Княжий венец

Глава 51.

Кто бы что ни говорил, но смотреть как чужое войско подходит к твоему городу – это камень на душе и ярость к горлу. Особенно, если стоять и ничего не делать. Даже когда рядом те, кто поддержит – верные друзья и любимая женщина. В голове раз за разом крутятся мысли – а все ли ты правильно сделал? Все ли учел? Времени переиграть и исправить собственный недогляд уже нет. Плата за ошибку – жизни людские. Как никогда опускается на плечи тяжесть ответственности за княжество, за каждого жителя твоего города, что смотрит на тебя с надеждой. И уверенностью в твоей силе и правоте. Только и остается: делать, что должно, а там – будь что будет.

Дружинники на крепостных стенах, стискивая рукояти мечей и копий, нет-нет да поглядывали на князя в развевающемся плаще. Он был спокоен, но хмур. Плащ-корзно развевался на осеннем ветру, словно пытался расправить крылья и взлететь. Но никуда князь улетать не собирался. Это его земля, и стоять он за нее будет насмерть.

Велеслав, князь Миргородский, стоял на высокой городской стене прямо над центральными воротами. И боролся с мыслью отдать приказ поднять подвесной мост. Перед нежданным войском. Ибо не приходят в гости с оружием и солдатами. А будущий тесть именно так и поступил. Оттого высыпали испуганные жители на крепостные стены – не понимая, отчего медлит князь. Но доверяя его решению больше, чем он сам.

Велеслав покосился на стоящих рядом воеводу и волхва. Оба внешне спокойны, лишь сдвинуты брови и поджаты губы.

Джанибек с сестрой по другую руку стоят и у них на лицах тоже радости нет. Ишь чего отец учудил! С войском к стенам города будущего зятя подошел. И как быть? Поднять мост – неуважение проявить. А ежели не поднять? Кто знает, что у кровожадного кагана на уме?

Без единой весточки и предупреждения явился валорский правитель. Князь невольно сжал рукоять меча. Если он просчитался – валоры зайдут в ворота беззащитного города и вырежут всех до единого недрогнувшей рукой. А ну как счел каган желание Миргородского князя жениться на его дочери – дерзостью? Или не понравилось, что Джанибек решил судьбу сестры, не посоветовавшись с отцом?

Тяжелая серая хмарь облаков нависала над головами. Сильный, порывистый ветер гнал тучи, разрывая их на части. Будто битва небесная уже стояла там, наверху. И как бы тут, на земле, не пришлось вскорости, делать тоже самое. Ветер трепал полы дорогих одежд, хлестал мелкими каплями в лицо, заставляя ежиться. От холода и неизвестности.

А вместе с войском с востока на небо, от края до края, наползала тяжелая иссиня-черная туча. Как предвестник беды. Низкая, будто бы даже задевала верхушки леса, придавливая пугающей мощью. Наползала быстро, уверенно. Как войско, что кольцом брало город.

- Он играет на нервах, - Яра стояла чуть позади князя и воеводы, - ему нет причины начинать войну.

- У него ущемленное самолюбие. Для него это – достаточный повод, - процедил Джанибек, высматривая выступающих соплеменников.

- Оттого наш засечный полк в лесу стоит, - пробасил воевода.

- Кого поставил?

- Молодую дружину. И половину старой. Им самый первый удар принять придется, - за спиной раздался горестный вздох Яры. Сердце ее защемило при мысли о волчатах. Полягут в большинстве своем, отвлекая на себя удар пришлого войска.

- Зачем все это, если он уже соглашался на твой брак со Смиренкой? – повернулся к валорцу князь.

- Нам проще – жен у нас может быть шестеро. А дочь у него одна, - сердито хмыкнул каганчи.

Да только мало было войска чужого – все одно к одному недобро складывалось. На реке показалась длинная вереница крутобоких купеческих лодий. Словно хвост гигантской змеи тянулась они, заполняя собой реку. Собираясь удушить город. Ведь в караване тоже было охранное войско – и немалое.

- Свадебный караван прибыл, - недовольно пробормотал Джанибек. – малолетний балбес не мог выбрать худшего времени.

- Не ругай его. Он старается выслужиться перед тобой и отцом. Чтобы завоевать ваше уважение.

- Он когда ничего не делает – и то лучше выходит, - проворчал каганчи.

Все стоящие на стенах перевели взгляд на реку. Беда не приходит одна. Оставалось самое мучительное – ждать.

Ладьи сворачивали к причалу, исчезая из видимости. И снова пришлось ждать, хотя чью сторону займет младший сын кагана – сомневаться не приходилось. Через некоторое время показалась запыхавшаяся (даже с высоты городских стен было видно) фигурка всадника в сопровождении десятка воинов. Пришпоривая коня, он поскакал навстречу войску.

- Какой примерный младший сын, – с иронией пробурчал каганчи.

- А что ему еще остается? Он же ничего не знает.

- Мог бы умерить энтузиазм. Отец ненавидит подобное.

- Малик еще слишком юн, чтобы понимать – любовь не заслуживают. Она либо есть – либо нет, - произнесла Тамирис, заставив Джанибека вздрогнуть.

Через некоторое время, когда перед центральными воротами выстроилась не менее пятидесяти воинов личной гвардии кагана, показался он сам, на высоком иссиня-черном жеребце, с украшенной золотом сбруей. Роскошные одежды развевались на ветру, пламенея на фоне войска. Надменное лицо ничего не выражало. Рядом гарцевал растерянный Маликсар, несколько особо приближенных военачальников и чуть поодаль – глашатай. Не самому же правителю глотку драть?

Глашатай подобострастно склонился перед конем правителя, выслушал его слова и отбежав на три шага вперед, закричал зычным голосом.

- Величайший и могущественный каган Валористана приветствует Миргород и его правителя Велеслава! А также требует, чтобы его дети проявили должное уважение – явились к отцу и сели у его ног.

- Сапоги вымыть некому, - пробурчала уважительная дочь.

- Мири! – хмыкнул уголком рта Джанибек.

- Скажи еще, что не подумал тоже самое.

Переглянувшись с волхвом, князь чуть свесился с городских стен.

- И я приветствую валорского кагана. Отчего же не зайдешь и переломишь со мной хлеб-соль? Почто войско под стенами моими стоит?

- Каган ждет своих детей! Они должны явиться пред его светлые очи! – проигнорировав реплику, упрямо прокричал глашатай.

- Он хочет лишить нас рычага давления, - негромко произнесла Яра, - пока его дети в городе – он не будет нападать.

- Скорее наоборот, - мотнул головой Драгомир, - если мы их не выпустим – это будет поводом атаковать город.

- У нас нет повода их держать. Они не пленники, - Велеслав замолчал, стискивая рукоять меча. Ему до зубовного скрипа не хотелось отпускать свою Тамирис. Может сторговаться и отпустить только Джанибека? Так на это сам каган не пойдет. Виданное ли дело – девку пленницей держать? Хоть в мешке под потолком ее подвесь, все одно – обесчещенная будет. А такого своей суженой он не желал. Но отпустить ее?! Сейчас, когда каган такие выкрутасы устраивает! Не сделает ли худого, чтоб отомстить за отцовскую досаду?

Понимая, как сейчас нелегко князю, Тамирис подошла и встала позади него. Осторожно положила ладони на широкие плечи, чувствуя, как холодят из-под плаща мелкие изгибы кольчуги. Мужчина мгновенно обернулся.

- Не переживай, - мягко прошептала она, - ничего он нам плохого не сделает. Это просто демонстрация власти.

- Нет у него тут власти. А осаду мы любую выдержим, - низкий тягучий голос ее мужчины пробирал до мурашек.

- Знаю. Но не стоит рисковать жизнями твоих жителей.

- Я не хочу рисковать тобой, - нехотя признался он.

- Нет никакого риска. Он все же наш отец. К тому же – ты знаешь, как я могу за себя постоять, – она почти невесомо прошлась пальцами по крепкой шее. Успокаивая и умирая от желания коснуться его кожи губами.

- Пообещай, что с тобой ничего не случится! – князь повернулся и взял ее лицо в ладони. В потемневших синих глазах горела тревога.

- Я буду тебя ждать. А любой, кто посмеет меня коснуться – пожалеет.

- Смотрю на тебя и уже тоскую! – склонился и накрыл сладкие губы поцелуем. Пил ее дыхание, ее нежность, ее готовность отдать всю себя без остатка.

Шагнул было к ним возмущенный Джанибек, но на пути встала Яра. Молча отрицательно мотнула головой и пободавшись взглядами, отступил каганчи. Кожей почувствовал решимость воительницы защищать влюбленных. Лучше других понимала она, как резко и неожиданно жизнь повернуться может. И неизвестно когда эти двое вновь целовать друг друга смогут. В очередной раз Джанибек позавидовал тому, как миргородцы друг за друга стоят.

Нехотя прервал Велеслав поцелуй, практически с кожей отдирая себя от своей женщины.

- Люблю тебя, слышишь? – пророкотал он, глядя в фиалковые глаза.

- И я тебя люблю. Выше неба и звезд.

- Что бы тебе не говорили, я за тобой приду. И никто меня не остановит ни война, ни мор, ни глад.

- Я буду ждать, и скучать.

- Береги себя, любимая, - он порывисто прижал ее к себе, стараясь чтобы кольчуга не оцарапала нежное лицо. – для меня береги!

- Буду. И я верю в тебя, Леслав. Отец любит злить – не поддавайся. Мы с Джаником тоже будем с ним говорить. Он уступит, - она чуть отодвинулась и лукаво посмотрела в глаза, - мы – русские, не сдаемся, да?

- Ах ты ж зараза! – расхохотался князь, - конечно не сдаемся. Особливо, когда цель такая, как ты.

Яра нехотя пропустила угрюмого Джанибека.

- Хватит уже. Пойдем, Мири. Мы должны вернуться к отцу.

Она согласно кивает, и, смущаясь, сама быстро чмокает князя в губы.

- Я буду ждать тебя, мой единственный. А если отец заупрямится – приду за тобой сама.

- Все хорошо будет. Ступай, свет мой. И ничего не бойся.

Яра с воеводой, как и было обговорено ранее, провожают брата с сестрой к лестнице вниз.

Князь поворачивается к краю стены и вновь свешивается.

- Мы чтим законы гостеприимства! Твои дети, каган, были в Миргороде дорогими гостями. И по твоему требованию возвращаются к тебе с богатыми дарами.

Правитель высокомерно кивает, кривая улыбка трогает узкие губы. Он и не ожидал ничего другого. Страх перед его армией слишком велик, чтобы ему посмели перечить. Ничтожные людишки! Пыль под копытами его коня. Он - властелин мира и никто...

Драгомир, которого выдают лишь насмешливые глаза, делает еле заметные движения пальцами и шепчет наговор. В это же мгновение разверзаются хляби небесные, накрывая кагана и его свиту стеной дождя. В секунду дорогие одежды оказываются насквозь мокрыми, паникующие от небесного грохота и молний лошади начинают бестолково метаться, копыта скользят на вспученной земле.

Ругаясь на чем свет стоит, каган неуклюже разворачивает коня и скачет к своему лагерю. Мокрая одежда противно хлюпает на пронизывающем ветру. Младший сын и личная гвардия уносятся вслед за ним, поднимая еще больше грязи. Пеший глашатай, неожиданно оставшись в одиночестве, неловко поскальзывается и шлепается дорогим халатом в лужу. Барахтаясь, пытается встать, но раз за разом ноги разъезжаются на скользкой земле. В итоге он улепетывает на четвереньках, игриво виляя задом.

Стоящие на стенах горожане и воины разражаются хохотом. Большая часть из них, как и князь со свитой, стоят на крытом участке галереи. Оттого им небесная вода не приносит никаких неудобств.

Велеслав вопросительно смотрит на волхва. Тот лишь пожимает плечами.

- Что? Признаю, не удержался. А нечего было старому дураку перед нами гарцевать и рисоваться. Да и туча была больно хороша.

- А Тами как по такой грязи поедет, ты подумал?

- У твоей зазнобы крытая повозка. Она с дарами будет в тепле и сухости. А Джанибеку не мешает лишний раз остудиться. Глядишь – дельные мысли в дурной голове появятся.