Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 16 Высосать из меня все соки — Таков план⁈

— Девочки, но я… мой член… я устал уже кончать, — выдавил я хриплым от возбуждения и страха голосом. Слюна Лиры стекала по моему перевозбужденному стволу, холодная капля упала на бедро.

Мгновенно я поймал три пары злобных глаз, сверкнувших в лунном свете как драгоценные кинжалы. Лира освободила свой ротик от моего ствола с громким, влажным чмоком. Ее аметистовые глаза, полные слез ярости и чего-то еще, сверлили меня.

— Ну значит, милый, — прошипела она, ее голос был сладким ядом. — Продержишься долго. А не будешь стрелять быстро. Это твое… домашнее задание. — Она подчеркнуто лизнула головку, заставив меня дернуться.

— Так! Я не скорострел! — попытался я защитить свою мужскую честь, уходящую в небытие быстрее, чем кошелек Бертрама. — Просто вы… чертовски сексуальны… — добавил я, надеясь на лесть.

— Не прокатит, — фыркнула Ирис, стоявшая в изящной позе над моей головой. Ее синие глаза были ледяными озерами презрения. Она уже скинула ночную сорочку, и в лунном свете ее силуэт казался вырезанным из черного мрамора — совершенным и беспощадным. Рядом, не отставая, раздевалась Элиана. Ее бирюзовые глаза светились мрачным торжеством, а на лице играла язвительная усмешка. Знакомый засос на шее пылал темным пятном.

— Девочки. Я устал, спать хочу, — заныл я, пытаясь нащупать хоть каплю жалости. — Может, утром? Завтра?

— Нет! — хором, как по команде, рявкнули Ирис и Элиана. Даже Лира, не отрывая рта от моего члена, гневно мурлыкнула отрицание.

— Сейчас наш черед развлекаться, — съязвила Элиана, опускаясь на колени с другой стороны кровати. Ее пальцы, холодные и цепкие, впились в мое плечо. — А будешь выделываться… — она наклонилась так близко, что ее дыхание коснулось моего уха, — … сам познаешь, что такое в попу. Настоящее. Без твоих… нежностей.

Я решил замолчать. Слова были бесполезны. Оружия под рукой не было. Драконья ярость? После сегодняшнего «обогащения» она спала глубоким сном где-то в подвалах моей души. Осталось только терпеть.

Ирис и Элиана переглянулись над моей головой. В их взгляде промелькнуло что-то… согласованное? Злобное? Потом их губы сомкнулись в страстном, демонстративном поцелуе. Не поцелуй влюбленных, нет. Это был поцелуй-плевок. Поцелуй-триумф над моим беспомощным телом. Их языки играли, руки скользили по спинам друг друга, а я лежал внизу, как трофей на блюде.

Затем они опустились. Их руки, губы, языки обрушились на меня. Не с лаской. С исследованием. С меткой. Ирис целовала мою шею, кусая так, чтобы остался синяк. Элиана скользила губами по моей груди, ее зубы щипали соски, заставляя вскрикивать от смеси боли и неожиданного наслаждения. Мои руки, повинуясь инстинкту, потянулись к ним — к упругим бедрам Ирис, к пышной груди Элианы…

Шлеп! Шлеп!

Две пощечины, быстрые и звонкие, обожгли мои запястья. Ирис отдернула мою руку от себя с таким презрением, будто отшвырнула паука.

— Трогать нельзя, князь, — прошипела она, ее голос был как ледяная стружка. — Сегодня ты… объект. Принимай дар.

Мой ствол, и без того набухший до предела, вздрогнул и напрягся еще сильнее под этим взглядом и словами. Лира, наблюдавшая за этим, издала довольное мурлыканье, похожее на урчание тигрицы.

— Нравится, да? — прошептала она, ее горячее дыхание обожгло головку. — Когда тебя используют? Когда унижают? — Она снова взяла его в рот, но уже нежно, почти ласково, обволакивая влажным теплом, играя языком по самой чувствительной части. Контраст с ее яростью минуту назад был оглушительным. Предательское наслаждение волной накрыло меня.

Потом она вытащила его изо рта. Слюна блестящей нитью потянулась от ее губ к моему стволу. Лира встала на колени рядом, ее глаза никогда не отрывались от моих. Аметистовые бездны, полные ревности, гнева и… невероятного, извращенного желания. Она медленно, с кошачьей грацией, стянула с себя последнюю преграду — тонкую одежду. В лунном свете ее тело было скульптурой из перламутра и розового мрамора. Совершенной. Опасной.

Она повернулась ко мне спиной. Ее розовый хвост нервно подрагивал. Без слов, без подготовки, словно это было единственно возможным завершением ночи, словно она ждала этого момента всю свою яростную кошачью жизнь… Лира опустилась. Попа, упругая и идеально круглая, коснулась головки моего члена. Было тесно. Горячо. Непривычно. Мой ствол, смазанный ее слюной, но не готовый к такому повороту, сопротивлялся.

— Мммф… — вырвалось у нее, когда она присела глубже, преодолевая сопротивление. Не крик боли. Стон глубокого, почти животного удовлетворения. Ее спину выгнула судорога наслаждения. Она опустилась до конца, приняв мой ствол в свою узкую, горячую попку целиком. Ее тело сжалось вокруг меня, как бархатная перчатка, обжигающая и невероятно тесная. — Ааах! Да-а-а! — громко, на всю спальню, застонала Лира, запрокинув голову. Ее руки впились в шелковое покрывало по бокам от моих бедер. Она начала двигаться. Медленно сначала, привыкая, ощущая каждую бороздку, каждую пульсацию. Потом быстрее. Ее попка, упругая и сильная, поднималась и опускалась с нарастающей яростью и грацией. Каждое движение сопровождалось ее громким, хриплым стоном. Она не смотрела на меня. Она чувствовала. Чувствовала власть. Чувствовала наказание. Чувствовала себя хозяйкой положения, взявшей то, что ей причиталось по праву Драконьей Крови и оскорбленной невесты.

Ирис и Элиана замерли, наблюдая. Ирис — с ледяным, аналитическим интересом хищницы. Элиана — с широко раскрытыми бирюзовыми глазами, в которых смешалось отвращение, любопытство и… темное возбуждение. Ее губы были слегка приоткрыты, дыхание участилось.

А я? Я лежал, пригвожденный к кровати невидимыми когтями стыда, боли, невероятного физического ощущения и полного, абсолютного поражения. Лира скакала на мне, используя мой измученный член как орудие своего наслаждения и моего унижения. И требовала, чтобы я «продержался долго». Ад только начинался.

Элиана грубо схватила мою голову и прижала лицо к своей киске. Запах возбуждения смешался с горьковатой ноткой можжевельника — ее личный штормгардский штрих. «Лижи!» — приказала она, и в ее голосе звучало мстительное торжество.

Я повиновался, скользнув языком по ее половым губам. Вкус был знакомым — солоноватым, с металлическим привкусом ее унижения и моего господства. Но терпеть ее командный тон было выше моих сил сейчас. Я не выдержал — мои руки впились в ее упругие ягодицы, а ловкий указательный палец мигом нашел знакомое колечко ануса и без церемоний вошел в него, глубоко и властно.

— А-а-ах! — Элиана застонала, ее тело выгнулось дугой. Не от боли — от шока, смешанного с неожиданным, глубоким проникновением. Она замерла на мгновение, ее внутренние мышцы судорожно сжались вокруг моего пальца… и расслабились. Она не стала противиться. Ее стон был стоном поражения и… признания.

Ну уж нет, — пронеслась яростная мысль в моей голове, подпитанная адреналином и остатками драконьей ярости. — Эти сучки слишком многое на себя берут. Хотят, чтобы их имели? Хотят власти? Хорошо. Но это будет по-МОИМ правилам. Сейчас.

Я почувствовал, как Лира приподнялась с моего члена. Ее попка скользнула вверх по моему стволу, оставляя мокрый след. Видимо, нагулявшись, она хотела уступить место Ирис. Это был мой шанс. Мгновение слабости в их стане.

Я действовал молниеносно. Схватив Элиану за бедра, я с силой повалил ее на спину рядом с собой. Девушки напряглись, аметистовые, синие и бирюзовые глаза расширились от неожиданности.

— СТОЯТЬ! — гаркнул я так, что стекла в окнах задрожали. В голосе зазвенела та самая власть, перед которой трепетали кошковоины. Мгновенная реакция — все замерли. Даже Лира, застигнутая врасплох в полуразвернутом положении.

Я перевернул Элиану на живот, грубо прижав ее лицом к шелку. Ее бедра высоко задрались. Без предупреждения, без ласк, я направил свой все еще твердый, смазанный слюной Лиры член к анальному входу Элианы и одним мощным толчком вошел в нее до упора.

— А-А-АРХХ! — Элиана завыла, вцепившись пальцами в покрывало. Непонятно, от чего — от резкой боли или от шокирующей, глубокой заполненности. Я не стал выяснять. Я начал ее грубо трахать, вгоняя член в ее узкую, неподготовленную попку с силой, от которой ее тело дергалось вперед с каждым толчком. Мои руки впились в ее бедра, оставляя красные отпечатки пальцев.

А сам я смотрел поверх ее содрогающейся спины на Ирис и Лиру. Мой взгляд был ледяным, полным вызова и обещания расплаты.

— Ко мне! — гаркнул я на Ирис. Она, бледная, с глазами, полными страха и непонимания, машинально шагнула вперед. Я грубо схватил ее за затылок и притянул к себе, впиваясь губами в ее рот. Не поцелуй. Захват. Подавление. Я кусал ее губы, мой язык вламывался внутрь, заставляя ее задыхаться. Она попыталась отстраниться — я лишь сильнее впился пальцами в ее кожу.

— Ли-ира! — выдохнул я сквозь поцелуй-удушье, не отпуская Ирис.

— Да! — откликнулась Лира, ее голос прозвучал странно — испуганно и покорно одновременно. Она метнулась к нам, ее розовые ушки прижались.

— Разработай этой служанке очко! — приказал я, не глядя на Лиру, мой взгляд прикован к перекошенному от смеси боли и кайфа лицу Элианы подо мной. — Ее попка сегодня будет страдать. Основательно.

— Но… господин… — Элиана попыталась поднять голову, защитить подругу, но получила лишь грубый шлепок моей ладонью по своей и без того горящей от ударов и трения ягодице. Я ускорился, долбя ее с такой силой, что стук наших тел и ее приглушенные стоны заполнили комнату. Она завывала, но теперь в этом были нотки почти истерического наслаждения, прорывавшиеся сквозь боль.

Ирис, все еще в моей власти, замерла, когда Лира, смочив свои пальцы слюной и остатками смазки с моего члена, подошла к ней сзади. Без нежностей, без подготовки — Лира прижалась к Ирис, одна рука обхватила ее за талию, а другой… ее острые когтистые пальчики нашли цель. Ирис вскрикнула, когда первый палец Лиры грубо вошел в ее анус.

— Господин, — Ирис вырвалась из моего поцелуя, ее голос был полон настоящего ужаса и мольбы, — я не хочу! Пожалуйста! Лучше в рот! В киску! Но не… не так!

Я наслаждался ее паникой. Это была сладкая месть за все ее язвительные слова, за холодное презрение. Я вытащил свой член из содрогающейся попки Элианы. Она ахнула с облегчением, обмякнув на кровати, ее тело вздрагивало. Я не дал ей опомниться.

— Элиана, видимо, тебе придется потерпеть, — процедил я, глядя на ее покрасневшую, растянутую анальную розетку. — Твоя очередь скоро наступит вновь.

Я грубо схватил за волосы Ирис, которая пыталась вырваться от Лиры. Ее глаза, полные слез унижения и страха перед анальным вторжением, встретились с моими.

— Открой рот, ядовитая змея, — прошипел я. — Прими то, что заслужила.

И прежде чем она успела сомкнуть губы, я загнал ей в рот свой все еще влажный, возбужденный член по самые «помидоры», перекрыв ей крик и дыхание. Ее горло судорожно сжалось вокруг меня. Я начал двигать бедрами, трахая ее рот с той же грубой силой, с какой только что долбил Элиану. Слезы потекли по щекам Ирис. Лира, видя это, с жестоким усердием продолжила «разрабатывать» ее попку своим пальцем, а затем и вторым. Стон Ирис, заглушенный членом в глотке, был музыкой моего триумфа.

Я стоял над ними, над тремя сломленными красавицами, используя их тела как доказательство своей неоспоримой власти. Война продолжалась. Но на этот раз я диктовал условия. И цена их бунта оказалась для них куда выше, чем они ожидали.

Я вытащил свой влажный, залитый слюной Ирис член из ее глотки. Она судорожно вдохнула воздух, давясь и кашляя, слезы ручьями текли по ее щекам, смывая следы туши. Прежде чем она опомнилась, моя рука сжала ее горло — не чтобы душить, а как владетельный ошейник. Мои пальцы чувствовали бешеный стук ее пульса под кожей.

— А теперь повернись, Ирис, — приказал я спокойно, почти ласково, но в голосе звонила сталь. Мои пальцы на ее шее слегка сжались для акцента.

Она задрожала, ее синие глаза, полные слез и унижения, метнулись в сторону Лиры, потом к Элиане.

— Господин, не надо… — выдохнула она хриплым шепотом, в котором смешались страх, стыд и остатки гордости. — Пожалей…

— Хочешь проиграть своим соперницам? — перебил я, наклоняясь так близко, что наши губы почти соприкоснулись. — Хочешь, чтобы Элиана и Лира видели, как ты струсила? Как последняя служанка, не способная принять своего господина везде?

Ирис замерла. Ее взгляд стал остекленевшим. Внутри нее бушевала война — ужас перед болью и унижением против леденящего страха оказаться слабее, ниже их. Элиана, все еще тяжело дышащая рядом, наблюдала с мрачным интересом. Лира замерла, как хищник, ждущий исхода.

Секунда тишины. Потом — почти невидимый кивок. Ирис медленно, как автомат, повернулась ко мне спиной. Ее руки, дрожа, потянулись назад… и раздвинули ее собственные ягодицы, обнажая розовое, нетронутое колечко ануса. Жест капитуляции. Белый флаг ее гордости.

За этот жест — этот последний акт послушания, вырванный у нее страхом и тщеславием, — я решил ее пожалеть. Не освободить. Но… смягчить наказание. Мои пальцы, еще влажные от ее слюны, нежно коснулись напряженного отверстия. Нежно погладили. Потом один палец, смазанный, начал медленно, с чудовищным терпением, входить в нее, разрабатывая, растягивая, готовя. Ирис ахнула, ее тело напряглось, но не отпрянуло. Стоны, смешанные с рыданиями, вырывались из ее сдавленного горла.

— Лира, соси, — бросил я через плечо, не отрывая взгляда от работы своих пальцев в теле Ирис. — Ты хорошо это делаешь.

Преданная кошечка отозвалась мгновенно. Она подлетела, прильнула губами к основанию моего члена и с глухим мурлыкающим звуком наслаждения начала погружать его в свой рот. Она делала это глубоко, до самого кадыка, и быстро, с отточенным мастерством, явно стараясь превзойти только что принужденный, слезливый минет Ирис. Ее аметистовые глаза смотрели на меня снизу вверх, полные обожания и вопроса: Доволен, господин?

— Ты же моя верная, — прошептал я, одной рукой продолжая работу над Ирис, а другой погладив Лиру по голове, между мягкими розовыми ушками. Она заурчала громче, как довольный котенок, ускорив движения. — Скоро кончу. Но не глотай. Тебе же нужна фата на свадьбу. — Мысль была извращенно-практичной. По-княжески.

Лира поняла без слов. Чувствуя по напряжению моего тела и пульсации члена, что кульминация близка, она вытащила его из глубины своего горла в самый последний момент. Теплые, густые струи ударили ей прямо в лицо, на шею, запрыгали на розовые волосы. Она зажмурилась, но держалась стойко, принимая дар господина. И все же — проказница! — кончиком языка она успела слизнуть капельку, скатившуюся к уголку ее губ. Ее глаза блеснули торжеством.

Ирис под моими пальцами расслабилась на мгновение. Она почувствовала, как я кончил, и, видимо, подумала, что кошмар для нее закончен. Что она избежала худшего. Ее дыхание стало глубже, плечи опустились.

Ошибка.

Я вытащил пальцы из ее попки, оставив ее растянутой, влажной и беззащитной.

— Моя погремушка, — усмехнулся я, глядя на Лиру, чье лицо было украшено моим семенем. И без предупреждения, используя ту же смазку, что осталась на мне и на ней, я приставил головку члена к подготовленному, но все еще не готовому к такому вторжению отверстию Ирис и одним мощным толчком вошел в нее до конца.

— А-А-АРРРГХХ! — Ирис завыла, не крик, а именно животный вой от шока, боли и абсолютной беспомощности. Ее тело затряслось, руки инстинктивно попытались оттолкнуться.

— Держи ее! — рявкнул я Элиане. Та, словно ждала команды, бросилась вперед и грубо схватила Ирис за запястья, прижав ее руки к кровати перед собой, лишив возможности сопротивляться. Ее бирюзовые глаза горели странным огнем — не сочувствием, а мрачным удовлетворением от того, что не она одна.

Я начал трахать Ирис в ее узкую попку с методичной, почти злобной силой. Каждый толчок заставлял ее стонать и выть. Лира, наблюдая, с хитрой улыбочкой поднесла свои пальцы, вымазанные в сперме с ее лица, сначала ко рту Элианы. Та, не колеблясь, слизала их с видом послушной рабыни. Потом Лира протянула пальцы к залитому слезами лицу Ирис.

— Открой, сестричка, — мурлыкнула она сладко. Ирис, захлебываясь от рыданий и боли, была вынуждена принять «угощение» от своей злейшей соперницы, слизывая с ее пальцев семя своего господина.

Точно первая жена, — с холодным удовлетворением подумал я, сжимая упругую попку Ирис и наблюдая, как Лира, моя верная кошечка, утверждает свой статус самым извращенным и неоспоримым образом. — Какая умница. — И я ускорился, вгоняя в содрогающееся тело Ирис всю ярость, всю власть, всю темную цену их неудавшегося бунта. Ее стоны сливались в одну непрерывную молитву о пощаде, которой не было и не будет. Пока господин не насытится.

К несчастью Ирис, мои резервы были исчерпаны. Я кончал слишком много раз за этот бесконечный день — и в объятиях горных дев, и под натиском фурий. Организм взбунтовался. Я долбил ее в попку с яростью, но чувствовал лишь нарастающую пустоту и тупую усталость в пояснице. Кончить просто так, по заказу ее страданий, я уже не мог.

Ирис, почувствовав ослабление ритма и поняв, что худшее, возможно, позади, просто рухнула лицом в смятые шелка. Ее тело вздрагивало от рыданий и остаточных спазмов, заглушённый вой в ткань был похож на стон умирающего зверя. Я грубо провел рукой между ее ног, нащупал киску. Она была не просто влажной — она пылала жаром и была набухшей, как спелый плод. Тело предало свою хозяйку, отозвавшись на насилие диким, извращенным возбуждением.

— Ладно, — усмехнулся я, звук был хриплым от усталости, но в нем звенело презрение. — Моих жен… — я кивнул на Лиру и Элиану, — … еще трогать нельзя. А вот тебя… можно.

Я вытащил свой член из ее измученной попки и, не церемонясь, вошел в ее киску. Она была готовой, раскисшей от боли и невольного возбуждения. Ирис ахнула, но не от боли теперь — от шока и… странного облегчения. И тут случилось невероятное. Ее тело, преданное и униженное, но все еще живое, начало отвечать. Сначала робко, потом все увереннее она двигала бедрами навстречу моим толчкам. Ее стоны из воя боли превратились в прерывистое, стыдливое хныканье, а затем… она затряслась. Волна мощного, неконтролируемого оргазма прокатилась по ней, вытолкнув мой член влажным теплом. Она застыла, дрожа, в немом крике, ее ногти впились в покрывало.

Я вытащил член и, стоя на коленях между ее ног, начал теребить рукой ее пульсирующую, истекающую соками киску, наблюдая, как ее тело бьется в конвульсиях наслаждения-стыда. Элиана, наблюдающая за этим, резко покраснела. В ее бирюзовых глазах мелькнуло узнавание и жгучий стыд — она видела себя, свою недавнюю слабость, свой собственный позорный триумф тела над волей. Ха! Рыцарская гордость? Растаяла как утренний туман под жарким солнцем унижения.

У меня уже не было сил ни на что. Ни на ярость, ни на власть, ни даже на злорадство. Я просто рухнул на спину рядом с плачущей и кончающей Ирис, как подкошенный. Воздух свистел в пересохшем горле. Я поднял тяжелую руку и указал пальцем сначала на Элиану, потом на свой вялый, но все еще чувствительный член.

Элиана поняла без слов. Она подошла ко мне, развернулась спиной и, с кошачьей грацией, опустилась своей попкой на мой ствол, усевшись ко мне лицом. Она растопырила ноги так широко, что ее киска, влажная и припухшая, оказалась прямо перед моим лицом. Я лениво, почти без сил, поднял руку и начал водить пальцами по ее складкам, не входя, лишь дразня. Элиана застонала тихо, ее бедра начали мелко подрагивать.

Лира же, моя верная Первая Мурлыка, проявила неожиданную… заботу? Она прильнула к все еще содрогающейся Ирис, ее ловкие пальчики начали ласкать ее грудь, щипать соски, а губы приблизились к уху.

— Ты молодец, сестричка, — прошептала Лира, ее голос был сладким ядом и странным утешением. — Приняла господина как должна. Сильная. Хорошая служанка. — Ирис всхлипнула в ответ, ее тело, измученное оргазмом и болью, обмякло еще больше под этими двусмысленными ласками.

— Завтра… — прорычал я сквозь накатывающую тьму усталости, глядя на потолок сквозь мрак. — Элиана… придешь в термы ко мне. Мне не понравилось… как ты тогда ушла. — Намек на встречу был прозрачен. Элиана лишь глубже опустилась на мой член, ее попка сжалась вокруг него в немом согласии. — А ты, Ирис… — мой взгляд скользнул по ее дрожащей спине, — … когда будет свадьба… и все гости за столом… будешь сосать мне под столом. Пока все нас поздравляют. — Ирис замерла, новый поток слез брызнул на шелк. Публичное унижение. На пике торжества. — А тебя, Лира… — я потянулся, с трудом погладив ее по рыжей голове, — … ждет горячая брачная ночь. Очень… горячая.

Элиана, слушая это, перевозбудилась. Ее тело напряглось, она непроизвольно приподняла бедра и… дозволила моему лениво блуждающему пальчику войти в ее влажную глубину. Она застонала громче, ее попка задвигалась на моем члене с новой силой, стараясь угодить, доказать, что она достойна быть рядом с Лирой, что она не хуже.

Элиана старалась. Отчаянно. Ей безумно хотелось стать как Лира — признанной, первой, любимой в этом извращенном понимании. Куда же делась ее гордая осанка рыцаря Штормгарда? Ха! Сгорела в огне унижения и неожиданно открывшегося сладострастия. Я почувствовал, как ее тело сжимает мой член, но ответа не было. Там, наверное, и спермы уже не осталось — лишь тупая пульсация от смутного удовольствия в теплой глубине ее попки.

А затем… тьма. Не сон. Отключка. Полная, беспросветная. Моя рука упала с груди Элианы. Последнее, что я смутно ощутил — это ее разочарованное всхлипывание и мягкий вес, рухнувший рядом… Лиры? Ирис? Не важно. Силы покинули меня. Натрахался. Выдохся. Победил? Проиграл? Разбираться завтра. Сейчас — только бездна.