Княжий венец

Глава 56.

Яра не была бы Ярой, если бы не воспользовалась ситуацией. Для снятия напряженности надо было обязательно что-то придумать, чтоб не смотрели горожане на валорцев волками. Пусть и отправил после обручения каган армию домой, оставив только личную охрану и небольшой отряд для обратной дороги, да только не скоро забудут миргородцы его полчища под стенами. Хоть и гуляли по городу слухи, что-де «это наш князь самолично рать злую разогнал. Нагнал на валорцев страху, затребовал орду убрать. Те и послушались, как миленькие».

Страх у горожан ушел, а недовольство осталось. Вот его и надо было устранить, чтоб не вспоминали, что и будущая жена князя – тоже валорка. Раз было зло Миргороду от соплеменников ее, то и она такая же. Не совсем своя, значит худое замыслить может. Потом любой недород али мор будут на нее валить – мол, чужачка на троне злое ворожит. Не надобно людское недовольство на самотек пускать, в бунт оно может легко перерасти. Значит – убираем это недовольство на корню, еще в зародыше.

А заодно хорошо бы сыграть на боевом духе горожан – что может быть лучше, чем организовать развлечение совместное? Вот Яра через Джанибека уговорила кагана устроить состязание между его личной гвардией и младшей дружиной князя. Разумеется, самолюбие валорское не дало отказаться. Это же битва – это то, что у них в крови! Да и утереть миргородцам нос страсть, как хотелось. Раз уж войны не случилось.

Учитывая количество желающих поглазеть на невиданное – пришлось срочно сооружать площадку деревянную с лавками для зрителей и помост повыше для высоких гостей. С трех сторон закрыли его плотной, промасленной тканью, чтоб не обдувало на осеннем ветру, да жаровни поставили для теплолюбивых гостей. Хотя погода удивляла – солнце светило скупое, осеннее, окрашивая золотом еще не до конца облетевшие деревья. А мелкий дождь если и шел, так только с утреца, для свежести. Драгомир на вопрос Яры про погоду лишь скупо улыбался, делая невинные глаза.

На помосте два трона для правителей рядом стояли, для свиты сколотили лавки, бархатом обитые и с подушками цветными под спины. И удобно, и лишний раз подчеркнуть, что тоже не лыком шиты. Для гостей ничего не жалко.

Обычный люд на лавках едва ли не с утреца расселся. Приоделись ради необыденного зрелища, самое лучшее из сундуков повытряхивали. То тут, то там пестрели яркие платки на головах у женщин, мягко позвякивали бусы да височные кольца. Кто-то полночи обшивал старую шапку да воротник новым куском бархату али меха, чтоб не хуже других. Эх, снега пока нет, чтоб мех как следует почистить, чтоб заблестел да распушился.

Многие зрители принесли с собой корзинки со снедью и питьем горячим. В ожидании начала зрелища чего не поснедать? А внизу еще и торговцы прохаживаются, соблазняя выпечкой и сладостями.

Двадцать воинов выделили с каждой стороны для состязаний. Условились биться не до смерти, а когда противник встать не сможет, обессиленный ударами или мечом прижатый. Не гоже на потеху зрителей людей убивать. Удивились на такое валорцы, но согласились. У них проигравшие пощады не заслуживали.

Князь, прибыв на место, завел с каганом неторопливую беседу. Главный валор постепенно смирялся с мыслью о том, что любимая дочь выйдет замуж. От разговоров нехотя и сквозь зубы переходил ко вполне нормальному общению на равных. Джанибек и советники Велеслава изредка вставляли короткие реплики, но старались не мешать беседе. Ежели личная дружба меж правителями установится – главный это залог мира будет.

Джанибек в который раз покрутил головой – странно, но княгиня Дивляна пришла одна, без дочерей. Видать решила, что не гоже молодым девкам глазеть на мордобой мужской. Отчего-то кольнула досада, но он ее быстро отбросил.

Мягким тягучим движением перетек туда, где сидели миргородцы, и начал подначивать Яру на ставки – кто победит. Та отшучивалась, Драгомир уверял, что у валорца денег не хватит, а воевода привычно пыхтел от недовольства.

Старший средь бейлюков тоже был здесь, но стоял внизу, у перил, что ограждали помост от ровной площадки, где будут сражаться бойцы. Внешне Ришад был спокоен, но в глазах горело беспокойство. Ударить в грязь лицом перед правителем ему страсть как не хотелось.

Музыканты, что сидели внизу, у входа на площадку заиграли, привлекая внимание зрителей.

Неторопливой походкой в центр площадки вышел боярин Морозов, посадник городской, тот, кто заменял князя в его отсутствие. Верный, проверенный царедворец. Как и полагается – в роскошной шубе, да высокой бобровой шапке. Сапоги красные, расшитые золотыми узорами, не боятся влажную землю месить на ристалище. Поклонился правителям и громким, хорошо поставленным голосом начал рассказывать собравшимся, для чего тут все собрались. Мол захотели в знак дружбы два правителя игрища устроить, проверить силушку молодецкую у своих дружин. Чтоб заодно и горожан порадовать зрелищем. В ответ люди на скамьях загалдели. Азартное побоище, где еще и можно за своих глотки драть, оно завсегда весело и приятно.

По придуманным Ярой и объявленным заранее правилам вышли соперники на земляную площадку с разных сторон. Встали в две линии друг напротив друга. Веселыми приветственными криками встретили зрители «своих», подбадривая и требуя победы. Девки краснели, мужики крякали и подбоченивались – мол и я такой же, токмо в плечах поуже да росточком чутка пониже. Своих нахваливали, подбадривали, но обошлось без оскорблений другой стороны. Предусмотрительно рассаженные по разным местам дружинники, что не участвовали в состязании, бдительно следили за порядком. Чтоб и на словах зрители себя вели достойно, и не кидали всякий мусор на ристалище. Чай не дикари. А глотки за своих рвать – это можно, нету в том позора. Поклонились соперники друг другу и руки пожали, подтверждая, что каждая битва честной будет.

Не в новинку миргородцам подобные забавы. Яра ежегодно устраивала смотр дружин и состязания меж ними. То-то смеху было у первом разе, когда молодшая дружина старших товарищей разгромила! Беригор-воевода едва прямо там же, на площадке старших, что под его началом были, в землю не загнал. Благо дело Яра рядом была, а кто лучше жены может гнев мужа успокоить?

Вот с тех пор у дружин негласная боротьба и была. Яра даже кубок чудной придумала – назвала «чемпионским». Не задумывались особо отчего так назван, но состязались ежегодно за чудную чашу с двумя ручками со всей отчаянностью. И на кулаках, и на мечах, пусть и затупленных. Кому ж неохота лучшими стать да на проигравшую сторону свысока цельный год глядеть?

Приезжим валорам пришлось правила наново объяснять да втолковывать. Но ничего – разобрались, девчат рысиных позвали – те здорово на чужом языке чирикают. Удивленно косились воины на девок, но деваться некуда – али гордо стой и молчи, али изволь вот с таким толмачом разговаривать. Ежели сам не удосужился язык выучить.

Жеребьевку того, кто супротив кого сражаться будет, прямо перед состязанием провели, распределились безо всякого обмана. Оружие на выбор было – меч да копье. Кольчугу али кожаный нагрудник тоже каждый себе выбирал, как больше нравится. Более защита нужна или подвижность.

Под веселое улюлюканье зрителей вышла первая пара площадку. Во всю глазели на соперников, но более на валорца – и меч у него чудной, изогнутый, и шлем на голове с сильно вытянутой вершиной. И чернявый эвон какой – будто на солнце не разгибаясь, весь год жарился. Многих своих дружинников зрители по именам знали, особливо те, кто ежегодно пробирался на состязания глазеть. А уж ежели неженатый воин, так ему и вовсе проходу не было от девичьих воздыханий. И не только. Ежели девка побойчее попадется.

Вот и сейчас Добрыня – сотник молодой дружины вышел на бой первым. Понимая, что и супротив него выставят самого сильного. Чтоб с самого начала первой победой боевой дух порушить.

Хорош собой Добрыня-сотник, и знает, стервец, о том. Крупные кудри ярким золотом отливают, будто солнечные лучи в них запутались. Вышел на арену, под рев толпы поднял приветственно руку. С легкой, но такой ослепительной ухмылкой, оглядел скамьи со зрителями. То тут, то там завздыхали. Девки на зрительских лавках румянцем покрылись – кто мечтательным, а кто и стыдливым, помня, как жарко обнимают его сильные руки. Да крепко целуют красивые губы. А в глазах голубых грустинка таится, от которой еще заполошнее бьется сердечко девичье. Да не развеять руками грусть эту сердечную, хоть каждая себя надеждой тешит.

Лениво повел Добрыня богатырскими плечами, будто разминаясь. Заиграли мышцы под рубахой, поверх которой легкий кожаный нагрудник. Кому ж не по нраву, когда столько глаз с восхищением смотрят! Вот и сейчас толпа радостно зашумела, приветствуя любимца.

- Позёр, - притворно-строго пробормотала Яра.

- Пусть покрасуется – дело молодое. Сами такими были, - ухмыльнулся Драгомир, поправляя теплую накидку на жене. Уже намного спокойнее волхв воспринимал молодого дружинника, вместо былого раздражения осталась легкая снисходительность. А как еще к неудачливому сопернику относиться? Рука сама накрыла ладонь Леры, оглаживая обручальное кольцо. Столь похожее на то, что блестело на собственном пальце. Даже не верилось, что когда-то на его огнёвку Добрыня претендовал, вызывая жгучую ярость. Ну, да то дело прошлое!

- Он красуется, а мне потом жалобы разбирай. Что очередная пассия не дождалась обручья.

- Значит – впредь умнее будет. Раз ждала того, чего ей не обещали.

- Это называется – мужская солидарность.

- И женская, - парировал волхв.

Добрыня тем временем встал напротив валорца, меч в руке привычно взвесил. Не стал брать щита, в отличие от соперника. Будто и вовсе не собирался защищаться. Подвижность выбрал.

Князь махнул рукой, разрешая начинать. Скрестились мечи, высекая первые искры. Валорец мгновенно бросился в атаку, тогда как Добрыня не торопился, присматриваясь к сопернику. Что не мешало ему ловко уворачиваться от ударов, с некоторой ленцой их парируя. И нанося легкие, но чувствительные удары. Которые зрители встречали радостным рёвом.

И… как-то ж оно так получилось, что всего через несколько ударов меча, когда только самая потеха должна начаться – Добрыня хитрым приемом выбил меч у валорца, извернулся, заломив тому руку за спину и приставил меч к беззащитному смуглому горлу. Толпа ахнула, как так-то! Ведь знатные душегубы эти пришлые – а тут…

Каган недобро глянул на стоящего внизу Ришада. У того в груди похолодело от нехорошего предчувствия. А своей интуиции он привык верить.

А далее… Яростно сражались валорцы, себя не жалея. Каждый из них хотел стать тем самым, кто победу вырвет у светловолосых соперников. Да только эмоции в этом деле вещь совсем не нужная, а вот твердая рука и холодный расчет – очень даже. Ничего опытные воины, краса и гордость валорского войска, не могли противопоставить молодым дружинникам. Ох, не зря их Яра до седьмого пота гоняет и разным хитрым ухваткам учит.

По-всякому изворачивались валорцы. И оружие меняли, и кольчуги скидывали, чтоб ловчее быть – ничего не помогало. Кто-то лишь дольше сопротивлялся, получая больше ссадин, а все одно – рано или поздно на земле оказывался, обезоруженный и беспомощный. Несмотря на то, что дружинники князя, все как на подбор были высокими и плечистыми, двигались они на удивление стремительно, ничуть не снижая скорости атак. Будто не ведали, что такое усталость.

Каган сидел чернее тучи. Давно он не испытывал такого унижения. Его хваленные воины раз за разом проигрывали, будто безусые новички! Невыносимо. Сжал руку в кулак, предвкушая какую расправу учинит над воинами. Молить о смерти будут! Тамирис осторожно накрыла его сжатый кулак ладонью. Он раздраженно повернул голову к дочери.

- Отец, не сердись. Это всего лишь развлечение, забава, - тихо прошептала она. Под просящим взглядом фиалковых глаз гнев несколько утих.

- Но в этой забаве проигрывают мои воины. Немыслимо!

- Я говорила тебе, что в Миргороде много невероятного. Вот тебе одно из них.

- Сейчас это «невероятное» топчет мою гордость! – проворчал каган.

- Лучше увидеть свои ошибки сейчас, чем на поле боя, согласись? Ой, смотри какая странная пара вышла. Сейчас твой воин точно победит, - попыталась отвлечь и утешить отца.

Каган невольно перевел взгляд на ристалище. И правда странная – против валорца вышел высокий паренек в шлеме. Худой, как тонконогая лань. В коротком кожаном нагруднике. Издали лица не было видно, но рука уверенно сжимала меч.

- Это что за… - напряглась Яра. - Гор, кто это? Разве это Ловкач?

- Не видать отсюда, звездочка. Но, кажись, не он. Худой больно.

- Что происходит? – воительница встала и спустилась по ступенькам, встала возле угрюмого Ришада. Невольно покосилась на того. Тот сжимал перила до побелевших костяшек. Состязание должно было вот-вот начаться. Внезапно валорец перепрыгнул через перила прямо на арену. Легко и мягко приземлился. А высота была не менее трех аршин[1]!

Широким шагом подошел к своему воину, резким движением сорвал с себя пояс с украшенными ножнами и отдал тому. Забрав затупленный соревновательный меч.

- Уйди, я сам!

Толпа ахнула. Это что ж творится?

Яра резко повернулась к князю, молчаливо спрашивая, что делать? Остановить бойцов за нарушение правил со стороны валорцев? Велеслав покосился на заметно оживившегося кагана. Единственная утешительная победа легла бы бальзамом на уязвленное самолюбие. Ладно уж, пущай потешится будущий тесть, хоть и с нарушением соревновательных правил. Кивнул воительнице, мол продолжайте. Яра, недовольно поджав губы, махнула рукой распорядителю. Битва началась.

Валорец, озверевший от проигрыша своих людей, начал яростно атаковать, заставляя паренька крутиться белкой по всей арене. Зрители, по первости поддерживающие парнишку криками, замерли. Бабы закрывали рты ладонями, сдерживая испуганные охи. Больно мощным и злым был валорец. Ох, матушка-Макошь, как пить дать – зашибет мальчишку! Заслуженно носил звание «нур-бейлюк» – лучший воин гвардии. И сейчас он намеревался во что бы то ни стало оправдаться в глазах кагана. Победа – вот единственная возможность спасти свою репутацию. И жизнь.

Правда раздражало, что сражаться приходилось против такого задохлика. Странные эти миргородцы – кого выставили? Какой из этого дружинник? Откормить сначала надо. Другие-то воины князя все были как на подбор – плечистые, мощные. А на этом будто мясо не наросло. Тщедушный паренек, тем не менее, был упорен. Понимая, что удар мощной руки «меч-в-меч» не остановит – силенок не хватит, он ужом вился по аренде, раз за разом уходя от удара. Хотя тяжело ему это давалось. Мощные удары сыпались на мальчишку градом. Задело его несколько раз, когда был недостаточно резв. Но остался на ногах, лишь крепче сжал тонкие губы. В душе Ришада даже шевельнулось уважение – выйдет толк из мальчишки. Но потом. Сейчас он должен проиграть.

Один из ударов пришелся в цель, пусть и по касательной, но задел паренька по лицу. Тот уворачивался, но чутка не успел, начал уставать. Откинуло его на землю. Да так удар знатно пришелся, что шлем слетел с головы. Крик толпы Ришад слышал опосредовано. Предвкушающе улыбаясь, шагнул к парню. Вот она – победа в руках! Шагнул и ахнул. Вместе с трибунами. Девушка?!

Огромные голубые глаза и золотая коса, что пряталась под шлемом.

- Ты совсем разум потеряла? – взревел в стороне мужской голос.

Ришад бросил короткий взгляд. К ним с помоста на арену спрыгнул и зашагал сам каганчи. С перекошенным от ярости лицом.

Кто это такая? Он перевел взгляд на девушку да поздно. Та, воспользовавшись заминкой, ловко подставила ему подсечку, кувыркнулась и извернувшись кошкой, оказалась подле ровно в тот момент, когда валорец оказался на земле. Не моргнув глазом, поднесла к его горлу меч. Он инстинктивно попытался задеть ее своим, занеся оружие за голову. Почувствовал, что достал ее ударом плашмя, но рук она не разжала. Коротко вскрикнула и лишь крепче вжала затупленное лезвие, призывая не дергаться. В обычном бою он бы уже захлебывался кровью.

Судивший соревнования бывший дружинник поднял руку, подтверждая победу.

Девушка устало выдохнула и поднялась на ноги.

- Ты…! – подлетел к ней рассерженный Джанибек. – Ты что творишь?!

- У тебя забыла спросить, - фыркнула Смирена, осторожно ощупывая распухающую скулу.

- Ты поранилась… - смягчился мужчина. – Давай помогу.

- И это теперь тоже не твое дело. Ты мне никто, понял?

- Да я тебе..!

- Что? Повторишь? Еще раз? – опасно сузила глаза.

Играя желваками, каганчи опустил глаза. Да уж, княжна знала, как ударить словом. Джанибеку ничего не оставалось, как только уйти с ристалища, гневно поджимая кулаки.

Девушка, более не обращая на него внимания, протянула руку лежащему на земле.

- Дай руку, воин. Помогу подняться. Это было славно.

Нур-бейлюк был бледен от ярости. Какой немыслимый позор! Но в глазах девушки не прочел ни грамма издевки, только уважение. Поэтому нехотя принял протянутую руку и поднялся на ноги.

- Кто ты?

- Я – Смирена. Сестра князя.

- Княжна? Но зачем? – захлопал глазами мужчина.

- Мне однажды сказали, что женщина – слабое и бесполезное существо с одним лишь природным умением. Я решила доказать обратное.

- Ты доказала, поверь. Я рад и благодарен за встречу, княжна Смирена, - мужчина уважительно поклонился, - а сейчас, прости, у меня осталось последнее дело.

Ришад решительным шагом подошел к трибуне, на которой восседали главные зрители. В глазах кагана прочел свой приговор.

- Я опозорил свое имя и тебя, мой каган. Плохо научил своих людей. Прими мою кровь, мою жизнь, но пощади их.

В который раз охнули ряды зрителей. Потому как проигравший воин высоко поднял голову и молниеносным движением поднес меч, намереваясь перерезать себе горло. Лучше быстрая смерть на своих ногах и под чистым небом, чем в застенках у палачей правителя. Вот только кое у кого на его жизнь были другие планы.

Ришад успел уловить только дуновение ветра. Резким, невероятно ловким движением его меч выбили из рук. А сам он оказался с заломленной рукой и зажатым горлом. Яра предполагала что-то подобное, поэтом предусмотрительно спустилась вниз заранее. Только пролитой кровищи не хватало на празднике. Достали уже со своей ущемленной гордостью! Проигрывать тоже надо уметь.

- Отдай мне его жизнь, каган! – ее громкий, сильный голос было слышно даже на трибунах. Потому как вновь установилась мертвая тишина. Замерли зрители, замерли те, кто был сидел на роскошных местах.

- Зачем она тебе? – недовольно выдавил валорец. Ришад должен сдохнуть, чтобы смыть позор!

- Глупо умереть – много ума не надо. А вот исправить свои недочеты – это сложнее. Пусть останется в живых и сделает это. А я отправлю ему в помощь человека, который обучит твоих воинов. Но мне нужно, чтобы ты, каган, лично гарантировал безопасность. Чтобы ни единый волос не упал с головы моего воина.

- Тебе это зачем, Яра-воительница? – в холодных глазах мелькнула заинтересованность.

- Хочу, чтобы ты был уверен в своих людях. А твоя дочь, что останется здесь, не боялась за твою жизнь. Не лила понапрасну слезы.

Несколько секунд ничего не происходило. На лице кагана не двигался ни единый мускул, пока он обдумывал варианты и искал подвох. Всегда должен быть! Но отчего-то сейчас он в упор его не видел.

- Не жди от нее дурного, - доверительно шепнула дочь.

- Я уверен, у нее есть какой-то интерес, - пробормотал валорец.

- Наверняка. Но он никак не связан с тобой. Прими предложение. Тем более, что ты всегда сможешь отослать ее человека обратно. Это не обязательство, а дружеская помощь, – не унималась Тами. Покачал головою каган с кривой усмешкой на губах. Давно не верил в дружбу без выгоды. Но почему бы не посмотреть, что под «дружбой» понимают миргородцы? Повернул голову туда, где ждали его ответа. Бледный Ришад и держащая его за горло Миргородская волчица.

- Будь по-твоему, Яра-воительница. Его жизнь теперь твоя. И вот, держи, - он бросил ярко сверкнувший в луче солнца медальон на цепочке, - это золотая тамга с моей личной печатью. Никто без разрешения заговорить не посмеет с твоим посланцем, не то, что причинить ему вред. Это приравнивается ко вреду, нанесенному мне, и карается смертью.

Яра ловко подхватила брошенный медальон. Посмотрела – на нем чернью была искусно нанесена голова тигра с оскаленной пастью. Личная печать кагана на золотом – это безграничные полномочия, никто не посмеет косо посмотреть или отказать в просьбе ее носителя. Любой, даже самой невероятной.

- Благодарю, каган, - отпустила и отступила от поникшего Ришада. Тот смотрел на воительницу со смесью восхищения и стыда. Второй раз за день его скручивают местные женщины! Что за люди в этом Миргороде?!

- Кого отправишь обучать моих воинов? Самого лучшего, надеюсь?

- Разумеется, каган. Того, кто доказал свои умения на деле. Вот ее, - под аханье всех, кто сидел на помосте, Яра надела медальон на шею изумленной Смирены, - она будет главной в обучении. Но с ней будут сопровождающие. Раз по вашим правилам рядом с женщиной всегда должен быть мужчина.

Яра подняла насмешливый взгляд на перекошенное яростью лицо вернувшегося на свое место Джанибека. Не выдержав, тот гневно вскочил на ноги и быстрыми шагами вышел вон.

- Яра, зачем? – князь едва утерпел, когда доедут по городу до хором. А быстро вернуться не получилось. После соревнований надо было беседу с каганом поддержать, делая вид, что в курсе Яриных проделок, и все с его согласия случилось. А потом обед состоялся у кагана в шатре. Отказаться, понятное дело, нельзя, что б кровную обиду не нанесть. И как валоры за этими низкими столиками едят и не давятся? Как ни поджимай ноги, а все одно – неудобно. Благо дело, что хоть есть надо не руками, как простой валорский люд делает. Матушка, эвон, мудрая женщина – отказалась от обеда, сославшись на здоровье. В своем расшитом каменьями парчовом платье точно бы не усидела на полу, да еще столько времени.

Хорошо конечно, что любимую свою удалось так долго лицезреть, обмениваясь мимолетными улыбками и встречаясь глазами. Токмо далеко она сидела, с другой стороны стола. Ни дотянуться никак, даже мимолетно. Только взглядом оглаживать, вызывая нежный румянец на ланитах.

Рад был Велеслав видеть ненаглядную безмерно, а все одно – нетерпеливо ерзал на мягких подушках. Любопытство глодало не хуже голодной зверюги. Вот и сейчас, едва только на крыльцо собственного дворца ступил, как вопрос нетерпеливо с губ сорвался.

- А как с ними по-другому вопрос решить? С твоей сестрой и Джанибеком? – Яра оперлась на перила локтями, заставив князя повторить позу. Драгомир с Беригором с другого ее бока встали.

Внизу по двору слуги сновали, жизнь кипела привычная. К ним, понятное дело, никто подходить не осмеливался. По лицам видно – что-то серьезное князь с ближними обсуждают.

- Что меж ними в походе произошло-то? - в который раз спросил.

- Не знаю, князь. Молчат оба, будто воды в рот набрали. Но понимаю, что обидел он ее сильно. Да так сильно, что даже ее доброты и влюбленности не хватило, чтоб обиду преодолеть. А в итоге оба мучаются. Сам же видишь.

- Но это ж немыслимо – молодую девку на чужбину отправить! Одну да незамужнюю!

В ответ Яра иронично улыбнулась.

- Ты еще скажи, что она беззащитна. Поэтому сегодня нур-бейлюка скрутила, как барашка.

- Дык на ней же тамга будет от кагана, личная. Для валоров это посильнее цельного воинского отряда будет, - пробасил воевода.

- Даже если не брать тамгу в расчет, - насмешливо блеснула глазами воительница, - хотя тоже аргумент и весомый. Но подумай сам, князь, кто присмотрит за Смиреной лучше, чем ее жених, которому она дала от ворот-поворот? Разве его самолюбие позволит, чтобы вокруг невесты крутились мужчины или случилось непотребное?

- Как бы его самолюбие не сыграло так, что непотребство захочет сотворить он сам! – нахмурился князь.

- Смиренка не простая девушка., Джанибек, так или иначе будет добиваться ее благосклонности, но сугубо приличными способами. А на родине, традиции свяжут его по рукам и ногам. К тому же слишком много глаз будет вокруг, начиная с отцовских. Поэтому придется действовать, но аккуратно. Вот только – не попадет ли он в ловушку, которую расставит сам? – Яра бросила мимолётную многозначительную улыбку в сторону Драгомира. Тот, конечно, был невозмутим, но дернул в ответ уголком губ, показывая, что понял намек. На собственное поведение в отношении Леры. Всякое меж ними было, пока не сладилось.

- Предлагаешь мне рискнуть честью сестры?

- Ради ее счастья? Да. Но я уверена в ее благоразумии. А кроме того, твоя умница Тамирис сегодня при прощании шепнула мне на ушко, что отдаст в ее распоряжение свои хоромы в гареме и свою служанку. Так что за ее честью будет кому присмотреть.

- Если с ней поедет Надин – тогда я точно спокоен, - рассмеялся Велеслав, - этот волкодав кого хочешь спровадит. И на титул не посмотрит. Но все одно – неспокойно мне.

- Не переживай князь. С девочкой Добрыню отправлю. И еще кого-нибудь. Не будет сестра твоя там одна. Пусть лучше посмотрит на гарем и внутреннюю кухню дворца холодными глазами в качестве гостьи. Может и передумает влезать в змеиное гнездо, где одного мужика целая свора баб поделить не может.

- Лет ей маловато. Жизненного опыта нет.

- А как она его наработает? Как научится справляться с трудностями сама, без слез и соплей? Если всегда под рукой ты и все мы. Она должна повзрослеть. Просто поверь в нее, как верю я.

- Одно не пойму, как матушка от твоего решения на дыбы не стала?

- Дивляна – умная женщина. И она знает свою дочь гораздо лучше, чем та сама. А кроме того, неужели ты думаешь мы с ней не обсуждали что-то подобное? - Яра лукаво улыбнулась

- И... что? Она не против?

- После того, как сначала дочь исчезла, а потом и сын – правитель Миргородский прикинулся простым воином и уехал в одиночку к лешему на рога – она смирилась с тем, какие у нее м-м-м…, непоседливые дети. Которые сами выбирают и строят судьбу. Поэтому со стороны Дивляны, я уверена, возражений не будет.

- Яра, а ты понимаешь, что это все началось, между прочим, с тебя? Пока ты не появилась все было тихо, мирно, благолепно, - подал голос Драгомир.

- И скучно, правда? – вскинула насмешливо брови.

- А уж мне как скучно было, пока тебя, звездочка, не увидал! – расхохотался Беригор. – Ажно плакать хотелось от скуки! – обнял одной рукой жену и нежно поцеловал в висок.

- Я попрошу на меня всех собак не вешать – это раз. Во-вторых, попробуйте только сказать, что ваши жизни не повернулись в лучшую сторону. Своих женщин повстречали, да еще каких необыкновенных! Двое уже женаты счастливо, третий – вот-вот. Кстати, пойдемте-ка глянем на новый список требований кагана. Что еще нам старый крокодил выкатил? У кого свиток?

- У меня, - ответил Драг, - вот только его визирь думает, что он лучше всех торговаться умеет. Я ему в ответ наш свиток передал. Он развернул и что-то его перекосило маленько. Хорошо мы вчера с посадником грамоту состряпали. Где он, кстати, наш Мирята? Не боярин, а кладезь хитроумности.

[1]Аршин– старинная мера длины, равная 72 см.