Дрянной декан (СИ)

37.2. Договоренность

Честно говоря, я не то, чтобы забыла о декане за последние дни… Но явно стала думать о нем реже и не с такой маниакальностью. И была приятно удивлена тем фактом, что он напомнил о себе первым.

День прибавлял регулярно, и морозы стояли уже не такие трескучие. Вот-вот должен был начаться апрель, но, как обычно в эту пору, дубак не спешил отступать, а нежаркое столичное лето пока что могло только сниться. Выходя из подъезда, я не только плотнее запахнула куртку, но и накинула капюшон — помимо холода, меня волновали возможные взгляды соседских бабушек, с завидной регулярностью сканирующие двор на предмет выявления любых необычных явлений. А студентка с пятого этажа, садящаяся в дорогой автомобиль ко взрослому мужчине, была событием не необычным, а прямо-таки экстраординарным.

Стоит одной из бабулек засечь меня, и новость разлетится по району с голубями. Думаю, не минует она и моих родителей. Мама, к счастью, считала себя выше того, что сидеть на лавочке вместе с великовозрастными сплетницами, но в случае чего «добрые люди» непременно поставят ее в известность. В силу молодости, внешности и каких-то других признаков я и так была поставлена бабушками под усиленный контроль.

Потому я решила подстраховаться и пройти мимо машины Верстовского. Пройти, намеренно покачивая бедрами и иногда оглядываясь назад. Наверное, прозорливый Вениамин Эдуардович понял мои намерения, либо в нем просто включился азарт охотника-преследователя, но автомобиль медленно двинулся вслед за мной.

Дойдя до следующего дома, где бабульки мониторили уже своих нимфеток, я затормозила и села в автомобиль на переднее сидение.

— И что это было? — вместо приветствия спросил Верстовский. Мда, с «прозорливостью» я явно переборщила.

— Конспирация.

— О.

После такого красноречивого диалога мы надолго замолчали. Играла негромкая мелодичная музыка, в салоне было тепло, приятно пахло автомобильным ароматизатором и мужским парфюмом. Отупение после ссоры с Гардениной понемногу спадало; мной завладевало возбужденное, непоседливое предвкушение — прямо как в детстве накануне дня рождения, нового года или другого счастливого праздника. Я вспоминала, как сладко, хоть и нервно мне было сидеть в прошлый раз в машине декана. Воспроизводила в памяти наш первый поцелуй, после которого путь назад был отрезан.

О чем думал отец Ромки, я не знала, но вроде бы, мужчина тоже получал удовольствие, сидя рядом со мной в замкнутом пространстве и таинственном молчании. Но время поджимало — не вечно же мне ходить за прокладками. Я решила сделать ход первой.

— Какими судьбами в наших краях, Вениамин Эдуардович? — решила прикинуться, будто совсем-совсем не понимаю, зачем он ехал ко мне аж с области (надеюсь не для того, чтобы сообщить, что между нами все кончено навсегда).

Декан зыркнул на меня так, что мне сразу же расхотелось шутить.

— Ты снова за свое, Красовская?

— В смысле?

— Опять будешь играть с моими чувствами? — нахмурился Верстовский. Но выглядел он при этом не злым, а скорее устало-смиренным. — Пойдешь на попятную или сделаешь вид, что вовсе не приставала ко мне, на людях и наедине?

О как. А его и правда очень тронуло мое неподдельное внимание. И он, кажется, немного опасался того, что происходит: не хотел опять обмануться, и при этом боялся упустить шанс… Шанс чего? Побыть со мной, пока я вроде как не против? Или попользоваться, пока моя оборона рухнула?

В любом случае, это было уже неважно. И оба варианта являлись частными случаями того, что называли «отношениями». Потому что второе без первого невозможно, а первое без второго — неинтересно.

К тому же, еще вопрос, кому из нас двоих больше нужно общение в этот момент. И кто кем в итоге попользуется.

Я покачала головой.

— Нет, я больше не буду играть с вами. По крайней мере, пока вы сами не попросите… — и в доказательство положила руку ему на бедро, параллельно обомлев от собственной смелости.

Верстовский чуть дернулся и опустил взгляд на мою ладонь, я закусила губу и задержала дыхание. Он ведь ничуть не исказил фактов, сказав, что я к нему пристаю. Пристаю, самым наглым и беззастенчивым образом! Но чутье подсказывало — если и был способ вернуть расположение декана, он заключался именно в этом. Он так сильно (и напрасно) пытался завоевать мое внимание в прошлом, что теперь мне самой следовало проявить активность и вернуть ему хоть капельку вложенных усилий.

К тому же, именно этого в данный момент требовала моя душа: быть уверенной, напористой и смело идти навстречу желаниям. Когда мы встречались с Романом, я только и делала, что ждала от него первого шага, боялась излишне акцентировать свое расположение… и ни к чему хорошему это не привело.

Снова повисло неловкое молчание. Воздух стал вязким от несказанных слов, он будто сгустился и потеплел на несколько градусов, подогретый моими жаркими фантазиями. Я ждала ответа. Верстовский снял мою руку со своего колена, обхватил ее широкой теплой ладонью. Погладил чувствительную кожу пониже запястья и сплел свои пальцы с моими.

— Будет самонадеянно утверждать, будто я понимаю, как к тебе подступиться, Красовская. Все мои прошлые попытки сблизиться не увенчались успехом.

— Угу, — только и смогла промычать я. Внизу живота сладко заныло от его ласки, а мысли бросились вразнобой.

— Я давно не ухаживал за юными девушками… — тихо продолжил он, будто обволакивая меня бархатным голосом. — И не очень представляю, чем мог бы заинтересовать одну из них.

Теперь я надолго замолчала, пытаясь лениво размышлять над его словами и сдерживать юношеский пыл, чтоб не наброситься на него здесь и сейчас, оборвав такой полезный конструктивный разговор.

Не представлял, но при этом неплохо справлялся и так. Да, у него есть роскошный дом, неплохая машина и работа — место и должность на любителя, но какие-никакие престижные. Только все это не будоражило меня, и материальная сторона вопроса — последнее, о чем я думала.

Мне хотелось находиться рядом с ним, трогать его и дразнить, нюхать запах кожи и слушать, как он нашептывает нежности своим завораживающим баритоном…

— Что вы хотите сказать? — наконец пролепетала я.

— Каких действий ты сейчас ждешь от меня, Марго? Что я, по-твоему, должен предпринять? Сводить тебя на концерт молодежной группы? Или в клуб потанцевать?

Хороший вопрос. Как нам проводить досуг, чтобы было интересно и мне, и ему — дилемма, которая мучила меня уже долгое время. При том, что как на молодежном концерте, так и в клубе ему было бы некомфортно.

— Я не так уж привередлива! — буркнула быстро, чтобы Верстовский не заподозрил, что у меня и самой есть сомнения. — Можете сводить туда, куда позвали бы любую другую, не такую юную женщину!

— Например, на оперу? — хитро усмехнулся он.

— Да пожалуйста! — звучало не сильно привлекательно, но ради декана я готова была и на это. Молодая, в конце концов, могу и потерпеть.

— Хорошо, тогда я посмотрю афиши и подберу приемлемый вариант. Примерно к концу недели устроит?

— А завтра не получится? — ляпнула быстрее, чем сообразила, что напрашиваюсь на свидание.

Он искренне рассмеялся, посмотрел на меня искристым взглядом, а мою ладонь, которую все еще держал в руке, переложил себе на грудь. Его сердце стучало гулко, быстро, выдавая его истинные чувства и эмоции.

— Не получится.

— Ну ладно, — значит, придется научиться быть терпеливой. — Кстати, а что будет с Аделаидой Степановной?..

— Ты вдруг озаботилась будущим Ады? — декан приподнял одну бровь и деланно возмутился. — После того, как практически отбила у неё мужчину?

— Нет, — насупилась я.

— Нисколько в тебе не сомневался, — он ухмыльнулся и прижал мою руку к губам, одарив ее страстным поцелуем. — Моя плохая девчонка…

— Но я хочу быть уверена, что вы принадлежите мне и только мне! — упрямо продолжила фразу, вырывая ладонь. — И у вас нет другой такой же… Плохой девчонки.

— Это будет несложно. С Аделаидой, как я и говорил, нас пока что связывают чисто профессиональные отношения.

— Которые в скором времени могли бы стать романтическими?..

— Скорее всего. Если бы не вмешалась одна маленькая вертихвостка.

Я прикусила язык, чтобы не ответить ему также дерзко. Все эти подначки с его стороны распалили обстановку до предела. Искра могла проскочить в любой момент, и я бы не поручилась, что мы бы в итоге не оказались вместе на заднем сидении. Но мне и правда пора было идти. Не хватало только выслушивать еще и мамины упреки.

— Тогда до встречи, — я взялась за ручку двери, поднимаясь, намеренно медленно, позволяя ему успеть поцеловать меня, если он вдруг захочет.

Но он не захотел, лишь коротко кивнул на прощание. Я пожала плечами и вышла, чересчур громко хлопнув дверью автомобиля.

— Марго, стой! — он нагнал меня на полпути к дому.

— Да?.. — я так опешила, что даже забыла о вездесущих бабушках-разведчицах, выглядывающих из-за тюлевых занавесок.

Отец Ромки подошел очень близко, деликатно обнял меня за плечи, привлек к себе. Это оказалось весьма кстати — я сама не заметила, что дрожу, как осиновый лист. Джинсы на голое тело и короткая курточка были не по погоде легкими. Или тряслась оттого, что он оказался рядом?

— Я тоже хочу попросить тебя кое о чем, — Верстовский наклонился надо мной, серьезно посмотрел в глаза, и я перестала замечать холод. Холод, влажность, ночь… Все, кроме его глаз, рук и голоса вдруг перестало иметь значение. — Во-первых, перестань "выкать" и обращаться ко мне по имени отчеству. Больше не могу этого слышать.

— Х-хорошо, — к декану Ливера, да на "ты"? Будет непросто, но я постараюсь.

— Во-вторых, я ведь могу рассчитывать на то, что тоже буду у тебя одним, и ты не придержишь за пазухой какого-нибудь студента?

— Само собой, — я зачем-то похлопала его по руке и отскочила, пока он и правда не поцеловал меня прямо на улице. — До свидания, Вениамин Эд… То есть, Веня?.. О боже! В общем, пока…

И убежала, чувствуя себя полной дурой и ощущая затылком взгляд Верстовского, которым он провожал меня до самого подъезда.

Вторая просьба выглядела более легкой в исполнении. Похоже, после случившегося с Юлей я и так уже одна..