Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 25 У кого тут большой калибр?

Двое дюжих эрнгардских гренадеров впились мне в плечи и, не церемонясь, выволокли из палатки, как мешок с дерьмом. Я пытался выкрутиться, но мои попытки лишь заставляли их хохотать еще громче. Солнечный свет ударил в глаза, а следом — оглушительный грохот хохота.

Меня протащили через весь лагерь под свист и улюлюканье. Рыцари, те самые, что в сияющих доспехах, покатывались со смеху, тыча в мою сторону пальцами в стальных перчатках. Какой-то усатый детина с медвежьей шкурой на плече гаркнул:

— Смотрите-ка, сам князь Драконхейма пожаловал на нашу скромную вечеринку! Сейчас мы его коронуем! — и это вызвало новую волну ржания.

Меня притащили к закопченному камню, который служил то ли наковальней, то ли местом для казней. Двое других солдат, хихикая, набросились на меня, грубо стягивая штаны. Холодный вечерний воздух обжег кожу. Я чувствовал себя абсолютно голым, униженным и беспомощным перед этой толпой озверевших рож.

И тут послышались тяжелые, мерные шаги. Четверо самых крепких солдат, с натугой и пыхтением, несли ЕГО.

«Стрампон 3000» был произведением инженерного и садистского искусства. Основание — массивная чугунная платформа на колесах, чтобы можно было подкатить к «объекту». От нее отходил здоровенный рычаг с системой шестеренок. А на конце этого рычага… на конце был Он.

Гигантский, отлитый из темного, потускневшего от времени металла, фаллос. Длина — с мою руку от плеча до кончиков пальцев, не меньше. Толщиной с добрую бутылку вина. Головка была неестественно бордового, почти черного цвета — видимо, засохшая кровь тысяч предыдущих «клиентов» придавала ей такой зловещий оттенок. По всей поверхности шли тонкие, едва заметные магические руны, которые должны были, наверное, усиливать «впечатления». От всей этой конструкции веяло леденящим душу холодом металла и запахом старой крови и отчаяния.

Меня придержали, прижав к холодному камню. Сердце колотилось где-то в горле. И тут подошла она. Элиана.

Она подошла сзади, наклонилась к самому моему уху. Ее губы почти касались кожи, а голос был сладким, как мед, и ядовитым, как цикута.

— Ну что, мой милый князь? — прошептала она, и от ее дыхания по коже побежали мурашки. — Готовься потерять то, что ты так героически хранил для своей верной Лиры. Свою анальную девственность. Добро пожаловать в клуб, номер три тысячи один.

Она чувственно чмокнула меня в щеку — жест, полный невероятного презрения и насмешки. Потом выпрямилась, и ее голос прозвучал металлически и громко, как удар меча о щит:

— Приготовить орудие! Начинаем церемонию посвящения!

Хохот толпы превратился в сплошной оглушительный гул. Кто-то из солдат, войдя в раж, начал бить в барабан, задавая зловещий, похабный ритм. Палачи, ухмыляясь, дернули массивный рычаг. Раздался скрежет шестеренок, и «Стрампон 3000» ожил.

Массивный металлический фаллос с бордовой головкой начал ходить вперед-назад, набирая скорость и издавая низкий, угрожающий гул. Ужасное оборудование с лязгом и скрипом начали подкатывать ко мне. Я уже чувствовал исходящий от него ветерок — холодное движение воздуха, предвещающее невыразимую боль и унижение. Я мысленно уже прощался со своим достоинством, с миром, с булочками Роксаны, которые так и остались для меня несбыточной мечтой.

«Этот проклятый мир — полная задница! — пронеслось в моей голове. — Ровно такая же, как через секунду будет моя!»

Оставались сантиметры. Элиана, с наслаждением наблюдая за моим ужасом, подошла вплотную, грубо раздвинула мои ягодицы и шлепнула по каждой с звонким хлопком.

— Нет! Не дождетесь! Я не паду так низко! — закричал я, но мой голос потонул в рокоте барабанов и животном хохоте толпы.

И тут во мне что-то перевернулось. Не просто злость. Не просто ярость. Это была буря. Ураган унижения, бессилия, гнева на себя, на Элиану, на этот идиотский мир, на эту железную херовину, которая сейчас войдет в меня! Вся моя «имбовость», все мои обиды, вся накопившаяся магия Драконьей Крови, которую не смогли задавить дымные свечи, ринулись вниз, в одну точку, ища выход. И нашла его.

Прямо из моего анала с оглушительным, ревущим ХРЫЫЩ! вырвался сокрушительный столб ослепительно-белого пламени.

Элиана вскрикнула и отпрыгнула, как ошпаренная, ее глаза стали размером с блюдца.

Огонь, будто живой и безумно злой, ударил точно в цель. Два палача, что управляли механизмом, мгновенно превратились в два факела с короткими, душераздирающими визгами. «Стрампон 3000» на мгновение залился багровым светом, потом побелел и начал плавиться, как свечка, капая раскаленным металлом на землю. Через секунду от «орудия посвящения» осталась лишь лужица шлака и вонь паленого железа.

Наступила гробовая тишина. Барабан смолк. Смех застрял в глотках у всего лагеря.

Веревки, сжимавшие мои запястья, мгновенно перегорели. Я выпрямился во весь рост, сбрасывая с себя остатки пут. Огонь из задницы прекратился так же внезапно, как и появился.

Я был голый, покрытый сажей и прахом сожженных палачей, но свободный. А передо мной, на своей царственной заднице, сидела Элиана, смотря на меня с немым ужасом. И прямо перед ее носом, в опасной близости от ее лица, колыхался мой член, будто приветствуя освобождение.

Я наклонился к ней, и моя тень накрыла ее полностью.

— У кого-то проблемы, будущая вторая жена! — прогремел мой голос, в котором клокотала победа и дикая, драконья ярость. — И очень БОЛЬШИЕ проблемы!

Пипец, похоже, только начинался. И на этот раз — для них.

— И хули мне хохочем? — мой голос прокатился по онемевшему лагерю, низкий и полный обещания скорой и абсолютной расплаты.

Рыцари, еще секунду назад ржавшие как табуны, застыли в идеальных, неподвижных позах. Их стальные доспехи больше не сверкали — они казались серыми и унылыми под тяжестью нависшей угрозы. Угрозы в виде моего голого и дымящегося величества.

— Выебите их, мой князь! — проревел Годфрик, все еще привязанный к столбу, но уже смотрящий на происходящее с восторгом истинного фаната.

— Не буду ебать я их, — я медленно провел рукой по своему булочкам, которые чудом выжили, — но… я сделаю куда хуже. Они познают огнестрел в его самом чистом и беспощадном виде.

Со стороны вражеской армии пронесся испуганный шепот: «Огнестрел?..» Они повторяли это слово с ужасом, не понимая его значения, но чувствуя всеми фибрами души, что ничего хорошего оно не сулит.

Я правой рукой уверенно взял свой член. Сделал одно четкое, отточенное движение вниз-вверх. Раздался сухой, металлический щелчок, которого там физически не могло быть.

— Чик-чик, — спародировал я голосом крутого киногероя, заряжающего дробовик. — Time to die, bitches! Пау-пау-пау!

Я начал истошно кричать и делать резкие движения тазом, будто ведя шквальный огнь из своего природного оружия. И это зрелище, должно быть, было сюрреалистичным до слез.

Из головки моего члена с каждым выкриком «Пау!» вырывались сгустки ослепительно-белого огня, размером с кулак. Они летели с свистом, оставляя в воздухе дымные трассеры, и били точно в цель. Первый же заряд попал в ближайшего рыцаря. Огненная «пуля» пробила его стальную кирасу насквозь, как бумагу, оставив после себя аккуратное оплавленное отверстие, и вонзилась в бочку с вином позади него. Бочка мгновенно вспыхнула факелом.

Начался хаос. Идеальный, прекрасный хаос.

«Пау!» — еще один рыцарь с криком отлетел назад, его шлем расплавился прямо на голове.

«Пау!» — палатка с провиантом взорвалась, разбрасывая горящие куски тряпья и еды.

«Пау!» — группа лучников, пытавшихся прицелиться, превратилась в визжащий костер.

Все были в ужасе. Они бегали, кричали, тушили друг друга. Лагерь превратился в ад.

— Еще патрон! — скомандовал я, заметив, что интенсивность огня чуть спала.

Я схватил за руку сидевшую в ступоре Элиану. Та ничего не понимала и не сопротивлялась. Я притянул ее руку к своим яйцам и несколько раз похлопал ею по ним, как солдат перезаряжающий оружие.

— Заряжено! — провозгласил я и снова начал стрелять. «Пау-пау-пау!»

Годфрик ликовал:

— Да, мой князь! Давай ебашь! За Драконхейм!

Элиана же смотрела на свою руку, потом на мое стреляющее достоинство, потом на горящий лагерь. Ее лицо было маской чистого, беспомощного, абсолютного ужаса. Ее планы о мести и завоеваниях превращались в пепел вместе с ее армией.

А я был мать его Рэмбо. Голый, покрытый сажей, с дымящимся стволом в руках и дикой ухмылкой на лице. Пипец был абсолютным, но на этот раз — совсем не для меня.

Десять минут. Этого хватило, чтобы лагерь эрнгардцев перестал существовать. Палатки полыхали, как гигантские факелы, запасы провизии тлели, а выжившие солдаты в ужасе разбегались во все стороны, спотыкаясь о оплавленные останки «Стрампона 3000» и своих товарищей. Я не стал их преследовать. Пускай бегут. Пускай расскажут всему миру о величии князя Драконхейма и его… опасном и ужасном калибре.

Элиана очнулась в панике, инстинктивно метнулась назад, словно собираясь бежать. Но не успела: я молниеносно вскинул к ней все еще дымящийся ствол, преграждая путь к спасению.

— Одно движение, и твои внутренности будут украшать этот ландшафт вместо меня, — прорычал я, и в голосе моем не было ни капли шутки.

Она замерла, как вкопанная, дрожа всем телом. Я грубо сорвал с нее доспехи. Пластины со звоном падали на землю, а под ними оказалась тонкая рубаха, которая порвалась в нескольких местах под моим напором, обнажая бледную кожу. Теперь она была беззащитна.

— А теперь, моя прелесть, сними Годфрика, — приказал я, кивнув в сторону столба.

— О, капитан, что Вы делаете вечером? — робко начала Элиана, нервно закручивая пальцем локон.

— О боги! Со столба его сними, дура! А не пытаясь закадрить!

— Да! — дернулась Элиана.

Дрожащими руками она подошла к моему капитану и стала развязывать веревки. Как только Годфрик был свободен, он тут же подскочил ко мне, сияя от восторга.

— Мой князь! Это было великолепно! Мы…

— Позже, — отрезал я и, желая добавить победителю победного пафоса, решительно наклонился, подхватил Элиану и закинул ее через плечо.

И тут же, с глухим «Уф!», рухнул под ее весом на землю, увлекая ее за собой.

— Черт! — выругался я, отплевываясь от пыли. — Я слишком дрищавый для этого!

— Ее могу понести я! — бодро предложил Годфрик, уже протягивая свои могучие руки.

— Не-е-ет! — заныл я, с трудом поднимаясь. — Весь прикол был в том, чтобы именноя́ее нес и по дороге шлепал! Это ж символизм!

Я подошел к поднявшейся на локти Элиане и посмотрел ей в лицо. В ее глазах читалась абсолютная растерянность и животный страх.

— Мой… мой любимый князь? — неуверенно прошептала она, пытаясь уловить мое настроение.

— Ооо, дааа, — протянул я с фальшивой томностью. — Даже не знаю, что теперь с тобой будет. Какая же ты неблагодарная. Я тебе предлагал все, а ты…

Внезапно из-за холмов донеслись четкие, мощные звуки боевых горнов.

— Черт! — ругнулся Годфрик, хватаясь за свой двуручник. — Подкрепление! Мой господин, готовьте… член!

Я мгновенно сориентировался.

— Элиана! К магазину моего ствола! Быстро!

Бывшая будущая княжна, не раздумывая, послушно ухватилась за мои яички, держа их, как дорогой и очень опасный артефакт.

— Сейчас будет жарко, — прошептал я, целясь в сторону холмов.

И вот они показались. Они входили в горящий лагерь, и это было зрелище, достойное легенд.

Во главе шла Лира. Ее розовые волосы развевались из-под шлема, а лицо было искажено холодной яростью. Ее доспехи были в свежих подтеках крови, а в руке она сжимала длинный клинок, с которого капала алая влага. Видимо, часть бегущих с позором эрнгардцев наткнулась на ее отряд и очень об этом пожалели. За ней, как тень, двигалась Ирис. Ее лицо было бледным и сосредоточенным, в одной руке — короткий кинжал, в другой — странный магический артефакт, слабо светящийся фиолетовым светом. А за ними — мои рыцари! Те самые, что должны были быть мертвы от отравления, но теперь, хоть и бледные, и пошатывающиеся, но грозные! И кошколюды с ощеренными клыками и сверкающими когтями.

Черт, — пронеслось у меня в голове. — Я бы был спасен своей женой. Героически отбит у врага. Но если бы не моя новая… сила… меня бы спасли уже без анальной девственности. Как двусмысленно.

— Что тут происходит… — прошипела Лира, ее хищный взгляд скользнул по горящим палаткам, трупам, оплавленному металлу и наконец… остановился на нас.

А картина, надо признать, была сюрреалистичная: Годфрик стоит с огромной палкой, готовый к бою. Я стою абсолютно голый, в боевой стойке, направляя на них свой член. А у моих ног, на коленях, сидит полураздетая Элиана и обеими руками бережно держит мои яйца, как священную гранату.

— Наш князь! — радостно гаркнул Годфрик, нарушая напряженное молчание. — Он в одиночку сокрушил весь лагерь! Да здравствует независимость Драконхейма! Да здравствует великая мошонка князя Артура!

Я гордо поднял голову, пытаясь придать себе величия.

И тут началось нечто. Мои рыцари и кошколюды, воодушевленные криком Годфрика, сорвали с голов свои шлемы и с ликующими криками «УРА!» и «ЗА МОШОНКУ!» подбросили их в небо.

Шлемы, наполненные боевым духом (и, видимо, остатками дурмана), взлетели высоко-высоко… а затем по дуге полетели обратно — и с громким, сочным БДЫЩ! начали падать на головы своих же метателей.

Лагерь огласили не крики победы, а вопли боли и удивления: «Ай, бля!», «Моя голова!», «Кто бросал⁈», «Слава князю! Ай, сука!».

Лира, Ирис и кошковоины просто замерли у входа в лагерь, наблюдая за этим абсурдным действом. Гнев на лице Лиры постепенно сменялся недоумением, а затем и чистейшим, беспримесным facepalm'ом. Ирис же просто закрыла лицо ладонью, но я увидел, как ее плечи задрожали от сдерживаемого смеха.

Пипец был абсолютным, победоносным и совершенно идиотским. Как и положено в Драконхейме.

Райский сад. Точнее, то, что от него осталось.

Воздух, еще недавно сладкий и густой, теперь звенел от ярости. Невидимые птицы разлетелись кто куда. Перламутровые светила на небе померкли, будто испугались. А в центре этого хаоса бушевала Роксана.

— Да какого ХРЕНА⁈ — ее вопль сотрясал основы реальности. Она металась по опустошенному саду, вырывая с корнем деревья и швыряя их в пруд, где вода теперь кипела и шипела. — КАК ОН ЭТО СДЕЛАЛ⁈

Ее божественное одеяние было порвано, волосы растрепаны, а в фиалковых глазах плясали молнии чистейшей, неразбавленной ярости. Она с размаху пнула хрустальный трон, и он разлетелся на тысячи осколков.

— Он должен был умереть! Сдохнуть! Быть пронзенным этим дурацким стрампоном! Я все рассчитала! Я все проконтролировала! Оставалась всего капелька! ОДНА КАПЕЛЬКА ДО ЕГО ПОЗОРА И СМЕРТИ! ААААА!

Она схватила огромную вазу с нектаром и швырнула ее в стену. Ваза разбилась, а нектар разлился по мрамору, но Роксану это не успокоило.

А неподалеку, стараясь быть незаметной, стояла нимфа. Она не сводила восхищенного взгляда с массивной золотой чаши, в черной воде которой все еще плясали отголоски недавней битвы: голый Артур, дымящийся ствол, летящие огненные «пули» и горящий лагерь.

— Ух ты… — прошептала нимфа, прикусывая от возбуждения свою полную губу. — Как он их… Как он их всех… Ультра-ствол… Это же просто… божественно.

Ее изумрудные глаза блестели не только отраженным пламенем, но и неподдельным, живым интересом. И возможно, чем-то большим.

— ЧТО ТЫ ТАМ БОРМОЧЕШЬ⁈ — резко обернулась к ней Роксана, ее взгляд был способен испепелить. — Наслаждаешься моим провалом⁈ Радуешься, что этот… этот прыщ, этот ничтожный червяк посмел разрушить мои планы⁈

Нимфа мгновенно приняла подобострастный вид и опустила глаза.

— О, нет, моя богиня! Я просто… восхищаюсь Вашим мастерством. Как Вы… э-э-э… позволили ему почувствовать вкус победы, чтобы потом больнее было падать!

— ЗАТКНИСЬ! — взревела Роксана, и от ее крика с ближайшего дерева осыпались все листья. — Он не должен был победить! Он не должен был раскрыть свой потенциал! Его душа должна была быть МОЕЙ!

Она снова принялась крушить все вокруг, вымещая ярость на беззащитном ландшафте. Нимфа же украдкой снова бросила взгляд на чашу, где теперь была видна Лира с ее отрядом, застывшая в немом недоумении перед голым победителем.

И на губах нимфы промелькнула едва заметная, хитрая улыбка. Возможно, игра только начиналась. И возможно, в ней появился новый, куда более интересный игрок. С очень нестандартным оружием, который ей хотелось потрогать.