Необратимость

ГЛАВА 23

Четыреста семьдесят секунд.

Именно столько времени я заперта в своей комнате с телом Роджера. Его голова разлетелась на куски, и вонь стоит удушающая. На пятисотсекундной отметке я поднимаюсь с матраса, бросаюсь к унитазу и меня рвет. Пот и слезы стекают по моему лицу, когда я откидываю волосы назад, опорожняя содержимое желудка.

Обессиленная, я сползаю на кафельный пол и падаю.

Я бросаю быстрый взгляд на Роджера.

Затем поднимаюсь, и меня снова рвет.

Из призрачных коридоров доносятся звуки тревоги, заставляя здание оживать. Держась за бортик унитаза, слабая и запыхавшаяся, я поворачиваюсь и смотрю на стену, представляя, как сквозь нее доносится голос Айзека. Мои глаза наполняются слезами. Вой сирен вселяет в меня надежду, что его еще не поймали. Мой похититель блефовал, пытаясь сломать меня. Этому чудовищу больше всего хотелось бы увидеть, как я сдаюсь, а потом перерезать мне горло, чтобы мой последний вздох вырвался наружу, как разбитое сердце.

Я начинаю ходить по комнате.

Лекарства циркулируют в моей крови, снижая температуру. Мне дали антибиотики. Я не знаю точно, почему, но у них есть план на мой счет.

А может, они просто ждут, когда пересадка яйцеклеток окажется успешной, чтобы бросить меня в мусоросжигатель.

Зачесывая волосы назад дрожащими пальцами, я хожу кругами, избегая кровавой лужи у своих ног. Я отказываюсь сдаваться, падать или ломаться. Пока нет. Я не умерла, а Айзек на свободе. Он прячется. Оценивает обстановку, разрабатывает план. Мне нужно продержаться еще немного, пока он…

Я вскидываю голову, услышав какие-то звуки.

Нет!

Они пришли за мной.

Я бросаюсь к трупу Роджера, надеясь, что у него есть оружие. Пистолет, нож, что угодно. Что-нибудь для защиты. Я стараюсь не блевануть, обыскивая его карманы. Мне нужно…

— Эверли.

Я замираю, мои руки застывают в воздухе. Инстинктивно я поднимаю взгляд на стену и быстро моргаю, когда слышу голос. Это не может быть он.

— Айзек…?

Чуть не споткнувшись о Роджера, я бросаюсь к стене и упираюсь в нее обеими руками.

Но он снова говорит.

И он не по ту сторону стены — он у моей двери.

— Ты сказала, что знаешь код. Он мне нужен. Быстро.

Черт возьми.

Я резко поворачиваю голову, и сердце рикошетит в моей истерзанной груди. Я слышу, как кровь стучит в ушах, пульс учащается.

Я двигаюсь.

Подбежав к двери, я хватаюсь за ручку и дергаю, снова и снова.

— Айзек! Что ты здесь делаешь?

— Код.

Мой мозг похож на яичницу-болтунью.

— Я… три, два, четыре…

Бип, бип, бип.

— Кажется… восемь? — Я запомнила тона первых трех цифр, но четвертая всегда оставалась неуловимой. Она находится дальше от остальных.

Бип.

Я дергаю за ручку.

Ничего.

Паника разливается по моим венам, а слезы солеными дорожками стекают по щекам.

— Айзек… Ты вернулся.

Он снова нажимает на цифры, но они не срабатывают.

Я подавляю очередной крик и прижимаюсь лбом к металлической двери.

— Попробуй девять.

Ошибка.

— Семь.

Ошибка.

— Черт, — ругается он, его паника очевидна. — Тупая гребаная хрень. Черт побери.

Я слышу, как он нажимает на кнопки.

Так близко. Осталась одна цифра.

У меня подкашиваются колени, и я, словно обезумев, подпрыгиваю вверх-вниз.

— Пожалуйста, поторопись. Боже…

Через секунду я увижу его. Он возьмет меня за руку, и мы убежим. Мы вместе вырвемся по ту сторону этих стен.

Я начинаю сомневаться в порядке первых цифр, пока мы оба с болезненным отчаянием дергаем дверную ручку.

— Попробуй два, три, четыре…

— Я такой идиот. — Он практически рычит, перебирая последовательности цифр. — Чертов идиот.

Я всхлипываю, произнося его имя.

— Айзек…

Бип, бип, бип, бип.

Ошибка.

— Это глупо. Это так чертовски глупо…

— Тут я вынужден с тобой согласиться. — Раздается другой голос.

Монстр. Решающий наши судьбы.

Кровь отливает от моего лица, а дыхание застревает в горле, как пробка в горлышке бутылки.

— Нет-нет, подожди…

Возня, странный шум.

Айзек издает какой-то звук.

Боль.

— Нет… пожалуйста! — Я кричу, визжу, колочу в дверь обоими кулаками. — Оставьте его в покое! Нет, нет! Айзек!

Мне отвечает какая-то суматоха.

Шаги, неразбериха незнакомых голосов.

Я не слышу его.

Я не слышу Айзека.

— Нет! — Сумасшествие смешивается с моими мольбами, когда я осознаю ужасную неизменность этого момента. Героическое спасение сменяется прощанием. — Не трогайте его! — кричу я, продолжая колотить в дверь, молясь, чтобы она рухнула под тяжестью моей агонии. — Не смейте его трогать!

Хранитель времени смеется надо мной.

— Прошу прощения, что изменил код, но я не мог рисковать, когда вокруг бегают незадачливые спасатели, — говорит он, притворяясь, что сожалеет. — Жаль, что для вас все закончилось неудачно, хотя я и уважаю ваши героические усилия.

Зарыдав, я падаю вперед, целуя губами поверхность двери, надеясь, что чем ближе я буду к нему, тем большую силу обретут мои слова.

Но уже слишком поздно.

Меня встречает лишь тишина.

Я опускаюсь на пол рядом с безжизненным телом Роджера, сворачиваюсь в дрожащий клубок, лишенный надежды, и отдаюсь подкрадывающемуся оцепенению медленной смерти.

Он вернулся.

Айзек вернулся за мной.

И этот выбор стоил ему жизни.