Необратимость

ГЛАВА 28

Этот проклятый мешок цепляется за мой нос и рот при каждом неглубоком вдохе. Ограничивает поступление кислорода. Лишает меня чувства времени и места.

Удушающая темнота — еще одно напоминание о моей приближающейся смерти. Клаустрофобия — не шутка, когда голова закрыта, а ремни, удерживающие меня, только усугубляют ее. У меня кружится голова, затем начинает тошнить. Пот стекает по шее и лбу, собираясь под ремнями на груди.

Следует отметить, что прятаться в мусорном контейнере, а потом быть прикованным к стулу и не иметь возможности смыть зловоние, было ужасной идеей. Не то чтобы я планировал такое.

В совокупности этого могло бы хватить, чтобы сломить мой дух, будь я менее взбешен.

Но моя ненависть помогает мне выжить.

И это хорошо, потому что я вот-вот сойду с ума. Каждая минута — это упражнение в умственной дисциплине, в сдержанности, а мои конечности так и норовят пошевелиться, отчаянно желая разорвать путы. Сорвать мешок с головы и дышать, дышать, дышать… и дышать.

Черт, мне просто нужен воздух.

Металлический предмет бьет по прутьям, но я не вздрагиваю. Не реагирую.

— Эй, ты там. Не спи. Твои покупатели скоро будут здесь. — Насмешливое веселье Дольфа раздражает меня, но я отказываюсь ввязываться в перепалку. Он не перестает издеваться с тех пор, как меня снова бросили в эту клетку, все еще злясь, что я одержал над ним верх несколько лет назад. Теперь он думает, что все изменилось.

Но есть одна вещь, о которой он забывает — я еще не умер.

Может быть, я связан и практически беспомощен, но если это игра — если я участник, — то они должны будут отпустить меня. Иначе это не спорт.

Вот тогда-то все и изменится.

Вот тогда я убью их всех.

Уже несколько часов я сижу здесь один, в бесконечном ожидании. Все, что я могу сделать, — это ждать следующего шага, который приблизит меня к моей судьбе.

Добыча. Вот кем мне суждено стать. «Вызов» для какого-то мудака, у которого так много денег и так мало человечности, что он не может придумать ничего лучше, чем использовать их для покупки самого опасного противника из всех.

Я должен использовать оставшееся время, чтобы сосредоточиться, составить план. Черт, кто-то скажет, что я должен примириться с высшими силами, которые, возможно, захотят сотворить чудо для меня, но сейчас у меня в голове только одна мысль.

Проклятый голос Эверли.

Айзек… Пожалуйста, прости меня.

Осмелилась просить у меня прощения сразу после того, как отдала приказ о моей казни.

Ну и нахрен это.

К черту ее.

К черту их всех.

Если бы я мог сделать больше, чем крошечный вдох, я бы закричал. Если бы у меня были свободны руки, я бы швырял вещи. Я бы разнес это здание по кирпичику. Но я в ловушке, и не только физически. Мысленно я разрываюсь между яростью, деморализацией и логикой.

Меня выворачивает наизнанку.

С одной стороны, какого черта эта женщина могла выбрать меня? Зачем выбирать незнакомца вместо мужчины, за которого она вышла замуж? Она бы не стала.

Я в бешенстве, но я не идиот. Я знаю, что это не так. И, честно говоря, если бы она не выбрала его, это сделало бы ее дерьмовым человеком.

С другой стороны, я уже давно перестал воспринимать ее как незнакомку. Я рассказал ей все и почувствовал, что она приняла меня. Я, черт возьми, вернулся ради этой женщины.

Я не смог ее бросить, хотя знал, что должен, и она отблагодарила меня тем, что практически сама бросила меня в печь для сжигания отходов.

Я в ярости… и я знаю, как это глупо.

Я также знаю, что никого из нас не освободят, какой бы выбор она ни сделала, но все же.

Она приговорила меня к смерти.

Вот что я получил за то, что позволил себе беспокоиться о ком-то. Мне было гораздо лучше, когда я ни о ком не заботился.

Вся эта ситуация — полное дерьмо, никто не может в ней выиграть.

Я продолжаю с трудом втягивать в себя воздух.

Если верить затянувшемуся молчанию, Дольф ушел мучить кого-то другого — хотя я, очевидно, его любимчик, — а меня оставили томиться на медленном огне на год, или два, или десять.

Может быть, я умру здесь, привязанный к этому стулу.

И, может, мне все равно.

Нет, — шепчет внутренний голос. Ты все еще должен им.

И они должны мне. Они должны мне за жизнь Сары. И они заплатят.

Чтобы сохранить рассудок, я позволяю себе предаваться мечтам наяву, начиная от того, как протыкаю своих похитителей электрошокером для скота и заканчивая тем, как запираю их в камерах и выбрасываю ключи. Перебираю в уме дюжину возможных способов заставить их страдать.

Но звук далеких голосов возвращает меня в мрачную реальность. Я открываю глаза в непроглядной темноте. Я ни черта не вижу, но слышу их.

Люди. Группа людей, судя по голосам.

— Спасибо, что согласились встретиться в такой час. — Откуда-то сверху доносится незнакомый голос пожилого мужчины, который с каждой секундой становится все ближе. — Как вы понимаете, нам с ребятами сложно согласовать расписание. Но мы давно хотели лично увидеть это ваше приобретение.

— Естественно, я к вашим услугам днем или ночью. — Этот голос мне слишком хорошо знаком. Мои кулаки сжимаются, их покалывает от неудобного положения за головой. Одно лишь напоминание о чертовом Хранителе времени заставляет меня скрежетать зубами, и он идет сюда.

Шаги гулко отдаются на лестнице.

— Конечно, мы с радостью доставим его в то место, где вы планируете провести операцию. За ту цену, которую вы так щедро предложили, я даже упакую его в подарочную упаковку, если хотите. — Этот психопат с песочными часами потворствует своим клиентам, как жалкий подлиза.

Мое тело напрягается. Похоже, настал тот самый момент.

— Очень приятно, что вы сделали это семейным делом, — говорит он. — Я не знал, что у вас не один сын.

— Да, Лэнгфорд — мой старший сын от первого брака.

Миллиардер, я, полагаю.

— Большую часть времени он проводит, управляя моим бизнесом в Азии, но поскольку он разделяет семейную привязанность к крупной дичи, он нашел время прилететь по этому случаю.

Другой мужчина отвечает низким голосом, который я не могу разобрать. Атмосфера в камере меняется, когда в нее входит несколько человек. Я чувствую их присутствие, как они оценивают меня с безопасного расстояния.

Подойдите немного ближе, ублюдки. Попробуйте.

— Ну, вот и он. — Волнение переполняет голос моего продавца. Мне становится интересно, сколько денег он заработает на этой сделке.

Я молчу, пытаясь собрать всю возможную информацию с мешком на голове.

Затем он набирается наглости обратиться ко мне.

— Что скажешь, мистер Портер? Ты готов познакомиться со своим новым хозяином?

— Не знаю. Ты готов умереть сегодня? — Угроза вырывается из моего пересохшего горла. — Помяните мое слово, я приду за каждым из вас.

Хранитель времени усмехается.

— Вы говорили, что ищете достойного соперника, — говорит он собравшимся мужчинам. — Боюсь, что у этого в комплекте соответствующее отношение.

— Тем лучше. — В словах покупателя сквозит веселье. — Мы не ищем того, кто сразу сдастся и притворится мертвым.

Я открываю рот, чтобы пообещать ему больше насилия, чем он сможет выдержать, но…

— Мы так и будем стоять и болтать, или все-таки увидим то, за что заплатили? — Вмешивается голос, который до сих пор молчал.

У меня перехватывает дыхание.

Мир застывает в совершенной неподвижности.

— Боюсь, терпение — не самая сильная сторона Лэнгфорда, — объясняет его отец.

Лэнгфорд. Старший сын.

Тот, о котором мой похититель никогда не слышал.

Потому что…

Черт.

Возьми.

Это все меняет.

Мое разбитое сердце колотится в груди. Мышцы напрягаются, готовые действовать при первой возможности. Потому что ситуация только что изменилась. Видимо, не я один молился о маловероятном чуде.

Оно уже здесь.

Мешок срывают с моей головы, и мой дезориентированный взгляд находит высокого светловолосого мужчину, стоящего в нескольких футах от меня.

— От тебя воняет дерьмом. — Таннер морщится.

Я чуть не плачу.

Но времени на радостное воссоединение нет. Вместо этого наши взгляды устремляются к человеку, который мучил меня. Который лишил жизни бесчисленное количество людей. Который убил мою сестру.

Человеку, который вот-вот пойдет ко дну.

Он слишком занят облизыванием своих клиентов — извиняется за неопрятное состояние их покупки, обещает, что меня приведут в порядок перед доставкой, — чтобы понять, что мы с Лэнгфордом не чужие друг другу. Он не улавливает движения теней в дверном проеме и не замечает, как свита миллиардера тянется к оружию.

Таннер тянется за своим.

— РУКИ ВВЕРХ!

Начинается хаос. Раздаются крики, эхом отражающиеся от бетона.

Но люди, работающие на моего похитителя, тоже здесь. И у них есть оружие.

Все происходит как в замедленной съемке, как будто мы под водой. Черт возьми, я должен быть в гуще событий, уничтожать людей, делать что-то. Но я заперт здесь, привязан к этому стулу, и наблюдаю, как одетые в черное бойцы спецназа несутся вниз по лестнице, словно армия гигантских муравьев.

У меня кружится голова.

Кто-то стоит у меня за спиной, расстегивает наручники, разрезает ремни. Кто-то ловит меня за плечи, когда я падаю вперед, лишившись сил.

— Вы в порядке, сэр? — Это молодой парень, незнакомый мне, поддерживает меня за плечи.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова.

Все, что получается, — это дышать, дышать… и дышать.

Снова раздаются крики. Выстрелы. Сопротивление. У меня звенит в ушах.

Едва удерживая голову, я оглядываюсь в поисках главного злодея, надеясь, что кто-то успел схватить его.

Где он?

Таннер стоит в стороне, надевая наручники на лежащего на животе мужчину, которого держит на мушке один из спецназовцев.

Короткую секунду он смотрит мне в глаза. Я качаю головой, обводя взглядом комнату. И тут я вижу это… Может быть, у меня галлюцинации, но я клянусь, что мельком уловил проблеск седых волос. Вспышку яркого цвета. Но потом я моргаю, и она исчезает.

Черт.

Мысль о том, что он может сбежать, подобна уколу адреналина в сердце, и, хотя каждое движение мучительно, я игнорирую это и поднимаюсь со стула. Таннер кричит, чтобы я подождал, что он вызовет подкрепление, но он занят. Все заняты, и будь я проклят, если этот ублюдок уйдет от ответа.

Только сила воли помогает мне держаться на негнущихся ногах. Несмотря на многочисленные травмы и опасную нехватку сахара в крови, я, спотыкаясь, иду в единственном направлении, где он мог скрыться — в подвал, минуя комнату за комнатой с клетками и оборудованием, не останавливаясь, чтобы осмотреть их. Он не стал бы рисковать, прячась в здании, когда здесь целая команда агентов правоохранительных органов. Должен быть другой выход.

После того как меня три дня били электрошокером, не давали спать, держали связанным и голодным, я не отличаюсь быстротой. Но я чертовски упрям, и если поймаю этого засранца, то не буду колебаться.

Я дохожу почти до конца огромного здания и вижу слегка приоткрытую дверь. Судя по всему, это всего лишь кладовка, но меня тянет туда как магнитом. Заглянув внутрь, я замечаю стеллаж вдоль задней стены — он отодвинут в сторону под странным углом, достаточным для того, чтобы за него можно было протиснуться. Так я и делаю, и в задней стенке шкафа оказывается еще одна дверь, скрытая полкой с медицинскими принадлежностями.

Совсем не подозрительно.

Когда я открываю эту дверь, передо мной появляется бетонная лестница, ведущая к люку.

Черт. Да.

Я бросаюсь вверх по лестнице, с размаху врезаясь в дверь. Затем я вылетаю в ночь, и дверь захлопывается за мной. На меня накатывает волна головокружения, но я борюсь с ней, стиснув челюсти и глубоко дыша через нос. У меня есть лишь секунда, чтобы сориентироваться. Чтобы понять, что делать дальше.

Если бы я мыслил здраво, я бы нашел время на то, чтобы выхватить оружие у кого-нибудь из спецназа, но все, что я видел, — это то, как человек, стоящий за этим убийственным бизнесом, сбегает. Свобода ничего не значит, пока я не сотру этого ублюдка с лица земли, и будь я проклят, если отсутствие оружия меня остановит.

У меня все еще есть руки.

Беглый осмотр местности показывает, что я нахожусь в другой части здания, чем во время моего неудавшегося побега. Для такого большого комплекса внешняя сторона слишком плохо освещена. У меня еще в первый раз возникли подозрения, для чего когда-то использовалось это здание, и если я прав, то оно нуждалось в изоляции, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Остальной мир либо не знал о его существовании, либо вообще забыл о нем.

Идеальное место для торговли на черном рынке.

Здесь на удивление тихо, учитывая, что внутри происходит захват. Но темнота и близлежащие деревья объясняют, как команда Таннера смогла подобраться достаточно близко, чтобы застать врасплох охрану, в то время как внутри все отвлеклись на прибывших клиентов.

Теперь ублюдок намерен воспользоваться покровом темноты, чтобы ускользнуть…

Но сегодня кто-то наверху на моей стороне, облака расходятся настолько, что на поле падает полоса лунного света.

Я хочу верить, что это Сара освещает своего убийцу, который бежит к деревьям.

Остановившись на мгновение, он бросает взгляд через плечо.

А когда замечает меня, продолжает бежать по полю, как кролик.

О, нет, у тебя ничего не выйдет.

Может, я и в ужасном состоянии, но никогда нельзя недооценивать силу жажды мести, и сейчас она несет меня быстрее, чем я когда-либо бегал раньше.

На минуту я забываю о боли и изнеможении.

Я забываю о том, что когда-то полагался на систему правосудия, теперь я рассчитываю только на себя.

Я опускаюсь в темную бездну своей души, позволяя ей поглотить меня целиком. Оставив свою человечность позади, я…

Сила, подобная товарному поезду, врезается в мой бок, сбивая в середине шага. Перекатившись несколько раз, я распластываюсь на сухой траве, глядя на искаженное яростью лицо Дольфа.

— Теперь ты мой. — Прижав предплечье к моей шее так, что я не могу дышать, он достает пистолет из заднего кармана.

Один на один я бы справился с ним, но я слишком слаб. Слишком…

Черт.

Я продержался так долго не для того, чтобы погибнуть от рук этого мудака. Есть более важные вещи, о которых нужно позаботиться, и я не уйду из этого мира до тех пор, пока человек, который сейчас бежит по полю, не покинет его.

Кто-то из спецназа должен прийти сюда. Мне нужно подкрепление.

Таннер.

Металлический ствол упирается мне в лоб. Его рука давит мне на горло. Я быстро прикидываю наименее опасный способ выбить пистолет, пока он не выстрелил или у меня не кончился воздух. Оба способа убьют меня, но один из них быстрее. Грязнее.

— Неужели вы думали, мистер Портер, что у меня нет плана на случай непредвиденных обстоятельств? — Модная туфля давит на мои пальцы.

Я скрежещу зубами, когда что-то хрустит.

Викинг, прижимающий меня к земле, не двигается, но давление на горло немного ослабевает. Мое внимание переключается с Дольфа на самодовольного ублюдка, стоящего над нами.

Он ухмыляется, выглядит идеально, волосок к волоску.

— Полагаю, теперь ты можешь забрать его, Рудольф. Я здесь закончил.

— Запасной… план? — Я выталкиваю слова через сдавленное горло.

— Вмешательство полиции было лишь вопросом времени. — Хранитель времени торжествующе улыбается. — Я гений, Айзек. Конечно, у меня есть запасные выходы и определенные меры предосторожности на случай, если такое случится. Мы должны увидеть первое действие с минуты на минуту. — Он поднимает взгляд.

— Ты…

— Подожди. — Он поднимает палец. — А-а-а… — Его руки взлетают в драматическом жесте, имитирующим взрыв, который он сопровождает звуковым эффектом, похожим на…

БАХ.

Взрывы вырываются через окна по крайней мере четырех камер на этой стороне здания. Им вторят другие, которые я слышу, но не вижу.

Стекло сыплется градом. Я поворачиваю голову, странно благодарный за то, что Дольф лежит на мне. Он кряхтит, принимая на себя основной удар.

У меня в голове только одна мысль:

Эверли там.

Нет.

Мое сердце бьется так быстро, что едва не ломает грудную клетку. Потому что, независимо от того, насколько преданным я себя чувствую или насколько я зол, я не могу позволить ей умереть вот так.

Я больше не потеряю ни одного человека. Только не из-за него.

Из пустых окон вырываются языки пламени, окрашивая землю в оранжевый цвет. Хватка Дольфа ослабевает, всего на секунду. Но этого достаточно.

Когда я бью коленом вверх, он оказывается не готов.

Он не готов, когда я, воспользовавшись моментом, резко поднимаю его руку с пистолетом вверх и перекатываюсь, меняя наши позиции. Он не готов, когда пистолет выскальзывает из его руки и оказывается в моей.

И он действительно не готов к тому, что я разнесу его чертову голову вдребезги.

На долю секунды я теряю слух. Моргаю, ошеломленный. Смотрю на то, что осталось от Дольфа.

Кровь заливает мне глаза.

Когда тишину сменяет пронзительный визг, я снова моргаю. Поднимаюсь на колени, пошатываюсь, но все еще двигаюсь. Протираю лицо рукой.

И тут я вспоминаю.

Дольф был просто отвлекающим маневром.

Я поднимаю глаза. Сканирую поле.

Там пусто.

— Черт. — Голос звучит приглушенно. Как будто издалека. Но…

— Черт возьми, Портер. — Это Таннер. Приседает рядом со мной, положив руку мне на плечо. Он едва обращает внимание на останки Дольфа. — Ты в порядке?

Я смотрю на поле, пока оно не начинает кружиться, затем мой взгляд возвращается к моему старому другу. Я никогда в жизни не был так счастлив видеть кого-то, но у меня нет времени отвечать на нелепые вопросы. Если я не буду двигаться дальше, то сломаюсь, а если это случится…

Этого не может произойти. Я не закончил.

Пока он дышит, я не остановлюсь.

Я заставляю себя подняться. Затем, вытерев кровь с рук, я убираю пистолет в карман.

Теперь он мой.

— Мне нужно идти. — Я направляюсь к деревьям, но едва успеваю сделать два шага.

— Портер, посмотри на меня. — Схватив за плечи, Таннер разворачивает меня к себе. — Айзек.

— Хранитель времени, — бормочу я.

Он вскидывает брови.

— Что?

Я качаю головой. Черт, я так привык называть его этим дурацким именем суперзлодея.

— Главарь, — уточняю я, указывая жестом на линию деревьев. — Я должен найти его. — С каждой секундой, которую я трачу на объяснения, он становится все дальше и дальше. — Сейчас же.

Он достает свою рацию.

— Я нашел его.

— Нет. — Я хватаю его за запястье.

— Единственное место, куда ты поедешь, — это больница. Тебе повезло, что ты остался жив, ради всего святого.

— Нет, — рычу я. — Он мой.

Мне не нужна помощь. Помощь только помешает мне сделать то, что нужно.

Я вижу, как к нему приходит осознание. Он смотрит вниз, на останки, которые были Дольфом, и снова на меня.

— Господи, парень. Это можно списать на самооборону, но… — Он потирает рукой подбородок, в его глазах читается противоречие. — Я не должен позволять тебе сделать это. Ты знаешь.

— Но ты позволишь.

— Ты не можешь сделать это один, не в таком состоянии.

— Возвращайся туда и выведи гражданских. Я его не потеряю.

— Пожарные уже здесь. Там куча народу, кто может заняться гражданскими. Сейчас я беспокоюсь о тебе. Черт, Портер, не заставляй меня вырубать тебя.

Мой свирепый взгляд говорит сам за себя.

Со второго этажа доносится грохот и хлопок. Еще больше стекол разбивается. Таннер вздрагивает, но ничто не может поколебать мою решимость. Не сейчас.

— Эверли. — Я сжимаю в кулак лацканы его костюма и смотрю прямо в лицо. — Найди Эверли. Вытащи ее оттуда. Убедись, что с ней все в порядке.

— Эвер…

— Эверли Кросс. — Я трясу его так, что это почти лишает меня равновесия. — Та модель, которая исчезла два года назад. — Мне нужно идти, пока я не рухнул.

— Два года… Какого хрена? — Его глаза расширяются. — Черт. Сара…?

Я качаю головой, проклиная давление в глазах. Все, что я вижу, — это как она сидит перед песочными часами, зная, что утекают ее последние мгновения. Это будет преследовать меня до конца жизни.

— Найди Эверли. Проследи, чтобы она выбралась в целости и сохранности. Я хочу, чтобы ты лично убедился в этом, ты слышишь меня?

— Отлично. — Его руки обхватывают мои запястья. — Давай найдем ее вместе, а потом я отвезу тебя в больницу. Мы поймаем этого парня. Я обещаю. Он ушел в лес, в самую глушь, я отправлю команду прочесать местность.

— Нет. — Вывернувшись из его хватки, я отступаю. Я и так уже потерял слишком много времени. — Неважно, что со мной будет. Мне все равно. Нет, если он останется на свободе. Он убил Сару, Таннер. Она была здесь, и он убил ее. — Моя грудь вздымается. — Мне нужно идти.

Я оставляю его стоять там, надеясь, что он сделает так, как я прошу. Переходя на бег, от которого у меня трещат кости и подгибаются колени, я устремляюсь к линии деревьев.

Ничто не удержит меня от моей миссии. Я должен сдержать обещание.

— Портер! — в последний раз зовет Таннер. — Айзек!

Но меня уже нет.