Необратимость

ГЛАВА 46

Наступает вечер, и я укрощаю перед зеркалом упрямый локон, когда раздается стук в дверь.

Сердце подскакивает. Крутится.

Я смахиваю с глаз прядь своих русых волос, а затем провожу руками по серой толстовке с капюшоном. Мои нервы натянуты, как струна, когда я прохожу через гостиную и открываю дверь.

Джаспер приветствует меня, уперев руки в бедра и переминаясь с ноги на ногу.

— О… Ты не одета. — Он окидывает взглядом мои повседневные синие джинсы и кеды Converse, а затем поднимает его вверх.

Я хмурюсь.

— С чего бы это?

На Джаспере строгий костюм и галстук лазурного цвета с металлическим отливом, что говорит о том, что он ожидал чего-то более официального.

Он прочищает горло и улыбается.

— Неважно. Ты все равно выглядишь потрясающе.

Комплимент бумерангом проносится сквозь меня, как хаотичный пинбол.

Раньше я жила ради его комплиментов, будь то ласковое слово или игривый взгляд. Я наносила любимые духи Джаспера на место чуть ниже уха — нежную смесь медового яблока и нежного пиона. Он прижимался носом к моей шее, вдыхал мой запах, а я смеялась, потому что было щекотно.

Сегодня я не буду наносить духи.

— Спасибо, — бормочу я, не зная, как воспринимать нашу новую динамику. Поколебавшись мгновение, я беру свою сумочку с крючка на стене, и прохожу мимо него. — Куда мы направляемся? В нескольких милях отсюда есть милое кафе с отличным кофе…

— Я заказал столик в «Kaiyo».

Я моргаю, глядя на него, и направляюсь к выходу из комплекса.

— О. Это шикарнее, чем я ожидала.

— Я слышал, там вкусные суши.

Я не должна удивляться, что Джаспер забронировал нам столик в элитном ресторане. Он всегда был чрезмерным. Внешний вид имел значение. Но я не хочу, чтобы у него сложилось неверное представление о сегодняшнем вечере — это всего лишь деловой ужин бывших супругов, запутавшихся в паутине сложной истории, эмоциональных травм и душераздирающего предательства.

Совершенно непринужденный.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это не свидание. — Я избегаю зрительного контакта, закрывая за собой дверь. — Независимо от того, как у меня сложились отношения с Эллисон, я бы так с ней не поступила.

Я бы не поступила так и с Айзеком.

Эротические воспоминания всплывают в памяти, утягивая меня все дальше от Джаспера. Чувство вины терзает мое сердце.

Кто мы, черт возьми, такие?

Прошлая ночь была сочетанием стольких вещей: горячего, грязного секса, нежных моментов и с трудом достигнутой близости, важных открытий и путанных прощаний. Несмотря на все то, что мы обсудили, навешивание ярлыков на наши сложные отношения не было одной из тем.

Как ни странно… мне это даже нравится.

И все же я не могу отделаться от ощущения, что чувствую себя дерьмово, когда обгоняю Джаспера, как будто я убегаю от пожара, который сама же разожгла, только чтобы понять, что дым все еще цепляется за меня.

Он догоняет меня, прохладный ветер бьет нам в лицо.

— У нас с Эллисон сейчас немного… напряженные отношения.

Мои туфли глухо стучат по тротуару, а я крепче сжимаю сумочку.

— Напряженные?

— М-м-м… — Он потирает подбородок двумя пальцами. — Я бы не хотел говорить об этом. У меня есть новости, которые могут тебя порадовать.

— Мне хватает веселья в жизни. — В моем тоне звучит все что угодно, только не оно. — Никогда не было лучше.

— Я не хочу, чтобы ты испытывала дискомфорт.

— Это неизбежно, Джаспер. Все в этой ситуации доставляет дискомфорт. — Искренне отвечаю я, пока мы идем через парковку к серебристому Porsche Джаспера.

Ну, почти искренне.

Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ему, что часть дискомфорта связана с тем, как я провела прошлую ночь — потела и стонала в самых разных позах, испытывала боль и многочисленные оргазмы.

Когда мы подходим к машине, я ощущаю легкий запах отбеливателя. Мои инстинкты обостряются, и меня охватывает тревожное чувство. Я оглядываю стоянку.

Я не уверена, что ожидаю найти. Этот запах ассоциируется у меня с Роджером, который встретил ужасную смерть прямо у меня на глазах. Но логика часто затмевается воспоминаниями, которые я хотела бы стереть. Запах отбеливателя возвращает все назад — резкий металлический привкус в воздухе, холодный ужас, скрутивший мое нутро, когда я наблюдала, как Роджер падает, и его внутренности разлетаются по моему лицу, как кровавый дождь.

Я встряхиваю головой, заставляя себя сосредоточиться. Стоянка пуста, и нет никаких признаков того, что здесь кто-то прячется.

Айзек дал слово, что я в безопасности.

Я ему доверяю.

— Ты в порядке? — Джаспер придерживает для меня пассажирскую дверь, его глаза прищуриваются в темноте.

— Да. Я в порядке. — Я сажусь в машину и пристегиваю ремень безопасности, а Джаспер закрывает дверь и садится за руль.

До ресторана двадцать минут спокойной езды.

— Включить музыку? — спрашивает Джаспер, пока мы стоим в пробке.

Я скрещиваю руки и смотрю в окно. Я любила слушать музыку в машине, и он об этом не забыл. Подкасты и аудиокниги были моей палочкой-выручалочкой при уборке и занятиях спортом, но музыку я предпочитала слушать, сидя за рулем. Было что-то такое в ритмичных басах, что заставляло сигналы светофора и сердитых водителей превращаться в фоновый шум.

— Нет, спасибо, — говорю я, понимая, что не слушала музыку с тех пор, как вернулась.

Это похоже на еще один недостающий кусочек прежней Эверли.

Машина Джаспера, как всегда, безупречна. На приборной панели ни пылинки. В ней пахнет маслом чайного дерева и свежей хвоей, пробуждая в моем сознании давно забытые воспоминания: поездки на гала-концерты и фотосессии, путешествия по Неваде, свидания за ужином и битвы покорном в автокинотеатрах.

Другая жизнь.

Прошлая жизнь.

Служащий паркует машину, и мы заходим в тускло освещенный ресторан, где нас ведут к двухместной кабинке. При свете свечей и тихой музыке я чувствую себя неловко, одетой не к месту, совершенно не в своей тарелке.

Усевшись, я поправляю ворот толстовки и заправляю волосы за уши.

— Итак… — Я понятия не имею, что сказать и зачем он хотел меня видеть. Праздные разговоры кажутся слишком поверхностными, учитывая наши обстоятельства, а все, что наполнено чувствами или глубиной, кажется излишним. — Как поживает твоя мама? — Я цепляюсь за общую тему, которая не задушит меня.

— У нее все хорошо. У нее офисная работа в Санта-Монике. Ей разрешили взять с собой болонку. — Джаспер раскладывает салфетку на коленях, затем проводит кончиками пальцев по столешнице. — Эверли, я хотел кое-что с тобой обсудить. Это касается твоей работы.

У меня пересыхает в горле.

Клуб джентльменов?

Не то чтобы я стыдилась или смущалась, просто у меня нет настроения подвергаться допросу.

— На данный момент моя работа меня устраивает.

Его глаза вспыхивают.

— Только не стриптиз. — Заметив, как я вздрогнула, он выдыхает через нос. — Эллисон рассказала мне. Твоя мама поделилась с ней. Все беспокоятся о тебе.

Спасибо, мама.

— Замечательно. Мне было интересно, как ты меня нашел.

— Но дело не в танцах. Речь идет о модельном бизнесе — о возвращении в индустрию.

Я достаю палочки для еды — хлипкий повод не смотреть ему в глаза.

— Я ценю это, но я завязала с модельным бизнесом. Это не для меня.

— А раздеваться перед мужчинами для тебя? — возражает он, в его голосе звучит что-то, что я не могу определить.

По моей шее поднимается жар.

— Клуб дает мне чувство контроля… то, чего у меня не было долгое время.

Он слегка фыркает, откидываясь назад.

— Работа моделью может предложить то же самое. Только в одежде.

— В модельном бизнесе нет контроля. Люди говорят мне, что надеть, как позировать, как улыбаться… — Я начинаю защищаться. — Если ты притащил меня сюда, чтобы осудить, я избавлю тебя от расходов на ужин.

Джаспер вздыхает, его плечи расслабляются, как будто он смягчается, но глаза демонстрируют совсем другое.

— Нет. Я не осуждаю тебя. Я просто предлагаю другой вариант. Тебе готовы предоставить возможность, которая приведет… скажем так, к более респектабельной жизни.

— Респектабельной, — повторяю я резким тоном.

— Тревор Скотт — инфлюенсер из Майами, — говорит он. — Они с Эбнером работают над новой линией одежды, и оба считают, что ты идеально подойдешь для предстоящего подиумного показа.

Я до сих пор помню визитку Тревора, засунутую в кружево моего чулка в тот вечер. В тот вечер, когда меня похитили.

— Я же говорила, что я закончила.

— Ты в прекрасной форме.

— Я ушла по личным причинам.

— Пожалуйста. — Он подается вперед, его глаза не отрываются от моих. — Подумай об этом. Я могу помочь тебе начать все сначала. Мы могли бы…

— Я и начинаю, — говорю я, мой голос становится тверже. — И нет никаких «мы». Мы разведены. И у тебя есть девушка.

Его лицо бледнеет, как будто это напоминание причиняет боль. Он ослабляет галстук и опускает глаза на стол.

— Как я уже говорил, отношения с Эллисон сейчас натянутые.

— Из-за меня? — спрашиваю я, наклоняя голову. — Давай не будем переписывать историю. Я уехала, чтобы мы могли двигаться дальше, и всем от этого только лучше.

Он теребит свою запонку.

— Никому из нас не стало лучше. Мы все уничтожены, ползем на брюхе по осколкам, преодолевая последствия. — Поймав мой пораженный взгляд, он качает головой и сглатывает. — Эли в полном дерьме. Замкнутая, грустная и недоступная.

Слезы наворачиваются на глаза. У меня перехватывает дыхание от сочувствия.

— Если ты думаешь, что я рада это слышать, то это не так, — задыхаюсь я. — Мне больно.

— Я не пытаюсь причинить тебе боль, детка… — Его глаза слегка расширяются, когда прозвище невольно срывается с языка. Он прикусывает губу и отводит взгляд. — Прости. Черт… Я не хотел…

— Все в порядке. — Я сжимаю палочку для еды, словно это моя единственная связь с реальностью. Что-то, что удерживает меня от безумия.

Детка.

Раньше мне нравилось, когда он называл меня так. В этом ласковом слове не было ничего уникального, но оно было моим.

Нашим.

Теперь же это прозвище впивается в меня, как заноза.

Я жажду другого голоса и другого имени — Пчелка.

— Старая привычка, — добавляет Джаспер, выглядя ужасно расстроенным. Он проводит обеими руками по своим зачесанным назад волосам. — Прости. Я просто пытаюсь…

Как раз в этот момент подходит официант, и Джаспер берет инициативу в свои руки, заказывая для нас суши, роллы, стручковую фасоль и два бокала вина. Странное ощущение, будто я наблюдаю за происходящим со стороны, оцениваю маленькие любезности и жесты, которые когда-то казались мне такими знакомыми.

Когда официант уходит, Джаспер прочищает горло и делает глоток своего «Pinot noir».

— Ты спишь с этим парнем?

— Что? — Мой пульс учащается из-за смены темы. — Это не твое дело.

— Значит, это «да». — Выражение его лица мрачнеет, он крепче сжимает бокал с вином. — Он кажется… неуравновешенным. Неуправляемым.

— Повторяю, мои отношения тебя не касаются.

— Я беспокоюсь о тебе. Живешь здесь одна, раздеваешься перед незнакомцами, общаешься с такими типами. Ты заслуживаешь большего — стабильности, финансовой защищенности. А это… — Он неопределенно машет рукой, как будто жизнь, которую я построила, едва ли заслуживает упоминания.

— Прекрати. — Я роняю палочки с громким стуком. — Ты меня больше не знаешь, и понятия не имеешь, чего я заслуживаю.

Он моргает, потирая рукой подбородок.

— Верно. — Его причесанные волосы мерцают в свете ламп, что противоречит мутному взгляду его глаз. — Просто… рассмотри это. Пожалуйста.

— Что именно рассмотреть? Твое предложение стать моделью? Или тебя?

Его челюсть сжимается.

— Я здесь не для того, чтобы вмешиваться в твою личную жизнь или сбивать тебя с толку. Я просто думаю… может быть, между нами осталось что-то незавершенное.

— Мы закончили в тот момент, когда ты начал с ней.

— Ты думаешь, мне было легко? Смотреть, как ты уходишь, после того как я два года молился, чтобы ты однажды вошла в эту дверь? Подписывать эти чертовы бумаги о разводе? — Он прищуривается, пот выступает над верхней губой. — Ты просто ушла. Без оглядки. Как будто наш брак не стоил того, чтобы его спасать.

Я смотрю на него с изумлением, поражаясь, как его версия этой истории может так сильно отличаться от моей.

— Нужно ли напоминать тебе, что ты отпустил меня? Еще до того, как у меня появился шанс войти в эту дверь.

Он наклоняется вперед и тычет пальцем себе в грудь.

— Я оплакивал тебя.

От его слов у меня перехватывает дыхание. Нахмурившись, я смотрю на него через стол, и глубоко спрятанная боль пронзает мои внутренности. Я качаю головой, пытаясь вдохнуть сквозь колючую проволоку, стянувшую грудь.

— Недостаточно долго.

Он замолкает, напряжение исчезает из его позы. Ссутулившись, он закрывает лицо руками и трет ладонью макушку.

Молчание затягивается.

Мне хочется вылезти из собственной кожи.

Через несколько мгновений приносят наш заказ, и я погружаюсь в искусно приготовленные суши, надеясь, что их вкус отвлечет меня от напряжения, повисшего между нами. Когда молчание затягивается, я наконец поднимаю на него взгляд.

— Ты любишь ее? — спрашиваю я, откусывая кусочек. — Эллисон?

Джаспер поднимает глаза, его лицо на мгновение омрачается чем-то, напоминающим чувство вины. Он опускает ролл на свою тарелку, как будто тот слишком много весит.

— Да.

Я напрягаюсь, ожидая, что боль ударит, как ржавое лезвие, пронзит оцепенение и вонзится в сердце. Но чувство не приходит. Я думала, что его признание потрясет меня, нарушит мое равновесие, но вместо этого я испытываю странное чувство спокойствия.

— Тогда зачем все это? — Я понижаю голос, любопытство смешивается с раздражением после нашего спора. — Почему ты здесь?

— Потому что я беспокоюсь о тебе, — выдавливает он из себя, его тон почти умоляющий. — И я не могу избавиться от чувства, что слишком рано отказался от тебя. Ты разрушаешь свою жизнь, и я чувствую себя ответственным за это.

Я усмехаюсь, оскорбленная.

— Я не разрушаю. Я восстанавливаю.

Он тянется через стол, его пальцы касаются моих, в прикосновении сквозит отчаяние.

— Наша совместная жизнь была…

— Закончена, — перебиваю я.

Его брови нахмуриваются, когда он сжимает мою руку.

— Хорошей, — мягко говорит он. — Наша жизнь была хорошей.

Я отдергиваю руку и кладу салфетку на колени.

— Послушай, у меня теперь новая жизнь, и у тебя тоже. Ты только что сказал, что любишь ее. Зачем мне вбивать клин между вами?

— Эллисон тоже скучает по тебе. Ты не клин, Эверли, ты — недостающая часть.

Я макаю свой ролл в соевый соус, пока он не становится несъедобным.

— Я думала, речь идет о работе.

— Так и есть, — говорит он, в его голосе чувствуется дрожь, что-то настоящее. — Но это не все. Речь идет о прощении. О возможности двигаться вперед.

В моей голове проносятся воспоминания о том, что было раньше.

Я размышляю, что на самом деле означает движение вперед, зная, что Джаспер больше не заполняет мои мысли. Вместо этого я представляю карие глаза и потертые джинсы — тепло, которое так отличается от шелковых галстуков и отполированных фасадов.

Я вижу Айзека.

И не могу понять, что это — искра надежды или смертный приговор.

Я стискиваю зубы, стараясь держать себя в руках.

— То, что ты чувствуешь, — это сожаление о чем-то несбыточном. Но ты не должен исправлять то, чего больше нет, ты должен исправить то, что у тебя есть сейчас.

Он смотрит мне в лицо, в его глазах отражается противоречие. Едва уловимое отчаяние.

— Ты не скучаешь по работе моделью?

— Скучать и хотеть — две разные вещи. Я могу скучать и оплакивать свое прошлое, но при этом жаждать другого будущего. Когда пытаешься сплести эти две вещи воедино, получаются лишь узлы. — Я смягчаюсь, снова тянусь к его руке, но мои пальцы парят над его. — Я просто хочу быть свободной, Джаспер, — говорю я ему, мой голос дрожит. — А ты?

Я замечаю, как что-то мимолетное проносится по его лицу — вина, печаль, сожаление, сомнение.

Никто не мог этого предвидеть. Наша ситуация разворачивалась как автокатастрофа в замедленной съемке, неизбежная, не оставляющая ничего, кроме осколков стекла и разбитых сердец.

Единственное, что нам осталось, — это собрать осколки.

Джаспер рассматривает эти детали в новом свете, пока его взгляд не меняется. Возможно, это принятие. Он выдыхает и снова теребит галстук.

— Тогда вычеркни меня из уравнения. Дело не во мне и не в Эллисон. Просто подумай о предложении — я могу замолвить за тебя словечко и обеспечу новым агентом. Многие захотят побороться за возможность представлять тебя, — объясняет он, быстро произнося слова. — На следующей неделе состоится показ. Грандиозный. В последнюю минуту освободилось место, и Эбнер вспомнил о тебе. Я очень надеюсь, что ты рассмотришь это предложение.

В его глазах светятся надежда и настойчивость, и я понимаю, что так он пытается загладить свою вину. Он думает, что если поможет мне вернуться в модельный бизнес, это как-то загладит то, что произошло между нами.

Мое согласие станет первым шагом к тому, чтобы избавить его от чувства вины.

И теперь, без призрака наших закончившихся отношений, витающего надо мной, я действительно обдумываю это приглашение. Я вижу его таким, какое оно есть, и чем оно может стать.

Передвигая ролл по тарелке, я поднимаю взгляд.

— Когда это будет?

В его глаза вспыхивает облегчение.

— В пятницу. Я могу помочь тебе подготовиться.

Я киваю.

Мне стоит подумать о положительных моментах — стабильное, привычное занятие, приличный доход. Я могу провести ребрендинг. Может, я больше и не Эверли Кросс, но я не исчезла. Я все еще здесь, все еще способна построить что-то новое из обломков старого.

Сделав глубокий вдох, я делаю глоток вина и встречаю его взгляд.

— Я подумаю об этом.