Княжий венец

Глава 59.

Долго веселилась княжья свадьба. Дружно пировали и плясали гости, позабыв кто свой, кто чужой. Смеялись, соревновались друг с другом в шуточных конкурсах, а за победы подарками одаривали князь с молодой княгиней. Гостям-то весело и хорошо, а вот терпение у Велеслава все ж таки кончилось.

Поднялся на ноги, увлекая за собой жену молодую. Вроде как ничего крепче колодезной воды молодым не наливали, а у него в крови бурлит жажда неутолимая. По своей молодой красавице, что несмотря на все невзгоды наконец женой его стала.

- Что ж, гости дорогие, последнее на сегодня событие. Далее уж без нас веселье продолжится.

Гости в предвкушении на лавках заерзали, ох и жаркой будет битва девок за букет княгини! За ради уверенности в удачном замужестве биться будут почище дружинников с валорами на ристалище. Себе на радость, гостям на потеху.

Встала со своего стула Тамирис, букет, что на столе рядышком весь вечер лежал, прихватила. Бросила быстрый взгляд на новоиспеченного мужа, а глаза-то, словно аметисты, горят предвкушением. Опалила взглядом – и кровь у него раскаленной лавой понеслась по венам. Выходит – не один он от жажды изнывает.

А девки незамужние уже повскакивали с мест, сгрудились шумной кучкой. Смеются, друг друга подталкивают. Еще как работает примета с букетом! Особливо на княжьем-то пиру! Эвон, ни одного промаха не было. А самую ловкую девку точно все знатные женихи города заметят. Все ж тут сейчас, гостями на пиру сидят… За ради такого можно и прыгнуть повыше, и соперниц локтями растолкать.

Непроницаемый взгляд бросил Джанибек на столы гостей. Смирена сидела в гордом одиночестве, пока ее товарки дружной стайкой сгрудились в очереди за счастьем. Непонятно, радоваться ему или нет. «Скорее, это хорошо, правильно, что она сидит», - подумалось, - «для всех княжна обручена, негоже ей букет невесты ловить». А с другой – нутром чуял, что демонстративно осталась она на месте, показывая, что категорически замуж не собирается.

Знатно вывела его сегодня своей выходкой с песней. Свободна она, как же! Размечталась, дура малолетняя. Не собирается он портить отношения с миргородским князем из-за капризов взбалмошной девчонки. Словно услыхав его мысли, княжна повернула голову в его сторону. Посмотрела с прищуром, медленно растянув яркие губы в ухмылке. Джанибек в ответ дернул уголком рта, одарив ее откровенным раздевающим взглядом. Раньше она всегда мучительно краснела и отводила глаза. Начинала заикаться или вовсе замолкала. Но не сегодня. Отчего-то не отвела глаз, нагло и уверено смотрела, продолжая ухмыляться. Потом демонстративно медленно, будто ей наскучило, перевела глаза на стайку девушек. И кто ж ей имя давал? Ни на щепоть смирения!

А меж тем, Тамирис, сияя драгоценностями, грациозно ступила вперед. Привлекая взгляды всех до единого.

- Готовы? – улыбаясь спросила она.

- Да! – раздался разноголосый нетерпеливый хор.

А по залу уже смешки да веселые подначивания разносятся. Молодые да холостые с интересом рассматривают бойких девушек, да и те охотно глазами по сторонам стреляют. Те, что оженатые – для сыновей али для сродников присматривают кандидаток. Ну а что – ежели и лицом не дурна, украшения богатые, да еще и не молчунья, с которой скучно. Такую уж точно можно в невестки приглядеть.

Повернулась к девкам спиной Тамирис, подняла чудной букет и высоко закинула себе за спину. Визг раздался такой, будто кто из мужиков в женскую баню пробрался. Повернулась Тами, как и все гости начала глазеть на яркую толпу. Та покричала звонко, потолкалась, да схлынула, будто волна морская. А посреди осталась синеокая Любава с букетом, дочь миргородского посадника.

- Да неужто найдется кто-то на твой характер? – крикнул в сердцах Мирята, ее отец, прищурив чуть захмелевшие глаза.

- Вот еще! И не надобно мне замуж, я просто так букет схватила! Больно хорош, – фыркнула Любава, кокетливо принюхиваясь к необычным цветам.

- Ох, что за девка. Неужто и примета не поможет ее замуж выдать? – вздохнул отец, тем не менее глядя с любовью на дочь.

- Что ж, поживем-увидим, - Яра подошла и встала рядом с молодыми. Была неподалеку – а ну как девки потасовку устроят, разнимать придется? Мало ли кому замуж невтерпеж.

- А мы, гости-дорогие, вас нынче покинем, - князь взял ненаглядную за руку, - с меня матушка давно внуков просит. Придется уважить просьбу.

Заухмылялись гости, начали выкрикивать шутливые советы. А что? Положено так, хотя уж кого-кого, а Велеслава нашего учить, как с женщиной обращаться, явно не след. Хотя с такой красой, как молодая княгиня, самый неопытный вмиг сообразит да научится. Глянешь на нее – и обмереть можно, себя забываешь. Таращиться хочется, затаив дыхание. Ох, и повезло нашему князю! Как прознал, что такое диво у валоров народилось?

Кланяются молодожены гостям, особливо отцу да матери, и под смех и здравицы выходят из трапезной. Едва удержался князь, что на бег не перейти, да только у жены молодой платье явно тяжелое. Зачем же еще больше утомлять. Ей и так ночь бессонная предстоит.

Едва только за ними двери закрылись, как прижал Велеслав жену к стене и накрыл губы голодным поцелуем. Короткий радостный выдох и язык по-хозяйски проник в рот, оглаживая и лаская. Крепко прижал к себе девичье тело, сминая ткань драгоценного платья. Дрожь предвкушения пронеслась по коже.

Не раздумывая, подхватил на руки и понес быстрым шагом в свои покои. Одаривал по пути короткими жалящими поцелуями, перемежая их торопливым шепотом:

- Седьмицу целую не выпущу… Так залюблю, чтоб ноги не держали…

- А я и не против, - Тами улыбалась и целовала высокие скулы, упрямую линию челюсти, куда только дотянуться могла. Заставляя князя ускорять шаг. Почти что бегом дошел до своих покоев. Стражники у дверей едва успели распахнуть створки. Влетел в горницу, зыркнув на нерасторопных воинов так, что те побледнели маленько. Да только князь позабыл про них напрочь, потому как опустил молодую жену на ноги. Обнял ее лицо ладонями, мягко и нежно поцеловал.

- Наконец-то мы одни, - а глаза синие с такой любовью глядят, что задохнуться можно, - подарок у меня для тебя есть. Дозволь вручу, пока окончательно разум не потерял от красы твоей, жена моя.

- Что за подарок? – фиалковые глаза загорелись любопытством.

- Пойдем, - подхватив ее за руку, Велеслав повел жену к углу горницы, где стояло нечто, тканью накрытое.

- Что там?

- Сама и погляди, - подзадоривает ее князь. Встает позади нее, обнимая двумя руками за талию.

Валорка, закусив губу, осторожно тянет на себя ткань. А под ней оказывается большой пушистый куст, на котором под широкими листами прячутся маленькие грушевидные плоды.

Тамирис замирает на месте, потрясенно глядя на растение.

- Инжир?! Здесь? Но как? – поворачивается изумленно.

- Хотел порадовать тебя. А ты говорила, что тебе плоды и аромат нравятся.

- Обожаю их! Но сейчас осень! А он зеленый.

- Драгомир что-то над ним пошептал. Сказал, что ради тебя – договорился.

- О, Леслав! – тонкие женские руки обвивают его шею. Поцелуй, в котором благодарность сливается с восхищением говорит о том, что с подарком угадал, еще и как! Право слово – не каменья же банальные Тами дарить али еще какую безделицу. Так что зря скептически будущий тесть бровьми играл, а по глазам было видно – у виска пальцем покрутить хотел. Но – согласился, самые быстроходные вестовые на сменных лошадях понеслись выполнять его поручение. Едва успели, на обратной дороге-то бережно деревце везли, чтоб не увяло да не померзло.

Углубляет князь поцелуй, распаляя желание, что в крови бурлит. Нетерпеливо сжимает в объятьях, прижимаясь к ней бедрами. Толкается вперед, демонстрируя горячее желание. Жарко отвечает на его поцелуи молодая жена, сама соскучилась по ласке. Но тем не менее – упирается ладошками в крепкую грудь, пытаясь отстраниться.

- Подожди… подожди, Леслав! – начинает она уворачиваться от горячих поцелуев.

- Что такое, свет мой? – тянется он к ней, но напрасно.

- У меня тоже для тебя подарок есть.

- Может потом? Или завтра, сладкая моя. Ничего сейчас не хочу, кроме тебя! Пойдем в опочивальню, сил нет, как хочу всю тебя зацеловать…

- Нет. Пожалуйста! – она берет его лицо в ладони, заставляя смотреть в глаза, - по нашим обычаям это тот подарок, что жена дарит мужу в первую брачную ночь. Для меня это важно!

Вот что ты с ней сделаешь, когда такими глазищами просящими смотрит? И полсуток не прошло, как женою стала, а уже веревки вьет. Хотя и ранее могла на что угодно уговорить. Не догадывается даже, какую власть имеет.

- Хорошо, - нехотя разжимает руки Велеслав, - неси подарок.

- Мне… ты иди пока в свою спальню, а мне нужно вернуться в свои покои. Переодеться.

На ее, казалось бы простые слова, красивые мужские губы растягиваются в довольной ухмылке.

- А спальня у нас с тобой, родная, одна. Я распорядился свои покои переделать. Вон за той дверью – комната для платьев, за ней – женские, то есть твои комнаты. Но кровать у нас одна, чтоб мы в ночи друг к другу не шастали. Теперь каждую ночь – только вместе.

Брови Тамирис изумленно поползли вверх. Виданное ли дело – общие покои! А опочивальня одна – так вовсе немыслимо. У отца ее комнаты вообще в другом крыле дворца, куда он жен или наложниц вызывал. Наверняка и в других землях порядки похожие. А тут… Но радостно на душе стало от того, что властный муж не отгораживается делами и хлопотами, а наоборот – рядом хочет быть в любую минуту свободную. Ночи, так уж точно, только ей принадлежать будут.

- О… да? Хорошо. А мои вещи?

- Их уже перевезли.

- Тогда ступай в спальню и жди меня.

- Может я с тобой пойду? Помогу тебе с платьем? Ты же знаешь, как я умело снимаю одежду, - князь переходит на волнующий шепот, а в синих глазах плещется неприкрытое желание.

- Вот уж нет! Тогда мы точно до подарка не доберемся, - посмеиваясь над расстроенным лицом мужа, Тами скрывается за дверью. А князю ничего не остается как освежиться в ванной. Водой похолоднее, иначе не утерпит и рванет вслед за любимой. Стоит только представить, как она снимает украшения и одежду, медленно обнажая роскошное тело.

Никакая холодная вода жар в крови не уймет. Вышел из ванной, обмотав бедра полотенцем да в спальне на широкую кровать улегся. В предвкушении поерзал спиной, поудобнее устраиваясь. Что там его ненаглядная задумала? Что за подарок?

Мимолетно на постель глянул – велел перед свадьбой новую кровать поставить. Не гоже туда, где девок валял, с молодой женой ложиться. Чтоб никакого чужого духа в их спальне и в помине не было.

Неслышной поступью вошла Тамирис, а у него сердце удар пропустило. Темные волосы распущены, по плечам струятся, уходя за спину. А на теле… Как выдержать такое и умом не тронуться? Ярко-красный наряд, но какой! Вовсе не такой, как свадебный. Будто паутинка прозрачный, сквозь который просвечивают руки и ноги. Плотная вышивка только на груди и бедрах, расшито там золотой нитью и мелкими звонкими монетами, что ласково позвякивают при каждом шаге. Грудь высокая едва прикрыта, манит ложбинкой. Плоский живот так и вовсе обнажен, подрагивает, будто поцелуев просит. Многочисленные браслеты на руках и ногах с крошечными колокольчиками тихо звенят, шепчутся друг с другом.

Шумно сглатывает князь, жадно охватывая фигурку жены. Полуобнажена, но будоражит больше, чем если бы на ней и вовсе одежды не было.

- Сладкая, - рокочет он охрипшим голосом, - меня же к кровати привязать надобно, чтоб я на ней остался. Едва держусь…

А Тамирис, проказница, окатила его медленным тягучим взглядом. Будто огладила по груди и плечам. Ох, и хорош ее муж! Так и хочется нырнуть в эти объятья, отдаться во власть красивых губ и умелых рук. И ведь в его глазах нетерпение жадное горит. Но нет! Пусть еще чутка помучается, обычай исполнить надобно, чтоб жизнь была яркой и счастливой.

Где-то в соседней комнате тихо заиграл думбек – восточный маленький барабан на высокой ножке. Верная Надин не оставила хозяйку в ее самый важный день. Тамирис сделала несколько движений пальцами рук, заставив надетые на них звонкие тарелочки-цимбалы переливчато зазвенеть. Сделав несколько лёгких движений бедрами, заговорила мягко и соблазнительно:

- Этот танец называется «Красный бархат». Он должен будоражить мужчину так, чтобы его взгляд скользил по телу танцовщицы как эта ткань, будоража ее. И она в ответ зажигала его танцем еще сильнее. Танцует одна, но участвуют оба. Но ты и так это знаешь, правда, мой князь?

- Ты знала?! – обомлел он.

- Да. - губы расплываются в довольной улыбке. - И мне было приятно твое вожделение. Хотя я танцевала в полсилы, чтобы не напугать беременную подругу. В этом танце слишком много огня, даже для нее. А сейчас – зажги меня своим взглядом, муж мой, как я сейчас буду зажигать тебя танцем.

Понял, что не соврала Тамирис – бледной тенью был тот танец, за которым он подглядывал когда-то в тренировочном зале. Сейчас же – превратилась она в одно сплошное желание, что изнывало бедрами, волнами рук, резким взмахом волос, что ласкали обнаженную спину. Не тело, а жажда и огонь, в котором сгореть должны оба.

Не выдержав, соскочил с кровати озверевший от желания князь. И в этот же момент она остановилась, хлопнув в ладоши. Отпуская служанку. Смолкла ритмичная мелодия думбека.

- Иди и возьми. Свое по праву, - последнее, что произнесла с искушающей улыбкой Тамирис, прежде чем ее сграбастали сильные руки, а губы смяли в жадном, голодном поцелуе. Кажется, слышался треск рвущейся ткани, но она этого уже не запомнила.