Дрянной декан (СИ)

16. Будьте моей любовницей

Помимо роз и декана, в комнате также присутствовал скрипач. Завидев меня, он поставил смычок на струны и заиграл торжественный вальс.

Так, вот теперь становится немного понятней: у меня поехала крыша от нервного перенапряжения. Что ж, бесславный конец Маргариты Красовской! Но вполне логичный, учитывая события октября.

Я попятилась назад, лихорадочно размышляя, как лучше поступить после такого открытия — сдаться добровольно в психо-неврологический интернат, или подождать, пока тебя туда упекут близкие и друзья?

— Куда же вы, Маргарита? — Верстовский при моем появлении встал на ноги, нервно пробежал рукой по волосам. Он производил не такое пугающее впечатление, как вчера, в костюме вампира. Сегодня на нем был темно-синий обтягивающий свитер с высоким горлышком и серые джинсы. Я назвала бы его образ уныло-гнетущим.

Позади стеной вырос хостес и перегородил мне путь: видимо, был предупрежден о возможной попытке побега. Тяжело вздохнув, я прошла к столу, маневрируя и отскакивая от встречающихся на пути букетов, словно они могли меня покусать. Чувствую, что совершаю огромную ошибку… но любопытство брало верх над инстинктом самосохранения. Посмотрим, какую картинку приготовило для меня разыгравшееся воображение.

Мы одновременно сели. Повисла тишина, которую нарушал лишь мерзкий скрипач и шелест опадающих лепестков. От запаха роз голова разболелась еще сильнее — один из букетов стоял в вазе прямо на столе. Я решила молчать до последнего. И так уже столько бед случилось из-за моей болтовни…

— Что скажете, Красовская? — тихо спросил декан.

— Я не виновата! Понятия не умею, где ночевал Ромка! Вечеринка прошла просто ужасно. Я правда старалась… следить за ним, Вениамин Эдуардович! Но мне пришлось уехать раньше, никому ничего не сказав, и вообще…

Ну вот, снова! Опять вывалила ему все, как на духу! Почему я не могу контролировать себя в его присутствии?! Во мне ревущим валом поднимались эмоции. Разочарование из-за вчерашнего и раздражение на декана, так некстати явившегося на глаза в этот трудный час, выбили почву из-под моих ног. Стул, на котором я сидела, подняло в воздух и швырнуло в открытое море боли. Меня замотало, как беспомощную щепку, в водовороте из гнева и бессилия.

— Что случилось? — Верстовский выглядел обеспокоенным. — Вас кто-то обидел?

— Да! — всхлипнула я. — Меня обидел ваш сын! Он ужасно легкомысленно относится к женщинам! Он плюет на их чувствам, и, в случае чего, сразу рад заменить одну на другую! И мы… Мы, кажется… расстались.

Я расплакалась. Совершенно неожиданно для себя расклеилась и разрыдалась, шмыгая носом, полным соплей, и поливая слезами белоснежную скатерть. Скрипач понимающе кивнул, прервал вальс и заиграл что-то душераздирающе — печальное.

— Вы правы, — сказал Верстовский, когда я немного успокоилась. Он смотрел на меня с небывалом сочувствием и затаенной грустью. — Все так и есть, мне порой очень стыдно за поведение Романа. Приношу вам свои извинения.

— За что?..

— За то, что недостаточно хорошо его воспитал, и он задел ваши чувства, — он протянул мне салфетку.

Удивительно, но после этих слов мне стало легче. Обида, извергнувшаяся наружу в виде потока слез, теперь ощущалась гораздо легче. Я высморкалась и несколько раз глубоко вздохнула, ожидая, пока дыхание придет в норму. Декан ничего не предпринимал, просто смотрел на меня. Должно быть, я выглядела смешно и отталкивающе, но стеснения почему-то не было. И незапланированная истерика не загасила моего любопытства.

— Спасибо. Но… что все это такое? — я показала на букеты. Белые, красные, розовые и желтые розы взирали на меня с укором, распространяя приторный аромат и задевая тонкие струнки в моей душе.

— Нечто крайне неуместное в данных обстоятельствах, — с сожалением сказал Верстовский. Он взял меню, раскрыл его и углубился в чтение, буравя страницы таким сосредоточенным взглядом, будто изучает литературу пятнадцатого века, а не список блюд. — Давайте просто поужинаем. Что вам взять? Роллы не предлагаю. Может, салат?..

— Нет уж, подождите, — перебила его я. — Не нужно заговаривать мне зубы! Зачем вы позвали меня в ресторан, Вениамин Эдуардович? И почему здесь все эти розы?

Декан замер, потом отложил меню.

— Хорошо. Откровенность за откровенность. Я… тоже думаю о вас, Марго. Вы разбудили во мне жажду, которая, я думал, давно угасла во мне.

Декан отвел взгляд и отпил воды из красивого хрустального бокала.

— Что значит "тоже думаю"?! — слова дались мне с трудом, так как челюсть отвалилась аж до самого стола. — Я вовсе не это имела в виду, когда говорила, что не могу забыть случившееся! Я расстроена и поражена своей глупостью…

— А я — обескуражен и восхищен вашей смелостью.

— Мне очень-очень стыдно!

— Что есть, то есть: вы потрясающе бесстыдны, Красовская! Понимаете, к чему я клоню?

— Нет… — пролепетала я, постепенно осмысливая его слова и приходя в жуткий ужас. Господи, и зачем только спросила? Нет бы, жевать салат и спать в спокойном неведении… Захотела правды, идиотка.

Скрипач заиграл тише. Он казался целиком и полностью поглощенным музыкой, но скорее всего уже развесил уши и с нетерпением ждал развязки такого животрепещущего диалога.

— Ресторан, цветы, приватная комната… Включите же мозги, Марго, — укорил меня Верстовский.

— Не могу! Они… они… поломались! — я передвинула вазу с розами на середину стола, чтобы спрятаться от пронизывающих слов и глаз декана.

— Вы разбудили во мне вполне естественную жажду, Красовская! — декан покачал головой, видно, теряя терпение. — И я хочу утолить ее, чтобы больше не грезить о вас ночами, понимаете?

Струны страстно взвизгнули — у взбудораженного скрипача дернулась рука. Вдохновившись этим признанием, он икнул, вернулся к прежней мелодии и повернулся ко мне, ожидая ответной реплики.

— Что за ужасный балладный слог? Говорите же вы прямо и по-человечески! — прошипела я, сжимая вилку. — И уберите уже этого идиота со скрипкой, или я за себя не ручаюсь!

— Пожалуйста, покиньте нас, маэстро, — Верстовский махнул мужчине, уже отступающему к двери после моего заявления, и пояснил: — Он шел бонусом от заведения, я не заказывал музыкального сопровождения.

Скрипач вышел, и на несколько минут воцарилась гробовая тишина. Я ошиблась — без музыки, да еще и наедине с деканом, стало еще хуже. Первый шок спал. Во мне закипало праведное возмущение.

— То есть вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?!

— Если отбросить лирическую составляющую, можно сказать и так.

У меня перехватило дыхание от негодования. А Роман-то знатно идеализировал своего отца! Никого он там особо не помнит, целибат не держит и считает нормальным подкатывать к женщинам с такими ужасными предложениями! Да еще и к кому? Ко мне, девушке его сына… Это же просто неслыханная дерзость!

— Как вы смеете? У меня ведь роман с… Романом!

— Вы же расстались? — декан приподнял брови с этаким невинно-удивленным видом. Ну каков хам!

— Вчера вечером! — завопила я. — Еще суток не прошло! У меня слезы просохнуть не успели! — и показала ему мокрую салфетку.

— В любом случае все к этому и шло, — после такого мощного обесценивания мне захотелось разбить о деканову голову одну из пустых тарелок, сервирующих стол.

— И вы предлагаете мне это после того, как извинились за Ромино поведение? Не боитесь тоже задеть мои чувства?!

— У вас нет ко мне чувств, Марго, — усмехнулся этот негодяй. — Боюсь, задеть будет нечего.

— Вы готовы сделать заказ? — в комнату заглянул официант, смущенный доносящимися изнутри криками.

Я в бешенстве оглянулась на него. Декан поспешил отослать беднягу подальше.

— Мы пока не готовы. Только-только начали договариваться…

— О чем тут договариваться? — возмутилась я. — Ваше предложение — верх абсурда! Между нами невозможны отношения подобного рода.

Верстовский грозно свел брови и пододвинулся к столу, положив на него локти. Убрал в сторону вазу с цветами, которая частично маскировала мое смущение.

— После того как кое-кто раздел меня по телефону и назвал "своим дрянным мальчишкой", это не кажется такой уж дикостью.

— Это случилось только потому, что я говорила с Ромой! — я напротив, от стола отодвинулась. — Воображаемым Ромой…

— Нет, Марго, вы говорили со мной, — пробирающим до мурашек голосом припечатал он. — Что бы вы там себе не навоображали, на другом конце провода был я… И из нас получился неплохой тандем.

— Это не важно! Как вам только хватило наглости предложить мне переспать с вами? Да еще так прямо и цинично… Просто подкупив меня дорогим рестораном и ворохом цветов!

Декан пожал плечами.

— Мне не двадцать лет, чтобы пускаться в долгие и, возможно, бесплодные ухаживания. Не лучше ли прояснить все и сразу?

Ах, он хочет все прояснить… Кажется, мне пора перестать сдерживать себя и сказать все, что я о нем думаю!

— Вы — отец моего парня… бывшего или нет, не важно! Предлагать мне согреть вам постель — мерзко и скандально.

Я взмахнула рукой в подтверждение своих слов, и случайно сбила треклятую вазу на пол. Стекло треснуло, розы рассыпались, под стол потекла вода. Верстовский посмотрел на невинную жертву разговора, сложил руки на груди, перевел невозмутимый взгляд на меня.

— Отбросим этическую сторону вопроса, Марго. Представьте, что я не являюсь отцом Романа. Смогли бы вы принять это предложение?

— Само собой, НЕТ! Вы меня ни капельки не привлекаете.

— Почему же?

— О, вам расписать по пунктам? Даже не знаю, с чего же начать, перечень слишком велик!

— Начните с чего-нибудь.

Я чувствовала, что наливаюсь краской, становлюсь пунцовой от гнева и смущения. Он что, издевается надо мной? Не стоит подливать масла в огонь, обстановка и так уже достаточно накалена…

— Вы в курсе, что вам сорок лет? Давно на себя в зеркало смотрели? — безжалостно выдала я.

— Я в курсе своего возраста, спасибо, — поджал губы Верстовский.

— Вы скучный, чопорный… старомодный!

— В смысле "старомодный"? — искренне удивился он.

— Да вы же просто ходячий музей древностей, Вениамин Эдуардович! Старомодная прическа и одежда… Вот что это на вас за свитерок, будто с блошиного рынка?

— Это натуральный кашемир, между прочим, — декана слегка перекосило. И, что бы я там не говорила, уголок рта у него дергается весьма привлекательно, надо признать.

— Старомоден не только ваш внешний вид, а весь образ жизни. Этот ресторан, словно с советских времен, этот скрипач, классическая музыка, розы… Шекспир, в конце концов!

— Хоть Шекспира не трогайте, Красовская! — с угрозой сказал он.

— Вы хоть в курсе, что нравится нынешней молодежи?

— Боюсь даже представить… — я только сейчас поняла, что Верстовский на пределе. Мужества ему не занимать, конечно, но сколько еще он сможет выслушивать оскорбления с достоинством джентльмена? Проверять не хотелось. Да и мой "ресурс" подходил к концу.

— И я… я больше не могу здесь находится! Мне надо идти! — я вскочила и понеслась к выходу.

— Подождите, Марго… — Вениамин как-то обреченно поднялся вслед за мной. — Возьмите хотя бы букет…

— Засуньте его себе… знаете куда?!

— Давайте подвезу, на улице темно…

— НЕТ! — отрезала я. — Даже не думайте!

И хлопнула дверью приватной комнаты.

Аудио к главе: “Orchestral Waltz” Bonus Track by Nicholas Britell from Disney’s “Cruella”