Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога

70

Глава 24. Чёрное — белое

Стоило подойти к дверям гостиной, как они торжественно распахнулись передо мной. Прислуги рядом я не увидела, значит, чья-то магия пригласила меня войти внутрь. Учитывая, что приезжие маги не могли пользоваться своими силами в этом месте, а в прислугах тут лишь простаки-тролли — лавры заботливого хозяина следовало приписать герцогу Валентайну.

Даже странно так думать о высокомерном наглеце, наговорившем мне невообразимой чуши у порога своего дома.

Войдя внутрь гостиной, я остановилась неподалёку от входа. По местным обычаям дала присутствующим минутку себя рассмотреть. Заодно огляделась по сторонам и решила, что мне здесь нравится.

Гостиная оказалась на удивление уютной для помещения таких размеров. Прохлада коридоров и лестниц сменилась теплом от двух горящих каминов. Обстановку составляли диваны и кресла, несколько круглых столиков со стульями, как будто приготовленных для карточных игр, шкафы с книгами, картины на стенах, круглые люстры с горящими свечами.

Валентайна в гостиной не оказалось. Здесь собрались все новоприбывшие, кроме Макарии и Инес. Молодые люди заняли диван и кресла возле дальнего от входа камина. Возле ближайшего, опираясь локтем на каминную полку, с наполненным бокалом в руке стоял Оливер Престон.

В Азарии не только женщины, но и мужчины из высшего общества одевались ярко и пышно. Престон если и переоделся, то в точно такой же, как прежде, уныло чёрный сюртук. Скорей всего, его религиозный сан требовал подчёркнутого аскетизма. С другой стороны, брат Оливер что-то пил, а значит, не был полностью чужд желанию подарить своему телу приятные ощущения.

Мужчина вежливо поклонился, в ответ я изобразила реверанс. Глубокий ровно настолько, как преподаватели объясняли. Но вот улыбнулась ему я уже от себя. Престон тоже мне улыбнулся, и его лицо сделалось привлекательней, мягче. И только тогда я вспомнила о дурацком правиле про опущенный взгляд.

Пришлось потратить пару минут на необходимые объяснения. Я как будто оправдывалась перед почти незнакомцем, не будучи ни в чём виноватой. Не самые приятные ощущения, но мне показалось, что так будет проще. Не хотелось, чтобы ещё один мужчина решил, что я раздаю ему авансы. Тем более скандальные, что речь идёт о почти что священнике.

— Ваш мир удивителен, — заметил Престон в ответ на мою маленькую речь. — Буду иметь в виду, что за вашими взглядами кроется лишь любопытство и естественный интерес познающего новый мир человека.

Он отреагировал на моё признание намного проще и с большим доверием, чем Валентайн. Объяснил это так:

— Герцог — человек старой формации. Пятьсот лет назад скромности поведения молодых женщин уделялось намного больше внимания. Времена меняются, этот обычай постепенно уходит. В народе его соблюдают всё меньше и меньше. В высшем обществе скромницы всё ещё ценятся, но все понимают, что глаза в пол — это условность, не имеющая отношения к истинной чистоте и невинности.

У меня как камень свалился с души. Наконец я нашла собеседника, который понимал всю искусственность и нелепость этих отвратительных «глазок в пол».

— Спасибо, — я прижала руки к груди, — от всей души благодарю. Вы даже не представляете, как тяжело притворяться слепой, будучи зрячей. И как неприятно, что все вокруг твердят, что чёрное — это белое и наоборот.

Он протянул мне ладонь, и я пожала её с подзабытым уже, но невероятно приятным ощущением, что в первую очередь, во мне видят человека, а женщину — во вторую.

— Не думайте, что в нашем мире все ведут себя так, как герцог Валентайн, — уверил меня брат Оливер.

— Я так и не думаю. В королевском дворце я общалась со многими людьми, никто не вёл себя так, как герцог Валентайн.

— Он был груб с вами?

Я перевела взгляд на горящий в камине огонь.

Брат Оливер как будто почувствовал мою неуверенность.

— Простите, если мой вопрос прозвучал неуместно.

— Когда я попала сюда, то видела вокруг себя ожившую сказку. Чем дальше уезжала от столицы, тем меньше мне нравилось то, что я видела. — Я посмотрела в его лицо и тут же отвела взгляд. — Дело не в грубости герцога Валентайна. Как и в каждом человеке, в нём есть и лучшие, и худшие черты. Общение с ним помогло мне избавиться от иллюзий и многому научило. Магия не панацея, в любом мире люди остаются людьми.

Появление герцога прервало наш разговор.

Валентайн присоединился к нам, терпеливо выслушал банальности о том, какой у него прекрасный дом и как мы ценим его гостеприимство.

— Обед подадут через четверть часа, — сообщил герцог всем, затем обратился ко мне: — Лина... Леди Лина, нам нужно обсудить кое-что наедине.

О, и правда. А я, увлекшись беседой с Престоном, обо всём позабыла.

Мне следовало рассказать Валентайну о двуликой Макарии, но с другой стороны, до чего ж надоело вести подобные разговоры. Не хотелось никуда уходить, теряя общество приятного собеседника.

Ещё меньше хотелось нарываться на обвинения, что я всё выдумываю. А потом выслушивать инсинуации о женской ревности, влюблённости и прочих гадостях, которые Валентайн наверняка не постыдится мне вновь предъявить. То есть весь этот бред, сравнимый лишь с непоследовательным поведением Макарии.

Может, лучше вообще промолчать?

Валентайн будто прочитал мои мысли. Его глаза сузились.

— Я беспокоюсь о вашем самочувствии, миледи.

Не сразу поняла, что он имеет в виду. Тогда он коснулся синего камня, украшающего чёрные кружева его рубашки, потёр его пальцем, грядя мне прямо в глаза.

Так он о проклятье.

— Со мной всё хорошо.

— Сейчас да. — Он смотрел мне в глаза странно тревожащим взглядом. — Вы поручитесь в том, что с вами всё будет в порядке спустя два часа?