Необратимость

ГЛАВА 29

Проходят часы.

Кажется, что это часы. Каждый из них болезненно растягивается, как упругий шар горя в моей груди. Я смотрю на Джаспера сквозь прутья. Он прислонился к решетке, его плечо прижато к правой стороне клетки, а грудь медленно вздымается и опадает.

— Как ты думаешь, что они с нами сделают? — спрашивает он, пока я бесцельно рисую большим пальцем ноги узоры на пыльном полу. — Будут пытать? Расчленят? — Он наклоняет ко мне лицо и хмурится. — Тот человек в серебристом костюме… он показался мне творческим типом. Сатанинский ритуал, кислотные ванны, средневековые методы пыток. Что-то такое извращенное. — Поежившись, Джаспер добавляет: — Скафизм. Он еще практикуется?

Я морщу нос.

— Не думаю.

— Может, они продадут нас тому, кто больше заплатит, и мы станем цирковыми артистами.

Последний час я рассказывала ему подробности своего плена.

Про уколы, потерю сознания.

Роджера.

Книги, сувениры, жестоких медсестер и доктора с глазами-бусинками и крысиными ушами.

Крики. Ужас. Других жертв.

Я изо всех сил уклоняюсь от темы Айзека, сообщая ему лишь незначительные подробности. Не знаю почему, но Айзек кажется мне слишком личным, как лелеемый секрет. Я рассказываю ему только то, что он был последним заключенным по ту сторону моей стены.

Я не говорю, что так и не увидела его лица.

И я не говорю ему, что его лицо — это единственное, что я хотела увидеть больше всего за последние пару месяцев. Больше, чем я жаждала вдохнуть свежий воздух и почувствовать солнечные лучи на своей коже.

Но я понимаю, что это к лучшему, что я так и не смогла выяснить ни цвет его глаз, ни текстуру его волос, ни линии его челюсти. Если бы я увидела его лицо, я бы съела себя заживо. Выпотрошила изнутри.

И тогда от меня ничего бы не осталось.

Я нужна Джасперу прямо сейчас. Ему нужно, чтобы я была сильной, спокойной и бдительной. Я научилась жить с такой болью. Это продолжалось два мучительных года.

Его слова доходят до меня, когда я прислоняюсь спиной к клетке. Наше будущее предстает в мрачных красках, но вряд ли что-то может быть хуже, чем это.

Хуже, чем мое собственное чувство вины.

— Я не знаю, — бормочу я. — Я никогда не думала о том, чтобы стать артисткой цирка.

— Мм… Звучит как самый приемлемый вариант.

Сомневаюсь в этом.

— Невозможно понять, что будет дальше. Это место непредсказуемо.

Он смотрит на меня, в его зеленых глазах отражается смесь тоски и отчаяния.

— Как ты справлялась? Психологически?

Резонный вопрос.

По правде говоря, я сама не знаю. Люди даже не представляют, на что они способны, пока их не бросят в преисподнюю без защиты, без подкрепления и без выхода. Когда ты прижат спиной к стене, ты опираешься на нее, чтобы устоять на ногах. Когда твоя жизнь проносится перед твоими глазами, ты превращаешь это мелькание в свет — свет в конце туннеля. Ты принимаешь каждый день таким, какой он есть, зная, что это еще один шанс пробиться на другую сторону.

Никто никогда не готовится к худшему сценарию. Но инстинкты выживания — наше величайшее оружие, оружие, которое бездействует, пока мы не сталкиваемся с невообразимым.

И тогда мы начинаем бороться.

Мое дыхание выравнивается, когда я закрываю глаза и шепчу:

— У меня не было другого выбора.

Время идет.

Пятьдесят семь секунд.

Голос Джаспера звучит все дальше с каждой секундой, пока, в конце концов, я не засыпаю. Изнеможение уносит меня в кошмары, охваченные огнем, и слышу, как Айзек зовет меня по имени, как пламя лижет стены и с потолка рушатся обугленные балки.

Я в ловушке.

Моя кожа плавится, волосы горят.

— Эверли, — зовет он неразборчиво. Он произносит мое имя, как вступительные аккорды мрачной увертюры. — Ты ищешь не там.

Я иду на его голос, пробиваясь сквозь стену густого дыма. Я двигаюсь как в замедленной съемке, мимо меня проносятся огненные полосы, все охвачено пламенем.

Я не могу найти его. Я не могу…

Вот.

Тень движется. Это он. Я не вижу его лица… но я чувствую его.

Утешение. Забота.

Айзек.

Сквозь мерцающий жар тянется рука. Его рука тянется к моей. Наши пальцы наконец-то соприкоснутся. Больше никаких стен, никаких барьеров. Я тянусь, тянусь, тянусь…

Но его рука распадается.

Превращается в пепел в тот момент, когда мы соединяемся.

Я открываю рот, чтобы закричать, но ничего не выходит. Мои слова тоже превратились в пепел. Все превратилось в пыль и обломки. Уже слишком поздно.

Его голос — последнее, что я слышу, прежде чем резко вынырнуть в реальность.

Но это не голос Айзека, выкрикивающего мое имя.

Это голос Джаспера.

И я чувствую не огонь… я чувствую дым.

Мои веки трепещут, когда запах дыма наполняет мой нос, и облако страха снова накрывает меня.

— Эверли, проснись! — В отчаянии кричит Джаспер. — Эверли!

Я резко выпрямляюсь, мои глаза широко распахиваются. Джаспер стоит на коленях, обеими руками сжимая решетку, и смотрит на дверной проем. Проследив за его взглядом, я едва не задыхаюсь, когда вижу, как в комнату проникают серые клубы.

С ревом и визгом срабатывает сигнализация.

Боже мой!

Я опускаюсь на четвереньки и начинаю дергать за решетку.

— Помогите! Кто-нибудь, помогите нам!

Никто нас не слышит. Никто не идет на помощь.

Это самый худший сценарий — тот, который я никогда не рассматривала. Медленная, мучительная смерть, когда я сгораю заживо, а эхо криков моего мужа преследует меня до последнего вздоха.

Нет, нет, нет.

Меня охватывает паника. Я дергаю и дергаю за решетку, но безрезультатно. Просунув руку между прутьями, я тяну за висячий замок, пока мои пальцы не начинают кровоточить.

Хранитель времени.

Он не позволил бы мне умереть здесь вот так. Я — его товар. Я все еще нужна ему.

— Помогите! — кричу я, задыхаясь от дыма. — Помогите нам!

— Господи… Господи. Эверли, что нам делать? — Джаспер повторяет мои действия, пытаясь открыть свой замок. Не получается. Бесполезно. — Черт!

Небольшое прямоугольное окно открывает мне вид на коридор. По другую сторону от него мерцают оранжевые языки пламени. Здание охвачено огнем, и мы в ловушке.

Обречены на смерть в этих клетках.

Из моих глаз брызжут слезы. Я поворачиваюсь к Джасперу и подползаю к нему так близко, как только могу.

— Джаспер…

— Эверли. — Его глаза блестят от ужаса и раскаяния. — Я только что вернул тебя. Я не могу потерять тебя снова. Я отказываюсь.

— Джаспер. — Мой голос дрожит сквозь стон отчаяния. Я сжимаю прутья решетки и плачу. — Расскажи мне историю.

Он в нерешительности приоткрывает губы. Быстрое покачивание головой говорит мне, что у него нет слов.

Джаспер бросает взгляд на дверной проем, на его лице потрясение.

— Пожалуйста, — умоляю я дрожащим шепотом. Я стою на коленях. — Поговори со мной.

Сделав долгий вдох, он прижимается лбом к решетке и закрывает глаза.

— Давным-давно… жила-была женщина. Сидела в винном баре со стопкой бумаг и блокнотов, разбросанных по столу, зажав карандаш зубами. Я сразу обратил на нее внимание. Ее голубые глаза, пышные волосы, красивое лицо. Я должен был узнать ее имя. — Он сглатывает стон. — Я должен был узнать ее.

Я киваю, зажмуривая глаза, из них текут новые слезы.

— Продолжай.

— Сначала она не хотела со мной разговаривать. Она была занята своим эссе о жуках.

— Жук-бомбардир. — Я заставляю себя рассмеяться сквозь слезы, когда по коридорам разносится тревожный звон. — Когда ему угрожают, он может с поразительной точностью выбрасывать из своего брюшка кипящую ядовитую химическую смесь.

— Именно так. — Дым густым облаком заполняет помещение. Джаспер кашляет, прежде чем продолжить. — Я сказал: — Такая красивая девушка, как ты, должна быть на рекламных щитах, а не прятаться в винном баре, изучая защитные механизмы жуков.

— Я сказала, что мне нравятся жуки.

— Я сказал, что мне нравишься ты. — Он посылает мне грустную улыбку, его глаза слезятся от горя и дыма. — Я дал тебе свою визитную карточку. Месяц спустя ты подарила мне свое сердце.

Я кашляю сквозь слезы, мои легкие горят.

— Джаспер, я…

Дверь распахивается. Раздаются голоса.

Мое сердце выскакивает из груди.

— Сюда!

Я вскакиваю на ноги и ударяюсь головой о верхнюю часть клетки. Джаспер зовет, размахивая руками, когда в комнату врываются люди в огнеупорных костюмах.

Я не могу в это поверить.

Я сплю.

— Помогите нам! — кричит Джаспер. — Вытащите нас отсюда!

Болторезы срезают висячие замки.

Мой. Джаспера.

Мы свободны.

Когда я выползаю из клетки, меня поднимают на ноги.

Я чувствую себя оцепеневшей. Живой.

Кашляя и задыхаясь, я бегу к мужу, когда один из мужчин перехватывает меня, поднимает на руки и выносит через открытую дверь. Джаспер идет за мной, опираясь на пожарного, чтобы не упасть. В коридорах полыхает пламя, а мои глаза застилают дым и слезы. Впереди выход. Свобода. Это все, чего я хотела, чего жаждала, к чему стремилась…

— Подождите! — умоляю я, вырываясь из хватки мужчины. — Айзек. Мы должны найти Айзека!

Он держит меня крепче, его голос звучит глухо сквозь защитную маску.

— Мы выводим всех, мэм. Сохраняйте спокойствие.

Но я не могу оставаться спокойной. Айзек может быть все еще внутри этого горящего здания.

— Нет, пожалуйста, нам нужно вернуться. — Я вырываюсь, умоляю. — Пожалуйста! Мы должны вернуться!

Он не отвечает и продолжает идти вперед.

Я оглядываюсь назад и вижу, как Джаспер закрывает рот и нос передней частью рубашки. Он шагает вперед, прижав подбородок к груди. Сигналы тревоги оглушительны. Мои отчаянные призывы заглушаются шумом.

— Айзек!

Может, он уже выбрался.

Может быть, он уже на свободе.

Боже, пожалуйста…

Когда мы оказываемся на улице и вдыхаем теплый мускусный воздух, я зажмуриваю глаза — нас встречает слишком яркий, слишком интенсивный вихрь полицейских огней. Уткнувшись лицом в плечо мужчины, я делаю первый за два года вдох, наполненный запахом природы.

Я глотаю его. Смакую его.

Я делаю это снова, поднимая лицо к ночному небу, не открывая глаза. Легкий ветерок ласкает мою кожу. Мои волосы развеваются. Громкие звуки окружают меня, но я теряюсь в этом моменте. Что-то такое простое, такое обычное, такое чистое… что-то, что я больше никогда не буду принимать как должное.

Я встаю на ноги, все еще держась за руку пожарного, чтобы сохранить равновесие. Я приоткрываю один глаз, но из-за мигающих полицейских огней это больно. Слишком ярко. Прижав ладони к глазам, я несколько минут привыкаю к новой обстановке.

Затем мои веки медленно открываются. По одному. В поле зрения попадает толпа людей: спецназ, полицейские, пожарные, шланги, машины скорой помощи.

Где Айзек?

Джаспер хватает меня сзади.

Я издаю хриплый крик, когда он заключает меня в объятия, и вдыхаю еще один запах, который больше никогда не приму как должное, — его. Остатки дубового одеколона и шампуня с ароматом чайного дерева атакуют мои чувства, смешанные с дымом и потом.

Я рыдаю, прижимаясь к его груди, обвивая руками шею и притягивая ближе.

— Эверли… Боже мой. — Он целует мои волосы, гладя обеими руками мою спину. — Я с тобой, детка. Я рядом.

Прижимая его к себе еще крепче, я целую шею над воротником. Он обхватывает мое плечо одной рукой и слегка отодвигает, скользя взглядом по моему перепачканному сажей лицу. Я вижу выражение неподдельного благоговения, он морщит лоб, губы приоткрываются.

Я ошеломленно смотрю на него.

Он постарел.

Его глаза выглядят по-другому.

Обняв ладонями его лицо, я провожу большими пальцами по его слегка заросшей щетиной челюсти.

— Я думала, ты умер, — хриплю я, и слезы льются с новой силой. — Я не надеялась, что смогу снова прикоснуться к тебе.

Что-то поднимается в нем, наполняет его глаза.

Мука.

Он тяжело сглатывает.

— Я думал, ты умерла. — Длинные пальцы перебирают мои спутанные волосы. — Я верил в это. Эверли, я…

Его слова обрываются, когда подходит офицер и берет меня за локоть.

— Мисс, нам нужно отвезти вас обоих в больницу. Скорая ждет.

Меня отрывают от Джаспера, и я оглядываюсь по сторонам. Широкий участок травы и сорняков огорожен густыми деревьями. Никаких других зданий не видно. Мы в какой-то глуши.

Мои глаза отчаянно ищут.

Я ищу кого-то. Безликого человека.

Голос.

Двоих мужчин в наручниках ведут к полицейской машине. Позади меня женщина рыдает в руках у офицера, ее ночная рубашка разорвана в клочья, кожа покрыта сажей и кровью.

Офицер тащит меня к машине скорой помощи. Я продолжаю напряженно оглядываться по сторонам, надеясь заметить мужчину с темными волосами, в джинсах и темно-синей футболке. Но я его не вижу.

Когда мои ноги догоняют офицера, я поднимаю глаза на человека в форме.

— Вы спасли человека по имени Айзек? — Я пытаюсь вырваться, но он держит меня за запястье. — Он был в плену, как и я. Я не могу его найти…

— Все выбрались, мисс.

Ложь.

Не все.

— Пожалуйста, я не могу его найти. Я…

Подходит второй мужчина, похожий на детектива. У него русые волосы и теплые карие глаза. Он встает перед нами, останавливая меня вытянутой рукой.

— Могу я узнать ваше имя? — спрашивает он.

— Я… — Мой разум словно в тумане, в мире грез. — Эверли. Эверли Кросс.

В его взгляде мгновенно вспыхивает узнавание.

Он знает меня. Из новостей. СМИ.

Но он больше ничего не говорит, лишь коротко кивает мне, прежде чем переключить внимание.

— Подождите… подождите, нет, пожалуйста. Я ищу кое-кого! — Я кричу в его удаляющуюся спину. — Мне нужно найти Айзе…

— Сюда, пожалуйста, — прерывает меня офицер.

Детектив исчезает в хаосе. Безнадежность наваливается на меня, когда двери машины скорой помощи открываются и из нее выкатывают каталку.

Мне не нужна каталка. Мне нужно знать, что он выжил.

Я не могу оставить его здесь.

Не могу.

Джаспер берет мою руку в свою, переплетая наши пальцы.

— Все в порядке. — Он успокаивающе сжимает мою ладонь, наблюдая, как на моем лице отражается агония. — Они найдут твоего друга.

— Я… я не могу его бросить. Джаспер, ты не понимаешь, я…

— Все будет хорошо. Твоя мама встретит нас в больнице. Теперь все в порядке. — Наши пальцы разжимаются, и я отстраняюсь от него. — Ты едешь домой.

Домой.

Слезы текут по моим щекам, когда я смотрю через плечо Джаспера на охваченное пламенем здание. Дым поднимается к небу, образуя на усеянном звездами полотне графитовые спирали. Я чувствую жар на своей коже.

Огонь. Люди. Джаспер.

Тепло.

Но по спине у меня пробегает холодок. Зубы стучат. Я обхватываю себя обеими руками, дрожь охватывает меня от пальцев ног до макушки.

Я мечтала об этом моменте каждый день на протяжении двух лет.

Годы.

Каждую секунду я представляла себе именно эту сцену.

Свобода. Безопасность. Спасение.

Плохие парни проигрывают.

Я выигрываю.

Но когда меня усаживают в машину скорой помощи, рядом со мной мой муж, и впереди у меня вся жизнь…

Я чувствую поражение.