А спустя несколько минут прогарцевала целая кавалькада. И глупое сердце невольно дрогнуло. На крупном боевом коне, в синем плаще-корзно с красным подбоем ехал ОН. Такое одеяние только ему, правителю, дозволено носить. Густые брови нахмурены, твердые губы сложены в упрямую суровую линию. А ведь она не раз наблюдала, как эти губы складывались в умопомрачительную улыбку. Как упоительно целовали… Там, в прошлой жизни… Сейчас же Велеслав был все также захватывающе красив, но суров, как неотвратимое возмездие.

Мимо проехал, не заметив ее, полускрытую занавеской.

- Княже, - крикнул едущий на пол корпуса позади волхв, - я же не собака-ищейка. Район определил, а далее уже самим искать надо.

- Значит – обойдем все дома до единого. Если кто двери не откроет – ломайте. Оцепить квартал! – в низком будоражащем голосе звенел металл. А у нее дрожь по телу. И ведь не страх, предвкушение это!

Тамирис перевела напряженный взгляд на Воята. Тот безмятежно откинулся на спинку стула и заговорщицки хмыкнул.

- Ну и как тебе? Князь, который ну ни капельки в тебя не влюблен, самолично ищет пропажу?

- Он не хочет политического скандала, - насупилась Тами и повторила его позу, скрестив руки на груди.

- Ой, ли? Тогда он мог послать за тобой дружину, советников, того же Ведающего. А поехал искать тебя сам.

- Это ничего не значит. Зря ты это затеял. Может тебе лучше уйти, пока не поздно? Вы же Болотах враждовали. А сейчас его ничто не удержит.

- Эх, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Зато знать буду, что самого князя Миргородского беспокоиться заставил. И как бы даже – ревновать, - усмехнулся мужчина.

- Вы русичи, совсем безбашенные, да?

- Ага! Оттого и женщины нас крепко любят, и враги люто ненавидят. Не умеем мы наполовину жить, - ярко, открыто улыбнулся Воят.

- Ла-адно, - Тамирис сбросила с себя угрюмое оцепенение и предвкушающе улыбнулась. Принимая правила игры. Раз уж влезла в авантюру – будет играть до конца. Что-то шальное, хулиганское забурлило в крови, - давай посмотрим, каково это - «жить не наполовину».

- Тебе понравится.

Разговоры в харчевне стали тише. Люди узнавали у подавальщиц последние новости про закрытый князем Миргород, недоуменно переглядывались, разводили руками. Кто-то хотел расплатиться да уйти побыстрее, но соседи по столику посоветовали не торопиться. И переждать угрозу тут, в людном месте. Мало ли отчего власть лютует. Может беда мимо пройдет?

И вдруг – опасностью, словно холодом зимним повеяло. Вмиг разговоры стихли. И будто враз комната меньше стала – самолично, быстрым шагом вошел в харчевню князь Миргородский со свитой. Остановился на пороге. Как всегда – хорош собой, но зол. Черный камзол да с золотым шитьем ладно сидит на широких плечах, узкий золотой венец украшает темноволосую голову. Чуть поодаль – Драгомир, волхв Верховный, валорец чернявый, да Беригор – воевода княжий, усмехается в густую короткую бороду. А могучая рука небрежно на рукояти меча лежит. За ними несколько плечистых дружинников. Обвел колючим взглядом князь присутствующих, отчего каждый плечи ссутулил, да съехал маленько ногами под стол. А ну как по его душу?

Натыкается синий пронизывающий взгляд на Тамирис и вмиг вспыхивает. Облегчение и злость в глазах. Да только еще выше задирает она подбородок. «Ну, и что ты мне сделаешь? Я – Тамирис, дочь кагана валорского!»

- Все вон, - негромко рявкает Велеслав, но людей за столами как ветром сдувает.

Широким шагом приближается к их столу князь, словно сама неотвратимость. Вроде испугаться должно, а у нее в душе радость вместе с горечью. Против воли своей радуется – за ней пришел! Сам! Ранее бы на шею к нему кинулась, а сейчас что? Пусть только попробует рявкнуть –она молчать и слезы лить не будет. Выскажет все, и, если надо, Тьму выпустит! Никто, даже волхв ее не остановит. А пока – затолкать чувства поглубже надо, раз не нужны они оказались. Вся ее любовь горячая, что спалила сердце без остатка.

Первым подошел князь к их столу, да только Джанибек, неведомым тягучим движением, словно гепард хищный, оказался за ее спиной. Веско и уверенно положил руки на плечи – мол, не даст обиду. И хоть сердита была Тамирис на брата, но не могла не оценить этот жест. За кровь родную вставать плечом к плечу, каких бы разногласий меж ними не было. Оттого и накрыла его ладонь своей.

- Здравствуй, брат мой.

- А вот и нашлась пропажа! Как чувствуешь себя, Темненькая кагани? – послал ей насмешливую улыбку Драгомир.

- Благодарю, Светленький. Все хорошо со мной, - вернула она ехидную ухмылку.

- Ишь какая языкастая милаха, – басит стоящий рядом Беригор. Лицо суровое, а в светло-голубых глазах искры насмешливые пляшут. Словно сговорились друзья меж собой насмешничать да князя отвлекать.

- Эй, полегче! Это – сестра моя! – взрыкивает каганчи.

- Это ж не отменяет того, что она – милаха. Сразу видно – не в тебя пошла, - не остается в долгу Беригор, - здрав буди, красавица. Я – Беригор, воевода княжий.

- Так это твой сын на мне жениться собрался? – посылает ему самую обворожительную улыбку на какую способна. Напрочь игнорируя сердитого князя.

Воевод от ее слов аж крякнул.

- Вот зас… затейник малолетний. Погодь, так это он для тебя медальон с птицей выклянчивал?

Вместо ответа Тамирис достает из-за пазухи шнуровку и демонстрирует подарок. Беригор удивленно мотает головой и раскатисто хохочет.

- Вот постреленок! В четыре года самому князю дорогу перешел! Даже не знаю таперича как быть.

- Хватит! – негромко обрывает их беседу князь. - Оставьте нас, други. Поговорить мне с ней надобно.

Я никуда… - начинает Воят, но его перебивает Драгомир.

-Ты же охотник с Болот. Верно?

- Следопыт. Лучший, - нехотя бормочет Воят.

- Да ты что? - радостно восклицает, будто родного встретил. - Тогда ты-то мне и нужен, дружище. А ну-ка пойдем, разговор есть, - в душе Тами вспыхивает благодарность к тому, как ловко волхв выводит из-по удара Воята.

- Тами? – мужчина переводит на нее вопросительный взгляд. И она понимает, что стоит ей только попросить – охотник будет стоять насмерть. Без хвастовства и лишних слов. Наполовину – ни жить, ни помирать не намерен. Вот только князь может сделать с ним что угодно, достаточно будет приказа мнущимся на пороге дружинникам. И никто не остановит. Нет уж! Она такими людьми, как Воят, точно разбрасываться не собирается.

Что ж, раз все так настаивали на беседе – видимо ее не избежать. Как там говорил охотник – решения приходят сами собой, когда о них не думаешь? Посмотрим, так ли это.

- Иди, Воят. Все хорошо. Я умею за себя постоять.

- Рядом буду, - бросает тот, не обращая внимания на раздраженный взгляд правителя.

- Иди уже, следопыт. Не доводи до греха. Или своей смертью умереть не хочешь? - недобро прищуривается князь.

- Разве я что дурное сделал? – мгновенно ощетинивается тот. - Встретил спасительницу Болот наших. Попросил столицу показать.

- А то, что чужих невест со двора не уводят – не слыхал?

- Не было на ней обручья, - наносит болезненный укол Воят, - я лишь хотел про односельчан рассказать, печаль-тоску ее развеять. А то что-то счастливой невестой не выглядит Тамирис. Не знаешь отчего так, князь?

Валорка невольно начала подниматься с места, инстинктивно желая защитить бесстрашного охотника, да только жестко ее придавили к месту руки брата. Нет для мужчины унизительнее, когда за него женщина заступается.

- Давайте не будем ругаться и все ж-таки пойдем отсюда. Дадим этим двоим поговорить спокойно. А если меж ними сеча жаркая начнется, так мы снаружи схоронимся, - ухмыляется ехидно Драгомир.

- Может все же останемся? – с сомнением говорит Джанибек, - харчевню жалко. Или тогда вот этого с собой заберем. Бедолагу бесстрашного.

- А князя, стало быть – не жалко? – подбрасывает фразу волхв.

- Так это твой князь – не мой. Тебе и жалеть.

- Уйдите все, - властно бросает Велеслав, не поворачивая головы.

Драгомир с едва заметной улыбкой смотрит на валорку и шутливо подмигивает. Заставив ту недоуменно поднять бровь. Это что – в волхве проснулось что-то человеческое? Сменил гнев на милость и начал шутить? Небо, что ж за день такой – надо запомнить и отмечать ежегодно.

Друзья, прихватив Воята, отходят к двери, но она успевает услышать, как азартный брат предлагает сделать ставки: кто выйдет победителем в предстоящем противостоянии. Одно радует – брат ставит на нее.

Наконец они остаются одни. Тамирис продолжает сидеть, насмешливо посматривая на сердитого мужчину снизу вверх.

- Что ж ты, родная, пройтись решила по городу, а меня не позвала? – заговорил он низким, обманчиво-мягким голосом. Возвышаясь над ней угрожающей громадой.

Ярость душит, но он держит ее под контролем. Против воли любуясь сердитыми фиалковыми глазами. Вся хороша – от макушки до кончиков пальцев на ногах. И пусть в голове тысяча мыслей, что она и Воят могли… но ведь тут место людное, корчма – не гостиница какая. Не могла она! После всего, что меж ними было – не могла! И все тут. Пусть что угодно ревность шепчет, птичку свою он хочет выслушать. Ее словам верить будет.

- Твоя правда – решила по городу пройтись, дружеской беседой себя занять. А меж нами дружбы нет, князь. Никто мы друг другу, - холод высокогорного озера в ее глазах.

Схлестнулись два взгляда – фиалковый и синий. И никто другому уступать не намерен. Слишком упрямы, горды и своевольны оба. И первым с улыбкой отводит глаза Велеслав.

- Твоя правда, душа моя. Любовь меж нами в первую очередь.

- И это ТЫ мне говоришь? Ты, который мне ни разу слова о любви не сказал? Ты хотя бы знаешь, что это такое? – тот, кому сделали больно, тоже может ударить в ответ. Со злорадным удовольствием замечает она, как вздрагивает сильное тело, будто действительно наотмашь получил. Но не ответил, лишь в глазах раскаяние мелькнуло. Подхватил табурет и рядышком с ней присел. И так захотелось стул свой подальше отодвинуть, чтоб не чувствовать его властного присутствия рядом. От которого дыхание против воли сбивается. Не глядеть на улыбку да глаз колдовских не видеть. Отвернулась Тамирис к окну, чтоб с ним взглядом не встречаться.

- Знаю, родная. Благодаря тебе и знаю. Оттого и прощения пришел просить. Ежели захочешь, на колени стану, как давеча. В том месте, куда я за тобой ходил. Твое прощение дороже мне всего самолюбия и гордости. Ты – всего дороже.

Вновь эта картинка перед глазами – гордый мужчина пред ней на коленях. Нешто правда это было? Не приснилось? Повернула она резко голову, посмотрела на него недоверчиво.

- Знаю, ненаглядная. Знаю, что больно я тебе делал. Жжет меня изнутри стыд и раскаяние. Век прощения просить у тебя буду. Только дай надежду, что не потерял тебя окончательно. Что смогу вернуть то, что меж нами было. Любви моей на нас двоих хватит, слышишь?

Молчит валорка растерянно, а взглядом будто в душу заглядывает. Вот он, весь я перед тобой как на ладони. Делай что хочешь, хоть режь, но не отталкивай.

- Люблю тебя, Родная. Больше жизни люблю. Ты – мой Свет!

Вспыхнула в ее глазах несмелая радость. Но промолчала. Долго молчала. В глаза глядела, будто там пыталась усмотреть – правду ли говорит? А сама дышит тяжело и губы дрожат. Коснуться ее хочется, аж пальцы зудят. Но молчит, и он не шевелится. Чтоб не дай Боги не спугнуть.

- Отчего... не выслушал меня… тогда? Оттолкнул, как вещь ненужную! – вскидывает Тамирис гордо подбородок, а в глазах слезы стоят. Которые губами собрать хочется. Утешить ее – хрупкую и гордую. Не надобно тебе со мной сильной быть. И скрывать не надо то, что на душе камнем лежит. Все беды отведу, только бы не плакала более.

- Оглушило меня тогда, земля будто из-под ног ушла. Не верил я до конца, что счастье таким полным может быть. Все ждал подвоха, и вот он наступил. Вмиг в голове встало – что потешиться ты приехала. Хвостом крутнешь и уедешь. Что развлечение я для тебя временное.

- Разве с развлечением бывает так..? – с грустной улыбкой спросила она.

- Ревность лютая мне глаза и разум закрыла. Ничего не видал более того, что ты в объятья другого уедешь. Вот и пытался разорвать то, что меж нами. Хотя жилы рвались от желания тебя любой ценой удержать. А сердце в ошметках у твоих ног лежало.

Сплела она судорожно пальцы, что на столе лежали. Поверить ли словам того, кто так больно сделал? Посмотрела на него, да он по глазам ее все понял.

- Знаю, любимая, что не веришь. И знаю, что давит на тебя брат и обычаи ваши. Оттого прошу – выслушай. Я все придумал. Прими сейчас обручье мое, - достал Велеслав их кармана драгоценный браслет, тонкий, но усыпанный цветами из каменьев. Завертел вещицу меж пальцами, не решаясь ей протянуть. Заговорил торопливо, пока она с ним спорить не начала. - Ни к чему это тебя не обяжет. Пальцем не трону, слово даю. Пусть Джанибек отцу напишет про помолвку. А я в военный поход уеду, куда подальше. Кипчаков до весны по степи погоняю. Чтоб отец не ждал от тебя скорого замужества. Причина для него уважительная, не разгневается. А ты останешься тут, в Миргороде, на попечении матери моей, в полном довольстве и покое. Потом… может потом еще чего придумаю. Потянем, сколько сможем.

Покосилась она на вещицу, потом на Велеслава. Спокоен он и собран, будто и впрямь на битву собрался. Только в глазах колдовских столько теплоты и нежности, что мурашки предательские по рукам и спине побежали. А на твердых губах мимолетная улыбка мелькнула, от которой дух захватывает.

- И... сколько ты тянуть собираешься?

- Пока не простишь. Пока не перестану быть противен. Скажи только, что еще не все потеряно? Свет мой, любимая, ответь!