Дрянной декан (СИ)

22. В розовой спальне

Для верных слуг нет ничего другого,

Как ожидать у двери госпожу.

Так, прихотям твоим служить готовый,

Я в ожиданье время провожу.

(Сонет 57, У. Шекспир)

Я застыла, глядя на "творение собственных рук" и приходя в ужас.

Теперь все узнают… Небо и земля поменялись местами, и такие катастрофические последствия не смогут остаться неощутимыми для их обитателей. Ответ среды будет ужасен. Что сделают мои родители, если я начну встречаться с мужчиной немногим младше них? Запрут в квартире или выгонят из дома навсегда? Моя единственная подруга возненавидит меня, одногруппники сделают главным объектом университетских сплетен… А что будет с деканом? Если правда о связи со студенткой выйдет наружу, его могут лишить поста в так любимом им литературном.

Все отвернутся от нас — и будут правы, черт возьми!

То, что чувствую я… чувствуем мы с Верстовским…. Этому нет никаких оправданий. Безжалостная стихия сметет нас, если мы не сможем скрыть это безумство. Остановить его, пока еще не поздно.

— Скорее! — я взяла его за руку и увлекла в свою комнату. Тихо прикрыла дверь и закрыла её на замок. — У нас мало времени!

Вениамин выглядел сконфуженным и озадаченным: ещё более растерянным, чем тогда, когда получил оплеуху.

— Вы правы, Марго, на ЭТО сейчас и правда времени недостаточно, — нервно усмехнулся он, потирая щеку. — Давайте обсудим другую возможность…

— Замолчите! — прервала его я. — Ваш юмор сейчас неуместен.

Без понятия, сколько именно наше отсутствие останется незамеченным, а после того, как его все-таки заметят, как скоро оно вызовет нехорошие подозрения… Ясно одно: действовать нужно быстро и технично. И отринуть все лишние эмоции, которые могут помешать делать свое дело чётко, как машина.

— Садитесь! — показала на кресло, а сама подошла к туалетному столику. Нашла тональный крем, пудру, нужную кисть… На всякий случай прихватила ещё и консиллер.

Притихший декан покорно сидел в моём небольшом кресле, наблюдая за мной из-под полуопущенных век. Я обернулась и окинула его быстрым взглядом: мужчина в моей розовой спальне был совершенно не к месту.

И казался тигром, запертым в детском домике.

Я подошла к нему вплотную, оценивая нанесенный его внешности ущерб. Яркое пятно на правой скуле перетекало на щеку, сползая вниз неровным краем. Попробовать замаскировать его тональником или нарисовать такое же на другой щеке для симметрии?..

— Поверните голову! — я выдавила жирную каплю тональника и принялась спешно размазывать ее по лицу декана. Попутно рассматривая отца Ромки вблизи и поражаясь мягкости его кожи. Тому, как легко и непринуждённо скользит по ней мой палец, чуть проваливаясь вглубь. У Верстовского почти не было щетины. Не только потому, что он был гладко выбрит, а в целом: легкие затемнения виднелись только на подбородке, и немного по периметру лица.

Это было странно. Он же взрослый — очень, блин, взрослый — мужчина. Странно и… потенциально привлекательно. Наверное, поцелуи с таким неженкой не превращаются в пытку для женских губ…

Я снова начала нервничать. Дыхание, только-только пришедшее в норму, снова сбилось, стало рваным и поверхностным. Я затаилась и стала дышать ещё тише и реже, чтобы не создавалось впечатление, что я страстно пыхчу у него над ухом. Но Верстовский почувствовал перемену во мне. Либо тоже устал от тягостного молчания.

— Что на вас нашло, Маргарита? Вы сегодня и правда сама не своя.

— Извиняться не стану. Вы сами виноваты в том, что произошло… Нарушили свое же обещание — вести себя прилично. Можете помолчать?!

Что-то сгустилось вокруг нас. Нечто тягучее, теплое, обволакивающее, не пропускающее звуков и действий извне. Я не сразу поняла, что это было… наслаждение. То есть, его предчувствие. Сладкое ожидание большего.

Декану мои быстрые прикосновения оказались также приятны, как и мне, если не приятней. Я сразу же перестала гладить его щеку, взяла кисточку и набрала на неё побольше пудры.

— Я заслужил, согласен, — смиренно согласился он. — Но что мешало окатить меня холодом, как и обычно?

— Не ваше дело! — я мотнула головой и ничего не ответила. Не могла же я рассказать ему о том, что залезла в его телефон и нашла переписку с другой женщиной. Что просто-напросто… Приревновала?!

— Со мной все понятно: я потерял рассудок и забыл все свои обещания, — мягко продолжил он. — Но отчего наша маленькая недотрога не смогла придержать руки?..

— Потому что вы меня допекли! — вспылила я и чуть было не ткнула кисточкой, которой наносила пудру поверх тоналки, ему в глаз — случайно, конечно.

Стоило признать, макияж получался ужасным: краснота так и проглядывала, зато поверху легло жирноватое бежевое пятно. Тогда я решила сменить тактику и обмакнула кисть в палетку с румянами. Взяла Вениамина за шею пониже затылка, чтобы легче было стоять, нагнувшись, и повернула его лицо другой стороной к себе.

— Вы преследуете меня в вузе, разрушаете наши с Ромой отношения… — зашипела я. Обвинения были не совсем заслуженными, но я бубнила первое, что приходило в голову, лишь бы не думать о том, что шея у него, хоть и крепкая, тоже приятно бархатистая на ощупь. — А теперь и вовсе заявились ко мне домой?!

— А разве?.. — он хотел возразить, но я одернула его и непроизвольно сжала левую руку, вонзив ногти в нежную кожу.

— Не спорьте!!!

Верстовский втянул воздух сквозь сомкнутые зубы и закрыл глаза, затаив дыхание.

— Я только хотел спросить: разве след от заслуженной пощечины не на другой щеке? — с еле скрываемым возбуждением прошептал декан.

— Мне придётся нарисовать вам румянец, — уверенно заявила я, сама краснея. — Так будет естественней…

Что-то подсказывало: естественней не будет, будет только кошмарнее. Время поджимало, но я внезапно вошла во вкус, нависая над своим мучителем и вырисовывая на его девственно-белой скуле розовые круги.

— Зачем вы все это устроили, Вениамин Эдуардович? Зачем пришли знакомиться с моими родителями… Правда хотите, чтобы мы с Ромой поженились?

Декан помолчал.

— Если благодаря этому я смогу видеть вас и переживать такие моменты, как сейчас, то почему бы и нет.

Кисточка выпала из моей руки, а сама я отпрянула от Верстовского, будто обожглась об нашу непозволительную близость. Взгляд сам собой опустился ниже, к паху развалившегося на кресле декана, и я отпрыгнула еще дальше.

— Все! Больше ничем не могу помочь, — я схватила с полки зеркало на ручке и заставила себя еще раз глянуть на декана, в этот раз — сугубо с профессиональной точки зрения.

Вынуждена признать, макияж ситуацию только усугубил… Либо я слишком спешила и нервничала в процессе, либо руки мои растут совсем не из того места. Малиновые "яблоки" румянца на щеках декана совсем не красили.

— Теперь вы выглядите смешно… — с сожалением заключила я и, в подтверждение своих слов, хихикнула. Ситуация была хуже некуда, мне же внезапно стало весело. Я протянула зеркало Верстовскому, втягивая голову в плечи и с нездоровым любопытством ожидая его реакции.

— Увиваться за юной девушкой… Я и так уже смешон дальше некуда, — вздохнул декан. Правда, через мгновение он поменял точку, взглянув на свое отражение. — Но сейчас вы сделали из меня настоящего ШУТА!!!

— Вы правы. Сотрите это все поскорее, — я кинула ему коробку с салфетками, давясь от смеха. — А знаете, что… — мне в голову пришла еще одна "гениальная" идея. — Идите в туалет и посидите там минут пять. Я пока кое-что устрою.

Я открыла дверь, убедилась, что снаружи все спокойно, и затолкала пытающегося сопротивляться декана в санузел. После прошла в зал и направилась прямиком к мебельной стенке. Мне повезло, и старые свечи-таблетки, которые я видела несколько дней назад, все еще покоились на своем богом забытом месте. Они валялись в дальнем ящике не меньше нескольких лет, но вот настал их звездной час.

Присутствующие не выглядели обеспокоенными нашим отсутствием. Папа, воспользовавшись паузой, уткнулся в свой ноутбук, мама с Ромой увлеченно беседовали. Парень расставлял чашки на столе, а она примеривалась ножом к торту, думая, как его лучше порезать, чтобы не поломать декоративных розочек из крема.

— Марго, где Вениамин Эдуардович? Мы его заждались.

— В туалете, — заявила я, посмеиваясь. Надеюсь, декан не услышит моих слов, иначе его самолюбие ждет очередной удар. — Кажется, у него что-то с животом. Звуки оттуда доносятся ужасающие…

— Ничего смешного, Марго! — ужаснулась мама. — Юра, я ведь говорила, нужно класть меньше соуса в салат!

Родители пришли в оживление. Пока они препирались, я спокойно расставила на столу свечи, сбегала на кухню за спичками и щелкнула выключателем, предполагая, что Верстовскому скоро надоест сидеть в туалете. Так и получилось. Все притихли, сраженные внезапно опустившейся на зал темнотой. В этот момент в гостиную вошел декан.

— Что такое, Рита? — спросил папа. — Зачем ты выключила свет?

— Я так давно ничего не отмечала в кругу семьи, в праздничной и торжественной обстановке! — заявила я, чиркая спичкой и поднося ее к первой свечке. — Пожалуйста, можно мы посидим вот так?..