Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога

29

Будущей женой герцога оказалась стройная девушка с тёмными, как ночь, волосами, украшенными звёздочками из сверкающих бриллиантов. Опущенный взгляд, изящный реверанс — думаю, такое поведение герцог бы на все сто одобрил.

Платье будущей невесты выглядело роскошней, откровенней платьев сёстер, но это лишь подчёркивало её юность, неопытность. Лицо девушки оказалось до крайности бледным, губы — слишком яркими, искусанными в волнении. Она упорно смотрела в пол и отвечала односложно. А когда подняла голову, её испуганный взгляд неприятно меня поразил.

Пока представляли других, я всё смотрела на Аделаиду, нервно мнущую ткань красивого платья. Затем перевела взгляд на герцога, и тот бросил на меня предупреждающий взгляд.

Приподняла брови, и он сжал губы в плотную линию.

Шумно выдохнула, и он нахмурился.

Азария стремительно становилась сказкой из коллекции братьев Гримм: с невинными цветочками, насильно выданными замуж за пятисотлетних вампиров.

Мы вошли в холл, и, пользуясь суетой, я негромко спросила у своего спутника:

— Вы собираетесь жениться на этом ребёнке? Вы в своём уме, Валентайн?

Герцог крепче сжал мою руку.

— Придержите своё мнение при себе. Этой девушке нужен муж, мне нужна жена.

Я выдохнула через нос и сделала ещё пару шагов.

— Разве вы не заметили, что она вас боится?

В ответ — тишина.

— Вы слышите меня, а?

Он резко остановился и уставился на меня тёмным взглядом. Из-за нашей близости и разнице в росте мне пришлось запрокинуть голову.

— Не лезьте туда, куда вас не просят, — потребовал герцог. Его губы искривились в неприятной усмешке. — Впрочем, можете с её родителями поговорить. Они вам расскажут о сложностях жизни семьи с таким количеством дочерей. И том счастье и радости, с которыми они приняли моё предложение.

— Они. Не она.

Он не слышал меня. Не хотел понимать, что женится не на родителях, а на девушке — слишком юной и неопытной, слабой, чтобы ему хоть в чём-то противостоять.

— Ещё одно доказательство того, что в вашем бывшем мире женщинам дают слишком много свободы. — Он протянул мне руку. — Ну что, вы идёте? И хватит уже мне вашими глупостями надоедать.

Радушные хозяева пригласили нас в отлично натопленную уютную залу. Диваны и кресла манили к себе желающих отдохнуть, я же сразу направилась к камину. Рыжие языки пламени весело облизывали толстые брёвна, уголь негромко потрескивал. Когда край платья коснулся кованой решётки, я протянула руки к огню.

Тепло почти сразу побежало по венам, и несколько минут я стояла, закрыв глаза. Прислушивалась к ведущемуся в гостиной разговору. Пыталась справиться с клокочущим в горле раздражением. И грелась.

От мыслей о герцоге и его невесте рана на шее всё сильней дёргала и пекла.

— Вы замёрзли, миледи? — произнёс за спиной ненавистный голос.

С языка рвались колкости, возмущения и злые слова. Я удержалась лишь потому, что имела опыт работы с властными начальничками. Жёсткие агрессивные мужчины не прощают унижения на людях. С глазу на глаз способны выслушать хороший совет, разумеется, высказанный уважительно. А ещё лучше сделать так, чтобы важный индюк сам додумался до нужной идеи.

Мои навыки в прошлом отлично работали. Здесь же мнение женщины вообще не ценилось.

Какие советы! Этот человек не станет слушать меня. Женится на этом ребёнке, сломает девочке жизнь. Совершеннолетняя она или нет — это не имеет значения. Тут всё понятно в первого взгляда. Аделаида — ромашка на лугу, герцог — солдатский сапог. Наступит, сломает, размажет, мокрого пятна не останется.

— Вам следовало сказать, что вы мёрзнете, — с неудовольствием заметил герцог. Судя по напряжению, сковавшему спину, он стоял у меня за правым плечом. — Мне ничего не стоило сделать теплей.

— Вам следовало предложить это сделать, — вырвалось у меня.

«Боже, Лина, ну зачем ты ссоришься с ним? Зачем провоцируешь?»

— Простите, я не знала, что от вас зависит тепло в карете или нет.

— А от кого же ещё? — ответил он ещё строже. — В нашем мире всё регулируется магией.

— Да-да, маг — царь и бог. Где-то я это уже слышала.

Сжала кулаки, злилась на него и себя, но не могла остановиться, язвила.

«Возьми себя в руки, Лина. Так в споре с ним не победить».

— Возьмите себя в руки, леди, придержите раздражение при себе, — эхом повторил мои мысли герцог и цокнул языком. — Вы выглядите такой милой домашней кошечкой. Кто бы знал, что внутри вас бушуют тёмные страсти.

Я повернула голову, взглянула на его профиль, освещённый огнём. В глазах плясало отражение рыжего пламени, придавая герцогу демонический вид.

Ближе к выходу из гостиной сгрудились дочери Андерсонов. Я собственными глазами видела, с какой тревогой и заботой они вглядываются в бледное лицо несчастной невесты. Как дрожит её рука, держащая стакан воды.

Он слепой? Он что же, её страха не видит? А родители... Впрочем, ладно. До Андерсонов мне нет дела. Герцог — другое дело, меня с ним связало проклятье.

Люська мяукнула, и я подняла её на руки. Затем спросила:

— О каких страстях вы говорили?

— О тех, которыми вы пропитаны по макушку. Гнев, злость, ревность... Вы ревнуете меня, вот что забавно. Проехались вместе в карете, прошло полдня, а вы уже предъявляете на меня права.

— Я? — Ну он и наглец! — Простите, но я совершенно не заинтересована в вас. Я всего лишь шокирована тем, что вы берёте в жёны ребёнка.