Дрянной декан (СИ)

29.2. Рома, прощай

До конца недели от Верстовского больше не было новостей. И это принесло облегчение с одной стороны, с другой же — превратилось в вялотекущую пытку, так как я вдруг начала скучать по нему. И поняла, что убрав источник моих терзаний с глаз долой, не избавлюсь от переживаний.

По крайней мере, на это потребовался бы куда более приличный срок. И пара недель-месяц — или сколько там обычно длятся стажировки? — разлуки могли бы стать моим спасением.

Но вот наступил новый понедельник, и пришлось идти в вуз. От цистита я излечилась, но стоило только подумать, что вот-вот, прямо на первой паре, мне предстоит встретиться со своим любовным кошмаром лицом к лицу, я снова чувствовала признаки самых разнообразных недугов, начиная от сердечной аритмии и заканчивая биполяркой.

Но сначала мне предстояла еще одна встреча. Которая должна была поставить точку хоть в какой-то части моих сложных социальных взаимодействий.

— Марго! Как ты? — Рома, увидев меня, раскрыл объятия и скованно улыбнулся. — Я скучал.

Он стоял вместе с компанией наших одногруппников, потому я решила в этот раз обойтись без громких театральных жестов. Подошла к нему, позволила себя обнять, сама сухо поцеловала его в щеку.

— Все хорошо. Отойдем?

— Конечно. Как скажешь, — он положил руку мне на талию и отвел в сторону, где можно было поговорить без свидетелей. По какой-то непонятной причине Верстовский-младший все еще продолжал разыгрывать героя-любовника, заинтересованного в наших отношениях.

— Мы должны расстаться, — прямо сказала я.

У него вытянулось лицо.

— Что, опять? Я не понимаю, Рит…

— Я видела тебя на вечеринке, Ром. Вместо с этой… рыжей девушкой, которую привел Мильнев. Вы целовались в туалете. И, кажется, были настроены пойти еще дальше, — выложила все как есть, чтобы покончить с этим поскорее.

Парень помолчал, мрачнея и вроде бы даже слегка краснея, что было удивительно для его конституции.

— Извини, — он убрал руку с моей талии. — Ты меня отшила, и я не сдержался… Если я могу как-нибудь загладить…

— Вы переспали с ней?

Рома не ответил, но по его виду я и так все поняла.

— Давно вы с ней мутите? Кто она такая?

— Мутим? — теперь Рома выглядел не виноватым, а оскорбленным — поразительная смена настроения, учитывая то, что его поймали с поличным за изменой. — Да я впервые ее увидал! Рита, прости!

Он взял меня за руки. Теперь в его взгляде проступила мольба.

— Это была ошибка! Я люблю лишь тебя!

Удивительно, и почему все изменщики оправдываются, как по методичке? Как они умудряются совмещать "большую и светлую" со случайными, "ничего не значащими" связями на стороне?..

Вот уже не думала, что ему удастся вывести меня на эмоции, но тут я прямо рассвирепела. Вырвала руки и толкнула его стене, наступая на парня с угрожающим видом.

— Нет, не любишь, Рома! Прекрати врать. Расскажи мне правду или, клянусь, о твоем поступке узнают все! Почему ты начал со мной встречаться?

— Ты мне понравилась, — он посмотрел на меня сверху вниз. — Это правда.

У него были длинные пушистые ресницы, прямо как у отца. А взгляд — гораздо мягче, чище, даже невиннее. И на какой-то, очень короткий миг мне снова стало тоскливо оттого, что мы никогда не будем вместе.

Ни с тем, ни с другим.

— Тогда почему мы так и не переспали?! — с гневом прошипела я. — Почему не перепихнулись сразу же, прямо как вы с этой рыжей? Знаешь, сколько я мечтала о нашей ночи?

Прозвенел звонок на пару, но мы так и остались стоять у стены, буравя друг друга взглядами.

— Мне казалось, ты заслуживаешь более серьезного отношения, — медленно произнес Рома. — Когда ты только пришла к нам в группу, у меня сложилось впечатление, что ты ангел: прекрасное белокурое существо, спустившееся прямо с неба — ну, то есть прилетевшее из Англии…

Парень улыбнулся, и я немного смягчилась. У меня создалось ощущение, что он наконец-то говорит откровенно, а не просто прячется за ширмами красивых фраз.

— Мне было удивительно, что ты обратила внимание на такого раздолбая, как Роман Верстовский. Все верно, я привык к легким, ни к чему не обязывающим связям… Но отец всегда так красиво говорил о настоящей любви. О зрелых чувствах к единственной, самой желанной на свете женщине…

На этом моменте сердце защемило, и я чуть было не всплакнула.

— Наверное, мне захотелось быть достойным… Угодить ему хоть в чем-то!.. Нет, ты мне правда понравилась, Марго, очень-очень! Но я не мог даже подумать о том, чтобы относиться к тебе так, как к другим девушкам — к тем, с кем можно переспать сразу же, даже не спрося ее имени… В туалете собственного или чужого дома. Я нередко так делал…

— Черт, Рома. Пожалуйста, избавь меня от подробностей!

— Хорошо. Так вот, я хотел, что у нас все было серьезно, по-правильному. Ты была для меня божеством, с которым нельзя совершить ничего дурного. Может, поэтому я не спешил с сексом? — кажется, он уже размышлял вслух, забыв о моем присутствии. — У меня были сомнения насчет нас, но отец пригрозил, чтобы я не вздумал чудить. Сказал, что выгонит из дому, если я и тебе разобью сердце…

Пришлось сосчитать про себя до пяти, чтобы не разреветься.

— Моя "божественность" не помешала тебе флиртовать с Ярославой, — напомнила я. — И переспать с девушкой Мильнева… Блин, он же твой лучший друг!

— Да знаю, знаю, — вздохнул Рома. — Мне и самому противно. Хоть я и старался соответствовать высоким идеалам отца, мне до них, как до луны.

Он опустил голову, печально взлохматил пышную шевелюру, которой позавидовали бы многие девушки.

— Наплюй на то, что говорит декан, Рома. Ты еще слишком молод, чтобы жить и чувствовать так, как это делает он, — я нашла в себе силы поддержать "несчастного" мажора. — Мы с тобой не подходим друг другу. А Вениамин Эдуардович, он… переживет наше расставание.

Верстовский еще раз вздохнул и положил руку мне на плечо.

— Все верно, я и правда тебя недостоин. Мы можем остаться друзьями, Рит?

— Хорошо, — если подумать, у меня не осталось к нему претензий. Даже после того, как он назвал меня слишком "идеальной" для того, чтобы заниматься со мною сексом. — Сделай одолжение, больше никогда не пытайся меня вернуть! Даже думать забудь. И еще…

Я пошла к аудитории по опустевшему коридору, и Роман поспешил за мною следом.

— Среди ребят, как я поняла, почти никто не знает о твоем поступке. Если будут спрашивать, говори, что на вечеринке мы были вместе… ну, то есть ночью. И я промолчу о том, что видела.

— Заметано! Ты просто космос, Красовская! — бывший повеселел и поднял руку, рассчитывая, что я дам ему "пять".

Он ошибался. Решив вопрос с младшим Верстовским, я переключилась на размышления о старшем. Мы опаздывали. Наверняка, декан уже на занятии. Стоит около кафедры и думает, приду я сегодня или останусь дома…

Но тут пришел мой черед ошибаться. Преподаватель еще не появился, и группа пребывала в радостном возбуждении. Прошла неделя после вечеринки, а студенты все не могли успокоиться и перестать обсуждать, кто чем напился и где и с кем спал в итоге.

— Рита! — радостно замахала мне Юля с третьего ряда, — Наконец-то ты пришла! Иди ко мне.

Я села на свободное место рядом, достала тетрадь. Моя нервозность усилилась.

— А где Эдуардович?

— Не знаю, задерживается, наверно. Сами ждем.

Очень любопытно, что же заставило пунктуального до мозга костей декана опоздать на занятие?..

Долго гадать не пришлось. Дверь с грохотом распахнулась, и в лекторий вошел Верстовский — стремительный, красивый, еще более стильный, чем когда-либо. Мое сердце подскочило к горлу и судорожно забилось где-то на уровне голосовых связок. А потом и вовсе замерло… от удивления.

За деканом в аудиторию вошла женщина приятной наружности. Стройная, темноволосая, с папкой в руках и вежливой улыбкой на губах. На ней был синий пиджак и строгая юбка до колена.

— Всем доброе утро, — сказал декан. — Разрешите представить Аделаиду Степановну, историка литературы, которая приехала к нам в университет для выполнения научной работы. Она побудет на занятии.