Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога

25

Глава 9. Противоречия

Путь к поместью Андерсонов оказался неблизким. Мы ехали весь день. Зима, темнеет рано. Последнюю часть пути герцогу пришлось работать при свете. Из-за него я больше не могла смотреть в окно, ведь видела там лишь смазанные тени проплывающих мимо деревьев и своё отражение.

Немного понаблюдала за ползающими по крыше кареты ночными мотыльками. Магические создания источали яркий свет, смотреть на них утомляло глаза, и я почти с облегчением перевела взгляд на их создателя. Герцог всё это время работал с бумагами. В основном читал, остановки в пути использовал, чтобы написать несколько коротких писем.

У него оказался размашистый угловатый почерк и замысловатая подпись с множеством вензелей. Свернув подготовленную бумагу в форме конверта, герцог прижимал к краю листа большой палец и ждал несколько секунд. Когда убирал руку, на письме появлялась печать из красного сургуча — с короной в окружении дубовых листьев, как на дверце нашей кареты.

Последний факт я разглядела не сразу. Поначалу думала, что на сургуче остаётся отпечаток пальца.

— Любопытство до добра не доводит. Это даже вашей кошке должно быть известно, — выдал герцог скучающим тоном, не поднимая глаз.

— Простите, но здесь нет других людей, которым я могла бы уделить внимание. Только вы, и вполне естественно...

— ...для самоубийцы интересоваться моими делами, — с угрозой в голосе закончил герцог, и я невольно закатила глаза.

Вот что за человек ядовитый! И ни слова ему не скажи, и даже в его сторону не смотри — бесит! А ещё сильней бесит, когда из-за него у меня кожа на шее начинает зудеть.

Люся негромко мяукнула, и я вновь принялась её гладить. Идеальная компаньонка, она в очередной раз удержала меня от ссоры с врагом.

— Вы слишком порывисты и нетерпеливы, — заметил герцог спустя время, хотя я ни слова ему не сказала. Ни единого, чёрт возьми, слова! И даже не смотрела в его сторону — кипела от возмущения наедине сама с собой.

Сейчас тоже промолчала, а он продолжил менторским тоном:

— Вы злитесь, но даже от себя прячете злость. Вы не умеете принимать других людей такими, какие они есть. Хотите исправить их поступки, словно имеете право указывать на недостатки и требовать изменить поведение.

— Браво, Ваша Светлость. Вы непревзойдённый мастер — читаете в чужих душах, будто в открытых книгах. Или, — я сделала паузу, и он поднял на меня взгляд, — мните себя знающим, в то время как делаете выводы из ничего.

Он отложил работу в сторону и откинулся на спинку сидения. Уставился на меня с тем же вниманием, которое только что уделял бумагам и письмам. Побарабанил длинными пальцами по обивке, и я невольно заметила, что он совершенно не носит колец. Да и вообще одет слишком скромно, если вспомнить о высоком титуле и положении. Прямо кладбищенский ворон на фоне стаи павлинов. Весь в чёрном, и из украшений — всего одна скромная брошь, фиксирующая чёрный же шёлковый шарф.

— Вы претендуете на независимое поведение, хотя на деле нет человека, который сильнее, чем вы, зависел бы от моего расположения, — негромко заметил он.

— А вы уделяете мне слишком много внимания. Не хотите заняться своими делами? — я постаралась сгладить грубость слов мягким тоном.

— Вы — одно из моих дел. Не самое важное, но, к сожалению, неотложное. Если будете так раздражаться, то мне придётся ещё чаще прибегать к так не нравящейся вам процедуре. Вы этого хотите? Я — нет.

— И что же вы предлагаете?

— Хорошенько подумать, что вы делаете не так, и исправиться.

Фыркнув, я сказала:

— Я всё делаю так.

— Вы раздражаетесь, злитесь, умножаете ярость — и умираете прямо у меня на глазах. Вы называете это правильным поведением?

— Это всего лишь ваши фантазии, — ответила я ледяным тоном. — Откуда вы всё это взяли, когда я вам и слова не сказала до того, как вы начали этот разговор?

— Вас убивают собственные эмоции. Измените их ради собственной безопасности.

— Как?

— Поищите в глубине души благодарность, тёплое чувство к тому, кто взял на себя труд заботиться о вас. Разве это так сложно? — риторически спросил он и вернулся к бумагам.

Шею будто сжала огненная удавка.

— Вы это серьёзно? — не сдержалась я. — Может, ещё предложите влюбиться в вас?

— А вот этого делать точно не стоит. Ваша влюблённость лишь всё осложнит.

Моя влюблённость в самодовольного индюка?

Боже ж ты мой. Какие мы самовлюблённые!