Княжий венец

Глава 53.

Казалось, весь Миргород высыпал на крепостные стены, чтобы проводить своего князя. Никто не знал, что будет, но добра от валоров не ждали. Поначалу хотели тайной поездку сделать, но взбунтовалась Яра: люди должны знать, что происходит. Сопричастность – тонкая штука, но объединяет почище любой обязаловки. А кроме того, если все пойдет по худшему сценарию – жители немедля встанут в оборону. Только оружие раздать. Хотя многие уже стояли на каменных стенах с рогатинами и топорами.

Хмуро и молча провожал город своего князя. Белоснежный жеребец ярко выделялся на фоне наступающих сумерек. Ярко-синий плащ, казался частичкой неба, что упала на широкие мужские плечи. Прямая спина, гордо посаженная голова с венцом, что тускло сиял в густых темных волосах – любили миргородцы князя, хоть и уважали за крутой нрав. А сейчас сочувственно и с тревогой смотрели вслед. Хотя кое-кто глядел в сторону валорского лагеря, сердито сжимая губы и кулаки. У-у-у, морда душегубская! Только попадись под руку.

Как и обещал, Велеслав выехал из ворот города один, не оглядываясь. Ехал навстречу закатному солнцу, что сердито окрашивало серые тучи в зловещий кроваво-красный цвет.

Горожане, посвященные в происходящее нужными слухами, были целиком на стороне своего правителя. Многие горячие головы рвались даже пойти вслед и показать этой «морде валорской» небо с овчинку. Виданное ли дело – князю отказывать? И чем не по нраву пришелся? Чего удумал тать иноземный? Люди со двора княжьего сказывают, что невеста наша – девка скромная, хоть и красивая до одури. Значит не она ногами топает. Хотя желание девушки в женитьбе дело последнее – все одно, радостно, что она нос от «нашего» не воротит. Вроде даже и любовь меж ними случилась, да оно и не удивительно – эвон князь видный какой! Баяли, что сама княгиня Дивляна ее приняла тепло и по-матерински. Получается, что все хорошо складывалось, а тут эвон, нарисовался! Папаша злобный, хочет наш Миргород без веселой свадьбы и наследников оставить! Да мы его...!

Армия валорская отступила от городских стен и встала в полях, подалее, чтоб не мешать торговому и ремесленному люду. И не злить понапрасну горожан. Но лагерь разбили по всем военным правилам – с низким ощетинившимся наружу частоколом и дозорными.

Подъехавшего князя пропустили внутрь без промедления. Воины внутри провожали его глазами, уважительно цокая, смелость у валоров ценилась более всего. Стражники поглядывали на всадника настороженно, но проводили до второго – внутреннего, более охраняемого лагеря. Там на входе его ждал старший среди бейлюков. Тот, кто привез приглашение кагана.

- Долгих лет, тебе князь, - поприветствовал воин, кланяясь.

- И тебе здравия, Ришад, - кивнул он пешему воину. В глазах того мелькнуло удивление, что его имя запомнили, но тем не менее он уважительно поклонился. Одет был также как и утром, разве только богатые наручи и пояс выдавали в нем не последнего в армии кагана.

Подхватив под уздцы коня, Ришад повел его вглубь лагеря. Здесь было не в пример чище, воины сновали в добротной дорогой одежде. Кругом царил идеальный порядок, насколько он может быть в походных условиях. Чем ближе подходили к центру, тем безлюднее становилось – лишний раз на глаза правителя никто не хотел попадать. Да и холодно было на дворе, дождь вперемешку с ледяной крошкой сыпал с неба.

К шатру кагана, раскинувшему хищные черные крылья в центре, вел настил из свежесрубленных досок. При нынешней погоде – незаменимое дело, чтоб по колено в грязь не провалиться.

Перед входом в шатер стояли два огромных стражника с копьями и в полном боевом облачении. Велеслав неторопливо спешился. Охранники покосились на меч князя, но Ришад отрицательно мотнул головой, и они смолчали. Да и не отдал бы он им оружие, даже если бы рискнули попросить. Провожатый откинул расшитый войлочный полог и сделал приглашающий жест. Пора. Сейчас все и решится.

Не колеблясь, князь переступил порог. Теплый воздух пахнул в лицо, вызывав оторопь. В шатре было почти жарко от нескольких жаровен с алеющими злыми всполохами углями. Так вот в кого Тами такая мерзлячка! У дальней стены стоял поблескивающий в лучах многочисленных светильников золотой, украшенный резьбой и каменьями трон. На нем восседал еще не старый мужчина с неприятно-надменным лицом. Высокая массивная золотая корона, казалось ничуть его не тяготила. Поверх лежал традиционный плат благородного голубого оттенка. Массивные золотые украшения опускались на грудь, смешиваясь с золотым узором богато расшитых одежд.

Аромат курильниц слабо щекотал ноздри чем-то теплым, уютным, заставляя забыть про царящую за пологом сырость и холод.

Каган был не молод, но все еще крепок. Смуглое хищное лицо со шрамами и с переломанным носом говорило о том, что он не чурался участвовать в битвах самолично. Короткая седая борода не скрывала мощного упрямого подбородка. Но глаза – холодные безжалостные глаза, словно выцветшее небо, не сулили ничего хорошего. С этой ледяной же невозмутимостью он посылал как в бой, так и на казнь. А улыбка, казалось, никогда не трогала крепко сжатые губы.

«Неужели Тами его дочь?» - мелькнуло в голове у князя. Ведь ничем не похожа нежная девочка на этот кусок равнодушного камня.

Но раздумывать было некогда.

- Здрав буди, каган валорский, - кивнул восседавшему на троне. Не кланяться же! Равны они, хоть и пытается валорец подчеркнуть, что он выше. Хотя бы, потому что – восседает на троне. Не делая даже попытки подняться. Промолчал валорец, будто нет у него желания разговаривать. Через несколько мгновений нехотя разжал губы.

- Вечного Неба над твоей головой, князь миргородский, - произнес хрипловатым голосом мужчина. Пободался несколько секунд взглядами, потом, будто через силу поднялся, - я на чай тебя позвал. Проходи.

Он указал рукой на низкий инкрустированный золотом столик, что стоял на роскошном ковре в окружении ярких шелковых подушек с пушистыми кистями.

Мужчины молча уселись друг напротив друга, испытующе глядя друг на друга. Спустя пару мгновений валорец все же протянул к чайнику руку, украшенную массивными перстями.

На столике, помимо небольшого чайника и двух пиал, стояли тарелочки с засахаренными фруктами и крошечными печеньями в меду, посыпанные зеленой крошкой. Велеслав мгновенно вспомнил слова ненаглядной о том, что она обожала в детстве сладкую выпечку с фисташками. Мимолетная улыбка тронула губы. Любая мысль о ней теплом в душе отдавалась.

Каган налил гостю полную пиалу светло-желтого напитка. Сделал вновь приглашающий жест, но Велеслав даже не протянул руку.

- Отчего не пьешь? Я же позвал тебя на чай, - хозяин шатра демонстративно прихлебнул напиток из своей пиалы.

- Там слишком много… лишнего, чтобы я пил и продолжал беседу.

Каган прищурился, словно пытался пронзить гостя вымораживающим взглядом. Да не на того напал. Не отводил Велеслав взгляда и страха в его глазах не было. Валорец подождал несколько мгновений и не добившись от гостя паники, оскалился в некоем подобии улыбки. После чего, не раздумывая, выплеснул содержимое пиалы гостя прямо на роскошный ковер куда-то себе через плечо. Вновь налил чаю, едва ли не на треть.

- Не ожидал, что ты знаешь наши обычаи.

- Если живем в лесах – это не значит, что мы дикари, - о том, что про часть обычаев он узнал только сегодня, хитрому собеседнику знать необязательно. Удивительным для князя было слышать, что уважаемому гостю всегда нальют напиток едва ли не на донышке, чтоб не обжег пальцы о края пиалы. Если же пила полная – это демонстративное пренебрежение, едва ли не плевок в лицо. А выпивший такое – лишь подтверждает, что согласен с мнением хозяев.

- Что ж, рад слышать. Я решил поговорить без лишних ушей. Мой сын Джанибек писал мне, что выбрал тебя в качестве мужа для сестры, моей единственной дочери – Тамирис. Я собрал совет и все визири в один голос говорят мне, чтобы я не отдавал ее тебе.

Велеслав с невозмутимым лицом выслушал, хотя внутри все кипело. Но готов был к валорским выкрутасам со скорбным лицом, мол это не я, это совпало так – эвон, советники, шаманы и звезды хороводом. Нельзя поддаваться эмоциям и давать слабину. Молча, не сводя глаз с валорца, сделал глоток. Странный напиток, право слово – ни особого вкуса, ни запаха. Терпкий разве только слегка. И что они в нем находят?

- Дело советников – советовать. Решение всегда принимает правитель.

- Ты не будешь пытаться меня убедить?

- Я думаю ты уже выслушал всё, и что «за» и что «против». Оправдываться мне не в чем. Землям нашим, ежели породнимся, выгода обоюдной будет. А то, что любим мы с Тамирис друг друга – так то, твоему отцовскому сердцу отрада. Значит не обижу ее ни в чем, и отказу от меня она ни в чем не услышит. На княжий престол со мной сядет, не будет иных жен да соперниц у нее. Дети наши законными наследниками будут, без бастардов.

- Дети… да. Я хочу, чтобы дети имена валорские носили и в нашей вере были воспитаны, нашему бескрайнему Небу молились. А в качестве подарка свадебного за нее отойдут ко мне Зареченск-город и Болота, что моя дочь спасла. Мы воевать любим, нам много железа надо, - обнаженные в ухмылке зубы напоминали звериный оскал.

Такую наглость уже стерпеть было нельзя. Посмотрел князь с холодной усмешкой на зарвавшегося валорца. Поставил пиалу на стол и пружинисто поднялся на ноги. Заговорил медленно и уверенно.

- Никогда прежде не было, чтобы вено за невесту не златом и мехами, а землями платилось. Не было и не будет. Миргород всегда прирастал землями, и я моим детям только преумноженное оставлю. Звать же их будут так, как нарекут отец с матерью. Вот тебе мое последнее слово: жду ровно сутки, до следующего заката. После чего приду за своей женщиной. Либо добром отдашь и брачный договор подпишешь, либо заберу силой.

- Рискнешь? – недобро ухмыльнулся каган.

- Я за ней во тьму спускался и вернул. Что мне твоя армия? Моя Тамирис по праву.

- По какому еще праву?! – рявкнул валорец, выходя из тебя.

- Ты у нас за традиции ратуешь, вот и скажи по какому, - полез за пазуху и швырнул бархатный мешочек на стол. Тесемки развязались и оттуда выглянул кончик девичьей косы.

- Что?! Да как ты посмел? – каган также вскочил на ноги. Как два разъяренных зверя встали мужчины напротив друг друга, едва сдерживаясь, чтобы не сцепиться. И если валорец схватился за рукоять меча, то князь лишь набычился и глядел исподлобья, не прикасаясь к оружию.

- Посмел! Потому что – мое. Потому что люблю и не отдам. Один раз едва ее не потерял, никогда более не откажусь. И плевать мне, кто на пути встанет. Я все сказал, - развернулся Велеслав и направился к выходу. Высказал, все что должно, а в голове мысль, что заранее подготовленное ополчение из окрестных деревень надо успеть вызвать в Миргород. Знал из донесений порубежных крепостей, что идет через его земли войско валорское. Оттого другим своим городам отправил приказы собирать рать на севере. Теперь подтвердить сие осталось. Хочет войны каган – так получит.

- Стой. - прозвучало повелительное. Князь остановился и слегка повернул голову, ожидая продолжения. Демонстративно стоял к противнику спиной. Пусть попробует ударить исподтишка – пожалеет. Но валорец спросил. Едва слышно, уставшим голосом. – Как? Как ты ее вернул?

- Признался себе, что люблю больше жизни. И решил без нее не возвращаться.

Повисла тишина. Напряженная, но будто бы с оттенком печали. Лишь уголья тихонько потрескивали в жаровне.

- Ступай, князь. Я дам тебе ответ завтра.