Княжий венец

Глава 29.

К первой Топи вышли к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту. И вот тут болото развернулось во всей красе демонстрируя каждой веточкой свое название. Невероятно-зеленого оттенка мхом были покрыты и земля насколько хватало глаз, и даже сухие стволы, кое-где торчащие из-под земли. Остовы мертвых деревьев напоминали кости исполинского чудовища, погибшего много сотен лет назад. Развесистые гирлянды мха, что покрывали сухие ветви, лениво колыхались на ветру, будто приветственно махая гостям. Но самым невероятным оттенком – почти светящимся нежно-зеленым, бахвалились кочки, то там, то сям разброшенные в хаотичном порядке. Зеленели, будто ранняя весна на дворе.

- Как красиво, - невольно вырвалось у Тами.

- И опасно. Смертельно. Кочки – это самая глубокая топь. К ним вообще подходить нельзя, - Воят как всегда рядом, готовый поддержать словом и делом. Невзирая на чье-то недовольство.

- А зачем же вы сюда ходите?

- Самые отчаянные здесь собирают травы и коренья. Именно тут вырастают лучшие. За которыми к нам торговцы и едут.

- Значит вы рискуете здоровьем, чтобы помочь кому-то победить болезнь?

-Ну… большинство делают это ради денег. Но мне приятно, что ты так хорошо думаешь о моих односельчанах, - тепло, со смешинками в глазах улыбнулся охотник. В который раз заметила Тами, как теплые лучики морщинок в уголках глаз смягчают его суровый вид. Твердо-сжатые губы трогает скупая улыбка, разительно преображая волевое лицо.

- Я не наивна. Мне просто хочется думать о людях лучше, чем они есть. Мне кажется, они это чувствуют и ведут себя мягче. Хотя бы со мной.

- Ты просто слишком добра к людям.

Они вновь обменялись улыбками, а у кого-то лопнуло терпение.

- Тами! – резкий окрик заставил ее вздрогнуть. Она обернулась и удивленно посмотрела на десятника. С лица которого всю дорогу не сходило сердитое выражение. - Тебе помощь нужна? - добавил мужчина мягче, когда подошел поближе. Руки сами собой огладили плечи, вроде как растирая. Будто она продрогла. Разумеется, ей не понравилась подобные вольности. Сделала шаг в сторону и развернулась лицом к синеглазому.

- Нет, не нужна. Можете пока разбить лагерь. К двум другим топям пойдем завтра.

- Разбиваем лагерь! – преувеличенно громко крикнул Леслав близнецам. Будто не слыхали они.

- А сам чего стоишь? Иди, помоги парням.

Коротко и недовольно зыркнул на нее князь, но ничего не сказал. Перевел взгляд на соперника.

- Пойдем, Воят. Негоже невесте моей мешать ворожить.

- Я радом буду. Позови только, - шепнул ей охотник и отошел.

Сотню раз за этот день пожалела Тамирис, что пошла на поводу у здравого смысла и не опровергла слова десятника! Надоел хуже больного зуба, постоянными намеками про то, что чужая она женщина и никому соваться к ней не след. Еще и замашки его собственнические. То вроде как для помощи за руку возьмет и «забудет» отпустить. То плащ поправит или к лицу мимолетно коснется. Сколько можно на публику играть? И все из-за его? Чтобы позлить Воята! Вот уж кто себе лишнего не позволял. Помочь был готов в случае необходимости и не лез с намеками и прикосновениями. Спокойный, уверенный. Без недовольства и рычания, как некоторые. А ведь еще и завтра день предстоит! Опять гасить зарождающиеся ссоры и препирательства. О, Боги!

Не отвлекайся Тами. Дело прежде всего. Девушка с усталым вздохом сняла заплечную сумку, опускаясь на колени. Достала несколько крепко залитых сургучом баночек. Каждую из них готовила лично, оттого и не нуждались они в подписях. В маленькой плошке смешала белый порошок и черную, тягучую как смола, жидкость. Губы привычно шептали песню «Вечной печати». Тами вплетала в слова свою Тьму и свою волю. Тишина вокруг наступила невероятная. Не только птицы замолкли и ветер стих в моховых гирляндах. Даже мужчины, что в паре десятке шагов от нее разбивали лагерь, замерли и молча наблюдали за ее действиями. Не видя, но кожей ощущая, что что-то происходит.

Когда ингредиенты были смешаны, оставалось последнее – Тами привычно полоснула кинжалом по руке, вливая в плошку немного крови. Теперь печать будет сфокусирована на ней, а значит – только она сможет ее снять. Учитывая, что сама Говорящая с Тьмой этого делать не собирается – после уничтожения колдуна селяне этих болот смогут спать спокойно. Здешних мертвых больше никто не потревожит.

Вспенилась жидкость в плошке, принимая ее жертву. После чего Тами поднялась на ноги и с последним словом песни вылила содержимое в покрытую зеленым мхом воду. Мгновение ничего не происходило. Потом рябь побежала по воде, концентрическими кругами расходясь все дальше и дальше, уходя за мертвые деревья куда-то в сумерки. И будто все болото тяжко вздохнуло, низкий гул прошел, распугивая немногочисленных птиц. Вода все же – прекрасный проводник. Даже мутная и болотистая, она проникает всюду. А значит ее воля, ее Тьма дойдет до каждого, кто погиб в этой топи. И он не сможет не откликнуться. Тела начнут разлагаться сразу же, как только их коснется частичка того, что она вылила в зеленоватую жижу.

Тряхнула Тами рукой, привычно чувствуя, как затягивается порез. Тьма никогда не берет более, чем ты готов ей дать. В этом она мудрее людей.

- Птичка моя, - первым подскочил к ней Леслав. Привычно и собственнически обхватил плечи, - как ты? Пойдешь или понести тебя?

- Это несложное заклятье. Я не устала.

- Пойдем. Мы сейчас костер разожжем, согреешься. Ты же всегда мерзнешь после чародейства.

Надо бы вырваться из его рук, сказать что-то резкое. Чтоб не позволял себе лишнего, не лез с прикосновениями. Но так уютно ощущать сильные ладони на своих плечах, так покойно от их нежной заботы…

Подвел ее князь к остальным и усадил на уже расстеленный плащ. Парни ошарашенно молчали. Другого она и не ожидала. Все, как всегда.

- Ох, и могучая ты чародейка, Тамирис, даже боязно, - первым не выдержал, как всегда, Чеслав.

- Не мешай человеку отдыхать. Подсоби лучше. Никак костер не разожжем. Хворост здесь вконец сырой.

- Давай помогу, - Тамирис простерла руку над ветками и от них повалил пар. Несколько мгновений и все, как на подбор, были мертвенно-сухими.

- Ишь ты, как удобно! Да тебе в хозяйстве цены нет! – первым рассмеялся болтун, разряжая напряженную атмосферу, - к лесорубам надо идти, с такими-то умениями…

- Только к лесорубам и остается. С такими-то умениями меня боятся, и никто даже замуж не берет, - рассмеялась в ответ девушка.

- Ну и дураки, - подал голос Воят, - ежели люб тебе человек, какая разница что умеет или чем владеет? В паре друг за дружку держаться надо, а не за чужое мнение. Люди всегда найдут над чем языки почесать.

Удивленно вскинула она глаза на охотника. Тот посмотрел на нее еще пару секунд и отвел взгляд. Мол сказал, что хотел. Тами растерянно замолчала, почти не вслушиваясь в торопливый говор Чеслава с братом. Кажется, десятник тоже мимолетно участвовал в беседе, но для нее это все было фоном. Смотрела на огонь, глубоко в себя уйдя. Что-то задел в ее душе охотник своими словами. А найдется ли в ее жизни тот, кто держаться за нее будет всем сердцем? И удержит ли? Ее мать, вот, не удержал отец. Не смог.

- Тамирис, - вырвал ее из раздумий голос Тихомила, - как думаешь, может нам сходить и глянуть?

- Э… куда? На что?

- Леслав с Воятом нашим отошли и что-то давно их нет. Не случилось ли чего?

- Что?! – Тамирис вскочила на ноги в предчувствии беды. Ну конечно! Как еще решать вопросы? От издевок и подначек решил, значит, перейти к делу? Кулаки в дело пустить.

- Вот здесь и поговорим.

Встали в тени деревьев мужчины друг напротив друга. Уже не скрывая неприязни. Зло зыркали друг на друга. Оба высокие, хоть пришлый и крупнее был, да только не испытывал охотник перед ним страха.

- Ну, что хотел? - обманчиво расслабленным жестом Воят засунул большие пальцы за ремень кушака. Хоть и знал о ком речь пойдет, а все одно выслушать сначала надо противника. Хоть и хочется, не задумываясь, ему рожу начистить смазливую.

- Хотел, чтоб ты от моей женщины отстал.

- А то я не вижу, что она не твоя.

- Чего?!

- Не жена она тебе и не невеста. А нужна, чтоб красотой самолюбие твое потешить, ведь так?

- Не твоего ума…

- Моего! – рявкнул охотник, - люблю я ее! Увидел и понял – нет мне без нее жизни. И жениться готов хоть сейчас. Ежели на то ее согласие будет. И на руках готов всю жизнь носить.

- Не надорвись. Не по тебе ноша, - хмыкнул князь, едва сдерживая подкатившую к горлу ярость.

- За меня, чужак, не переживай. По мне. А вот ты, можешь так же сказать? Что прямо сейчас пред Богами женой ее возьмешь?

- Да ты знаешь, кто я?

- Плевать я хотел, кто ты. Или ты берешь женщину в жены со всеми ее тяготами, потому что именно она нужна, и никакая другая. Или берешь лишь удовольствие на ложе, а потом ее, как огрызок яблока, отшвыриваешь.

- Не собираюсь я перед тобой душу выворачивать!

- А передо мной и не надо. Перед собой выверни. И подумай, заслужила ли она, такая нежная, за твое удовольствие всю жизнь потом страдать. Чтоб каждый на нее пальцем тыкал, мол порченная девка. Делай с ней что вздумается.

- Ей в твоей глуши все одно – не место.

- Лучше уж со мной, потому как я любить ее буду, оберегать. Все для нее сделаю. В огонь и в воду за ней пойду, если только согласится моей быть. А ты что можешь ей дать? Платья и побрякушки? Ежели только вещи готов ей дарить, без души, значит и к ней, как к вещи относишься. А уж Тамирис точно такого не заслужила.

- Все одно – не лезь.

- Не указ ты мне, что и как делать. Буду за ней ухаживать, добиваться ее. И ежели меня выберет, то и на тебя не посмотрю!

- Да я тебя…

- Ну, попробуй.

Бросились друг на друга, как два разъяренных зверя. Схватил князь противника за грудки и со всего маху собрался шарахнуть о ствол ближайшего дерева. Да только резкий окрик осадил, словно хлыстом.

- А ну прекратили оба!

Отпрянули мужчины друг от друга, словно силой их отбросило. Перед ними стояла разгневанная Тамирис, за спиной переминались с ноги на ногу растерянные близнецы.

- Вы что устроили? У нас впереди дело, а вы себе глотки повырывать готовы. Как не стыдно?

Молча, посмотрели мужчины друг на друга. Гнев и стыд смешались у обоих в гремучую смесь, которая камнем сдавила грудь и заставляла тяжело дышать. И еще тяжелее – смотреть в глаза рассерженной любимой девушки.

- Прости, Тамирис. Моя вина, - первым с раскаянием развел руками охотник.

- Я же и за вас, за ваши жизни борюсь. А вы… - расстроенно, совсем по девчачьи, вздохнула. Обессиленно опустились узкие плечи. Устала быть сильной. Хотя бы сегодня – хватит! Развернулась и пошла обратно. Бросились за ней оба, себя позабыв.

- Да что ты себе удумала? Не было ничего такого. Разминались мы слегонца. Я вот приемы Вояту показывал, которыми у нас в дружине владеют, - князь с наигранным весельем попытался взять ее за руку, но вырвала она ладонь. И даже не взглянула.

- Не серчай на нас, - начал с другого бока Воят, - не будем мы более. Ни единым словом тебя не расстроим. Только не грусти, прошу. Мочи нет тебя такой видеть.

- Оставьте свои ссоры на несколько дней. Пока все не закончится. Потом хоть поубивайте друг друга, - глухо ответила обоим. Муторно было на душе. От того, что услыхала часть их разговора. И хоть от слов Воята о желании добиваться ее руки и сердца было приятно, одновременно резанула мысль - неужели для десятника она просто вещь?

Хмуро присела у костра, вглядываясь в пляску пламени. Вроде как от огня тепло, а ее мелкий озноб бил. В который раз пожалела, что плакать не умеет, говорят после слез легче становится. А у нее в который раз все в себе. Растет ноша и никому не доверишь. Чтоб не мучать себя и далее тягостными мыслями, подхватила полотенце и поднялась на ноги.

- Умыться пойду. За мной не ходить, - строгий взгляд обжег виновников ее недовольства, что собрались броситься за ней. И не уступать другому. Да только одного взгляда хватило, чтобы оба на месте остались.

Исчезла тонкая фигурка меж деревьев, а у Велеслава на душе похолодело: эвон также уйдет она из его жизни. В чужой дом, чужой женой. Другой будет целовать губы нежные, оглаживать бедра точеные. Чужое имя будет слетать с ее губ в тот самый момент, когда звезды под веками вспыхивают…

Едва не подскочил он от этой мысли. И ведь ничего он с этим не сделает. Супротив законного права мужа даже он, князь, бессилен. Ну нет! Не бывать такому! А что тогда? Наобещать и увести отсюда обманом – непотребно. Никогда ранее он слова данного не нарушал и впредь не собирается. А что тогда? Как любая честная девушка, выберет валорка законное супружество и жизнь семейную. А не постыдный статус полюбовницы, пусть и самого князя. Так ведь она еще и детей захочет… да только сам себе Велеслав поклялся, что детей ему только княгиня его родит. Как не повернись – кругом он в проигрыше.

Только воспоминание о том, как нежно отвечала валорка на его поцелуи, как розовела кожа ее лица под его губами, приходя от беспамятства, внушала надежду что небезразличен он ей. Можно из этой искорки пламя страсти раздуть. Чтобы и себя, и стыд девичий позабыла. А потом что? Передать Вояту как товар порченный? Мол, попользовался я – теперь забирай, мне более не надо? Взвыло от этой мысли что-то внутри зверем раненным. Больно стало, будто полоснули по сердцу.

Вернулась от ручья валорка. Лицо спокойное, вид делает, что не расстроена. Ежели бы столько времени не провел бок о бок – не догадался бы, что горестно ей. Да только все он видит – и едва заметную хмурую складку, и поджатый уголок губ. Ох, и гадко, если она что-то из их разговора с Воятом слышала. Получается, что охотник – молодец и герой, а он, князь – греховодник без совести.